Томас Уайсман - Царь Голливуда

• Название: Царь Голливуда
• Автор: Томас Уайсман
• Издательство: Профит
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87443-075

Роман, вошедший в данный том, ярко отражает жизнь Голливуда, его страсти, радости и повседневность.

Читателя увлечет потрясающий сюжет и ощущение атмосферы Голливуда.

Для тех, кто любит праздник.

---

— Ну, вы тут пока пообщайтесь, пусть она расскажет вам о себе, — сказал Джим Кэй, — а я кое-куда отлучусь, мне надо забрать снимки.

— Давайте, тащите сюда свои великолепные творения, а девушку предоставьте мне. Я просто сокрушен ею.

— Я уже говорил мисс Деррингер, — сказал Джим Кэй, — что, если она хочет добиться чего-нибудь, ей прядется начинать с самых низов. Итак, ненадолго оставляю ее в вашем распоряжении, Льюис.

Льюис изобразил оценивающую улыбку.

— Джим большой ребенок, — заявил он. — А какое чувство юмора! Мощный парень. И сделал великолепный выбор, я имею в виду вас. Не допускает в подобных делах ошибок. Конечно, мне бы проклясть его, что он перехватил вас у меня, но, с другой стороны, вы тоже, скорее всего, имеете безошибочное чутье.

Когда Джим Кэй оставил их, Льюис Шолт позволил себе долгим, неспешным, оценивающим взглядом рассмотреть Джанет.

— Н-н-нда… Итак, вы желаете стать кинозвездой? — проворковал он.

— Я этого не говорила.

— Вы не желаете стать кинозвездой?

— И этого я не говорила.

— О'кей. Вы желаете стать звездой. Для девушки с вашей внешностью это естественно. Вот вам моя визитная карточка. На тот случай, если я потеряю вас из виду. Так уж случилось, что я в кинобизнесе состою при талантах. Я агент по их поискам. Позвоните мне. Через какое-то время. Я догадываюсь, что вы многого можете достичь с помощью Джима Кэя… Но… Я высматриваю таланты, и самое важное для меня — первое впечатление. В присутствии таланта я ощущаю некий трепет, — вы знаете, это будто какая-то высокочувствительная антенна, реагирующая на приближение таланта. Я должен сказать вам, бэби, вы создаете неповторимое впечатление при первом же знакомстве. Итак, если вы заинтересуетесь, просто позвоните мне, и я посмотрю, что можно придумать. Я не даю никаких несбыточных обещаний, вроде некоторых слишком шустрых агентов, понимаете? Я ничего не обещаю. Я добиваюсь результатов.

Среднего возраста, невысокий, болезненного вида человек в очках с толстыми линзами, проходя мимо, неожиданно остановился, пытаясь различить, кто скрывается в этих нечетких очертаниях, возникших на его пути.

— Дэви, бэби, — окликнул его Льюис Шолт, кладя руку ему на плечо и зажав его в тисках общительности, — Дэви, вы чудесно выглядите. Вы были в "Палм-спрингс"? Тут у меня кое-кто, с кем я хочу вас познакомить, Деви. Это Джанет Деррингер, которую я представляю. Джанет, детка, ты ведь знаешь Дэвида Олтрема? Его фильм "Флипперс"[48] стал одним из крупнейших событий прошлого года. Пользуюсь случаем поздравить. Я слышал, это даже лучше, чем "Утро после вечера".

— Я восхищен, — пробурчал Дэвид Олтрем с сильным среднеевропейским акцентом, целуя Джанет руку и всматриваясь в нее сквозь толстые линзы. — Мистер Шалто, поздравляю с новой находкой. Восхищен знакомством с вами, мисс Деррингер.

И он отошел от них, вернувшись к своим прежним собеседникам.

— Великий режиссер, — сказал Льюис Шолт, — и такой значительный человек не отказался познакомиться с вами. Вы производите неотразимое впечатление, я же вижу, что это так. Судя по тому, что он поцеловал вам руку, вы определенно ему понравились.

