Лиза Фитц - И обретешь крылья...

• Название: И обретешь крылья...
• Автор: Лиза Фитц
• Издательство: Панорама
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-85220-545-1

В автобиографическом романе «И обретешь крылья…» известная немецкая поэтесса и популярная певица Лиза Фитц рисует яркую и откровенную картину интеллектуального и морального раскрепощения своей героини, прошедшей череду унижений, физического подавления и зависимости от любимого мужчины.

«Лишь осознание своего «Я», избавление от всяческих масок — вот путь к истинной свободе духа» — главный вывод модного нынче в Германии бестселлера.

---

В моем БМВ он уселся на заднее сиденье, как в такси, и сказал, что хочет понять, как чувствуют себя здесь. У него самого машины не было, как, впрочем, и многого другого. К дверце подошел младший брат Дуби, Макс, — короткое прощание, взмах ресниц…

— Уже скоро это будет вполне зрелый мужчина! — сказала я, усмехнувшись.

— Тебе нужен ребенок… сын! Тогда ты, наконец, перестанешь облизываться на маленьких мальчиков!

И довольный сказанным, он откинулся на спинку сиденья.

До этого, лежа поверх меня на кушетке и анализируя совместно проведенную ночь, он самоуверенно разглагольствовал сверху:

— Конечно, это просто потрясающе — то, как ты над собой работаешь!.. Но в принципе… — слово «принцип» он упоминал очень часто, — в принципе ты могла бы сделать из себя гораздо больше!

Я тогда не нашлась сразу, что ответить на эту нахальную фразу, но определенное впечатление она на меня произвела. Несколько непочтительно, зато довольно оригинально. Мне такого еще никто не говорил. Это интересно. Я для него не «та самая» Лена Лустиг, официальный, уже созданный образ, а так себе, местная баварская бабенка.

— Сегодня я уже должна бы ехать в Швецию, на курс йоги. Ну, ладно, потом перезвоню, скажу, что приеду только завтра.

— Хвост собачий! — Это он говорил тоже очень часто. — Что ты там забыла?

— Тишину, покой, мне нужно бывает уйти в себя.

— Но ты и тут прекрасно можешь уходить в себя. Оставайся!

— Нет, но мы можем скинуться и поехать вместе.

Он съездил со мной в супермаркет, и на этом мы попрощались.

На следующий день я уже была в пути. А через два дня, в Швеции, получила телеграмму:

НЕБОЛЬШОЙ ВОПРОС В ТИШИНУ — ТЫ НИЧЕГО НЕ ИМЕЕШЬ ПРОТИВ ГРЕЧЕСКОГО РЕСТОРАНА ПОСЛЕ СВАДЕБНОГО ТОРЖЕСТВА?

Я уже рассказала своим местным йогистам, что познакомилась с одним ненормальным полуперсом, который через полтора дня знакомства захотел на мне жениться. Все тут же дружно выразили общее мнение. Конечно, он сошел с ума, сказали они, но ведь есть от чего! Прежде чем принять столь сильно меняющее мою жизнь решение, я позволила себе небольшую оргию с привлечением всех членов нашей общины, которая вылилась в ночной пикник с купанием. На следующий день я отправила ответную телеграмму: «ДА!» — не будучи в состоянии так или иначе обосновать это.

Янни позвонил мне в шесть часов утра и наговорил целый мешок: я — «самая выдающаяся», но также «самая выдающаяся задница» и «воображала»! Он напоминал свою собственную ударную установку.

Он захотел меня объять там, где я была необъятна. Как дровосек, он врубался в лес и звал: «Где ты?» Я была как серебряная паутина, натянутая между деревьев. «Я хочу тебя!» — означал его звонок.

Он пробил брешь в защите моей крепости. Взятие крепости — штурм Бастилии! Такой напор энергии настолько меня напугал, что мне уже хотелось оставить все как есть.

Я пыталась продержаться до тех пор, пока он не присмиреет, не станет осмотрительнее.

Но почему, собственно, он должен быть таким, каким я хочу? Только потому, что в его теперешнем виде я его не выдерживаю?

«Я научу тебя выдерживать».

Через семь дней я снова была в Мюнхене. Мы встретились на вечеринке. Он подошел ко мне, такой хрупкий, что во время рукопожатия показалось, что в моей руке ничего нет. Впоследствии я раскормила его, а тогда он ел очень мало. А волосы! Прическа напоминала щетку для унитаза. Сверху — цветочный горшок, внизу — птичье гнездо, с высовывающимися наружу птичьими клювами. Борьба за прическу длилась около полутора лет. Сказать об этом один раз — значит вообще ничего не добиться, в лучшем случае, после пятого напоминания он мог начать как-то реагировать.

Со мной это случилось в первый раз — чтобы кто-то так внезапно и сильно захотел на мне жениться. Решительные мужчины всегда производили на меня сильное впечатление. И когда он, втолкнув меня в тихую комнату и уложив на кушетку, уселся рядом и принялся отстаивать свое решение, мои протесты звучали уже довольно вяло.