Взяв ее за руку, он перешел с нею в более заполненную людьми часть газона; по мере продвижения, как только представлялась хоть малейшая возможность зацепить кого-нибудь из попадавшихся навстречу индивидов, Льюис Шолт обнимал его или ее, говоря ему или ей, как прекрасно они выглядят, и какая для него радость видеть их, и в процессе говорения он нежно проталкивал пойманного или пойманную к Джанет и знакомил их. Таким образом, все время лавируя между знаменитостями и нежно проталкивая их в нужном направлении, усыпляя их страстными заверениями в том, как они восхитительно, восхитительно выглядят, Льюис Шолт, ведя на буксире Джанет, прошел через все круги газона, каждую минуту представляя Джанет еще кому-то, еще кому-то, не давая никому особенно задержать себя, увиливая от тех, с кем говорить не хотел, и настойчиво вновь и вновь устремляясь к тем, с кем он хотел говорить, но которые, в большинстве случаев, не хотели говорить с ним. Он помнил все имена, помнил, кого надо поздравить с днем рождения, если у кого-то сегодня был день рождения; помнил дни рождения их детей, если у них были дети; был в курсе их бракоразводных процессов, если они у них в данное время происходили; знал об успехе их предприятий, если у них был успех, ну а если успеха не было, Льюис Шолт и тут находил нужные слова утешения и поддержки, не забывая и о своем интересе. Например, он говорил: эта малышка обещает стать крупной звездой, она принесет удачу тому, кто захочет вложить в нее деньги. Это прямо миллион долларов! Или он говорил: через двадцать лет ваша картина будет считаться классической и все еще будет приносить деньги.

Джанет, вовлеченная в столь быстрый водоворот, где персона шла за персоной, начинала чувствовать головокружение. Но тут она была спасена от всех дальнейших знакомств тем, что военный оркестр заиграл, подавая сигнал и призывая всех к началу торжественной церемонии. Когда шум передвижений, разговоров, усаживаний перед помостом стал понемногу затихать, звезды и ключевые фигуры новой студии "Сейерман интернешнл", поднявшись на помост, рассаживались на парадных стульях. Последним появился сам Вилли Сейерман. Он взошел на ступени, короткий, приземистый, круглый, похожий на мячик, человек, немедленно сфокусировавший на себе все взгляды. Он поднялся на помост и стремительно пересек его, пройдя прямо к столу, накрытому американским флагом, и, казалось, что он переполнен энергией — энергия излучалась из него, создавая вокруг него нечто вроде ауры. Его странные, неуклюжие, но быстрые движения, его тяжелое тело, с какой-то своеобразной грацией балансировавшее на маленьких аккуратных ножках, придавали ему выражение величайшей решимости, будто он не просто вышел, а выбросил себя вперед. Казалось, будто он выбрасывает себя в некий воображаемый бой. Подойдя к столу, без паузы для того, чтобы набрать дыхания, он жестом попросил тишины и сразу заговорил:

— Начну с главного, — сказал он, водружая на нос пенсне, — я хочу вам прочитать телеграмму, полученную мною от президента Соединенных Штатов Америки. — Эта фраза помогла ему завладеть вниманием всей аудитории. — Вот текст телеграммы: "В этот незабываемый для истории киноиндустрии день… — торжественно читал Сейерман, — …я посылаю вам добрые пожелания".

Сейерман осторожно сложил телеграмму и кивнул дирижеру оркестра, давая ему сигнал; дирижер взмахнул руками, оркестранты встали и заиграли "Звездно-полосатый флаг", а Сейерман неожиданно для всех запел голосом, в котором отсутствие приятности тона искупалось пылом и страстью, а также тем, что ему удавалось отставать от оркестра не на такое уж большое количество тактов. Гости были ошеломлены, не сразу могли собраться с мыслями и неожиданно тоже присоединились к пению, и пение их было не менее пылким. Когда же все было допето и оркестр умолк, Сейерман, обращаясь к президенту так, будто президент сидел здесь же, заговорил:

— Спасибо вам, мистер президент. Я горжусь той честью, которую вы мне оказали!

Кое-кто из присутствующих недоуменно переглядывался, сбитый с толку и не вполне уверенный, что в телеграмме упоминалась честь Сейермана, но многие приняли сказанное как должное, подавленные уже самим фактом подачи президентом телеграммы Сейерману.

— Я заверяю вас… — декларировал Сейерман как-то так, что было даже непонятно, кого он заверяет, президента или присутствующих здесь людей. — Я заверяю вас, что, пока я руковожу этой студией, мы будем делать прекраснейшие картины, такие картины, которыми американский народ сможет гордиться. Если вы спросите меня, какова моя политика в "Сейерман интернешнл", я отвечу вам одним словом: наилучшее. Вот моя политика, и так будет всегда. Нести американской публике наилучшее из всего, что существует в деле развлечения. Видит Бог, я достигну цели. Ибо, как я убежден, это величайшая страна в мире, и это именно то, что я хочу показать на экране. Кое-кто забывает, что люди, отдающие свои деньги за то, чтобы посмотреть фильм, это простые люди, скромные труженики, составляющие ядро нации. Кое-кто забывает, что эти прекрасные обыкновенные люди хотят видеть красивое. Да, красивое. И я не стыжусь, как некоторые, этого слова. Природа может быть красива, музыка может быть красива, любовь ребенка к матери может быть красива и любовь юноши к девушке тоже может быть красива, даже, возможно, красивее всего другого; даже секс может быть красивым, если, конечно, показывать его с чувством меры, такта и вкуса. Да, вкуса! Безобразное, вульгарное — это то, чего я не потерплю в нашей продукции. Мы будем делать здесь простые картины для простых тружеников, и мы — мы вовсе не ханжи, — мы будем показывать в них даже и секс, но простой секс. Потому что вряд ли найдется что-нибудь более прекрасное на свете, чем прекрасная девушка. А на нашей студии больше прекрасных девушек, чем на какой-нибудь другой. И вот еще что, мы пригласили самых лучших в мире киноактеров, звезд и режиссеров, некоторых из них вы видите здесь, рядом со мной. Ну а теперь я хочу представить вам моих главных помощников. Мой брат, Фред Сейерман, являющийся вице-президентом и директором студии. Другой мой брат, Лео, вице-президент, ответственный за кинотеатры компании. — Сейерман выдержал паузу. — Теперь кое-кто из вас, могу себе вообразить, подумает, что, мол, этот малый, Сейерман, имеет, наверное, еще целую кучу родственников. — Реплика вызвала смех в зале. — Ладно, я скажу вам, что если это именно то, о чем вы подумали, то вы совершенно правы. — Смех увеличился. — Так уж случилось, что я человек, который привык гордиться своим семейством, и я готов представить вам и остальных. Сначала мою жену Сару. Сара, дорогая моя, прошу тебя, встань, чтобы все эти замечательные люди могли тебя увидеть. — Публике он заговорщицки как бы шепнул: — Она не привыкла к такому большому вниманию, немного застенчива. — Здесь последовала овация Саре, сидевшей на помосте недалеко от Сейермана, а сейчас вставшей со смущенной улыбкой и снова поторопившейся сесть. — Теперь моя старшая дочурка, Сандра. Сандра, детка, встань, солнышко мое… Ей пять лет, — прокомментировал он. Сандра, сидевшая рядом с матерью, встала и потупилась. — А вот и моя младшенькая, Эстер. — Он схватил девочку на руки, потормошил ее, сделал ей козу из двух пальцев и поднял повыше, чтобы все ее видели. — Вчера нашей Эстер исполнилось четыре года. — Послышалась приветственная овация. Сейерман продолжал: — К несчастью, остальные члены моего семейства не имели сегодня возможности быть с нами…