— Янни, — говорила я, — ты не знаешь что делаешь, потому что еще не вполне осознал, на ком женишься!

— Хвост собачий!!! — Янни неожиданно пришел в ярость, что вообще было для него типично, чем сильно напугал меня, — не нужно объяснять мне «кто есть кто», что мне можно и что мне нужно делать — я сам в состоянии это решить, бэби!

На то, чтобы привыкнуть к этому его «бэби», мне понадобилось не меньше года. Он был так безбрежен и неукротим, что я просто не знала что делать, что этому противопоставить. Мало чему так трудно сопротивляться, как натиску решительного мужчины, который, к тому же, так привлекает тебя.

Этот мир принадлежит кобелям — а уж они подгоняют болтливых баб.

Мы расположились на квартире моих друзей, где я пережидала время между переездами, так как меняла жилье и была на тот момент совершенно бездомна.

Янни уговаривал меня три дня, это была речь-марафон. Он уговаривал меня даже в кровати и на полу, часто до трех часов ночи. В постели у меня закрывались глаза, а он говорил, говорил, говорил, обосновывал, аргументировал, рассказывал, и тот факт, что все, что он говорит, — чистый монолог, его нисколько не смущал.

Он разыгрывал свои номера, рассказывал о своей рок-музыке, которая меня магически притягивала, и вконец меня укатал! Почти обо всем, что он говорил, я думала: «А ведь он, пожалуй, прав!» Несмотря на свое бурное прошлое, я еще не имела опыта и не понимала разницы между словами и делами. Я позволила уговорить себя на супружество, а мое рациональное оправдание этому звучало так: «Я просто поставлю опыт и докажу, что замужество ничего не значит! Вступление в брак совсем необязательно предполагает связь на всю жизнь. Можно жениться, можно разойтись, можно раздражать консервативных родственников, шокировать их своим невозможным мужем, можно ошарашить людей уже одним только этим». Я тогда еще не понимала всего масштаба происходящего. Представление — это одно, поступок — совсем другое. Я еще не догадывалась, что отрезаю всю свою прежнюю жизнь, а будущую связываю с каким-то сумасшедшим парнем.

— Дай мне съездить в Кельн на неделю. Когда я вернусь, то сообщу окончательное решение…

— Нет, — возразил он, — если я тебя сейчас отпущу, ты сбежишь!

«Ну и ладно. Можно ведь разок и замуж сходить», — подумала я. Что и сделала, не выжидая положенного, официального четырехнедельного испытательного срока. В этом нам помог бургомистр, друживший с моими родителями.

— Раз уж ты так хочешь поскорее выйти замуж, — сказал он, — я сделаю это для тебя, Лена!

Через семь дней мы с Янни были мужем и женой.

У всех открылись рты; все газеты писали об этом. Мои родственники были против и потому безмолвствовали. Они не признали его, дикого пса, полуперса, бродягу, рок-музыканта, мюнхенца с мягкой, мудрой душой. Моя мама принимала меня за душевнобольную.

Это было легкомысленно, авантюристично, мужественно, наивно — и очень интуитивно. И это стало важнейшим периодом моей жизни. Янни стал моим учителем и дрессировщиком. А я, в свою очередь, приглаживала и прилизывала его для высшего общества. Он не позволял перевязывать себя розовой ленточкой, но мы развивались вместе и в конце концов срослись в одно целое. Замужество, беременность, ребенок стабилизировали меня настолько, что год спустя я стояла будто на бетонном фундаменте. И я действительно осуществила с ним все свои мечты!

Вниз

У жизни такой смысл, какой в нее вкладывают.

Лена

Достигнутая цель столь же банальна, как и стремление к ней.

Янни

ЛОЖЬ

— Сегодня такой прекрасный день, давай съездим куда-нибудь.

Симон согласился. Еще в начале я увлекала его небольшими экскурсиями. Однако они были очень редки. Целыми днями он работал, вечерами был уставший, а выходные делил между своей женой и мной.

Мы отправились в Бургхаузен, в старую крепость. Там прошли через древние, поросшие мхом стены, поплевали в крепостной ров и направились в камеру пыток, сохранившуюся еще со средних веков. Несмотря на осознание того, что вот уже несколько столетий эти страшные орудия стоят без применения, при взгляде на них нас охватила дрожь; впрочем, эта дрожь была даже приятной. В нашем столетии и в нашей стране обращение с преступниками стало, слава Богу, гораздо гуманнее и все эти ужасы отошли в далекое прошлое. По крайней мере, в данный момент.

И все же… это помещение как-то необъяснимо притягивало нас. Я не могла отважиться взглянуть на Симона из страха обнаружить что-то такое, о чем не знала, что оно есть, а когда наши взгляды встретились, мне показалось, в них промелькнуло что-то странное, какое-то потаенное знание о нас самих, превышающее обыденный опыт. Это было очень древнее знание, бесконечно глубокое.