Фред Стюарт - Остров Эллис

• Название: Остров Эллис
• Автор: Фред Стюарт
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-303-3

Для тысяч иммигрантов в Америку остров Эллис на стыке веков был вратами в мечту, убежищем для обездоленных и укрытием для гонимых. В романе «Остров Эллис» пятеро молодых людей полные надежд прибывают в Америку. На одном корабле пятеро мужчин и женщин ожидают очереди осуществления своей мечты.

---

Ею дядю никак нельзя было заподозрить в сентиментальности, но тем не менее несчастья своей племянницы он принял очень близко к сердцу, а будучи человеком практичным, он приложил все силы к тому, чтобы найти ей работу, которая бы заполнила образовавшуюся в ее жизни пустоту. Воспользовавшись своими политическими связями, он нашел для нее работу по выдаче книг в библиотеке для слепых на Бликер-стрит в Гринвич Виллидж. Бриджит несколько раз провожала Джорджи до библиотеки и обратно до дома Траверсов на Гроуз-стрит, где, было решено, Джорджи будет жить всю неделю, а на выходные приезжать к дяде и тете в их новый дом в Ирвингтоне.

Джорджи быстро запомнила путь от Гроуз до Бликерстрит, который занимал всего три квартала, так что чувствовала себя вполне уверенно, преодолевая это короткое расстояние без посторонней помощи. Работа ей нравилась, и она могла немного заработать, что давало ощущение некоторой независимости. Она с удовольствием поселилась у сестры и Карла, где она могла до некоторой степени удовлетворить свои материнские инстинкты, играя с маленькими племянницами и племянником. Годы потекли спокойно, и со временем раны, оставленные Марко, стали медленно затягиваться. Она читала о возвышенной любви в романах по методу Брейля, за которыми проводила время в библиотеке.

Но романы не захватывали ее так, как приключения «Алой Маски», и она все еще помнила горячие поцелуи Марко в заднем ряду синематографа.

Чрезмерное увлечение крупными затратами, всегда являвшееся отличительной чертой Гилден Эйдж, достигло своего апогея в маленьком курортном местечке Ньюпорта под названием Роуд Айленд, где в последнем десятилетии девятнадцатого века были вложены огромные миллионы в гигантские мраморные и каменные «коттеджи». За право называться первым хозяином на побережье боролись между собой Вандербильт, Белмонт, у которых лошади спали на льняных простынях, Ремброук Джонс, которая на собственные обеды для одной персоны потратила за сезон риса на тысячи долларов…

Вряд ли Фиппса Огдена можно было причислить к беднякам с его яхтами и мультимиллионным Гарден Кортом, но, к его чести, надо сказать, Фиппс как-то удержался в стороне от вопиющей вульгарности нью-портских излишеств. И, хотя ему неприятно было признать это, радикальные нападки Ванессы на него не остались без внимания и его рейтинг в Сенате стал на несколько дюймов левее. Или, как смеялся один из демократов, «левее Рутефорда Хайеса». Проводя каждый год все больше времени в Вашингтоне, он был лучше, чем его друзья-миллионеры осведомлен о происходящем вокруг. Его аристократический образ жизни оставался неизменным, и в такого рода гонках за излишествами он не участвовал.

В последнюю неделю июня Фиппс, наконец, смог вырваться из Вашингтона, путешествуя в собственном вагоне через Нью-Йорк, где он подхватил Марко, чтобы присоединиться к Мод, Ванессе и Фрэнку и Ньюпорте. Фиппс, который ничего плохого не видел в протекции родне, с легкостью организовал выдвижение в кандидаты своего зятя, и не только благодаря своей власти в партии, но и потому, что никто другой не горел желанием померяться силами с прочно сидевшим Биллом Райаном. И теперь у Фиппса и Марко была возможность обсудить кампанию. Фиппс настойчиво рекомендовал Марко напять в качестве своего представителя по ведению дел во время кампании нью-йоркского репортера по имени Джин Файрчайлд.

— Он работал в «Уорлд» многие годы, он знает всех репортеров по этим делам, и у него с ними хорошие отношения, так что он сможет обеспечить тебе хорошую прессу. Что еще более важно, он знает нью-йоркских политиков, как свои пять пальцев. А это может помочь. Правда, он очень много пьет, но, черт возьми, большинство репортеров пьет. Думаю, он тебе понравится. Я договорюсь о встрече?

— Хорошо.

— Ты, конечно, знаешь, что за Биллом Райаном стоит твой старый друг Кейзи О'Доннелл? Кейзи в настоящее время управляет ирландской общиной, и, когда Кейзи скажет ему переиграть, Райан сделает все так, как хочет Кейзи, а поскольку Кейзи однажды уже пытался тебя депортировать, мне кажется, будет естественным предположить, что он опять будет вести грязную игру. И лучше быть к этому готовым.

— Понимаю, — сказал Марко, глядя в окно вагона и думая о Джорджи. Он часто думал о племяннице Кейзи О'Доннелла и каждый раз с сознанием собственной вины. Он знал, насколько оскорбил ее. Джорджи стала жертвой, ступенькой к безопасности в мире власти и денег Фиппса Огдена. Теперь в этом мире он чувствовал себя в безопасности, и никто и никогда не посмеет депортировать его вновь. Но в браке он был так несчастлив, что часто думал, не стал ли тоже жертвой. И одной из тайных причин, заставивших его вступить в предвыборную борьбу, была мысль о том, что может быть, одолев Кейзи О'Доннелла, он сможет вновь встретиться с Джорджи. Возможно, это была глупая идея. Что собственно он сможет сказать ей? «Прости меня…» Она должна ненавидеть его всей душой. Он даже не был уверен, что у него хватит смелости поговорить с ней, если вдруг дойдет до этого.

Но мысль об этом прочно засела у него в мозгу.

В половине четвертого они прибыли в Ньюпорт, а около четверти пятого Марко с сыном отошли от белого причала Фиппса на маленькой парусной шлюпке. Был жаркий солнечный безветренный день, тем не менее Фрэнк изо всех сил старался поставить парус так, чтобы он набрал ветер. Какая-то ирония была во всем том, что Марко, сын калабрийского крестьянина, полюбил яхты, водный спорт — спорт богатых. Но Марко полюбил и многие другие вещи из мира богатых. И прошлым летом он передавал сыну полученные им знания по управлению парусом. А небольшая шлюпка подходила для этого наилучшим образом.

— Нам не удастся отплыть, папочка, — сказал Фрэнк после пяти минут бесцельного покачивая на волнах.

— Я справлюсь, — сказал Марко, стараясь поставить лодку парусом против ветра. Солнце обжигало его плечи, успевшие уже загореть, а лицо было еще темнее, чем плечи.

Очень своеобразно, но Марко внес вклад в историю общества Ньюпорта. Когда во время медового месяца он впервые появился в Ньюпорте, такой красивый и загорелый, то тем самым способствовал популяризации загара. И теперь бледные лица совершенно исчезли. Даже женщины сложили свои зонтики и загорали на пляже, отвергая традиции — ведь леди всегда должна выглядеть бледной. Уже на второй год Мировой войны (и на четвертый после принятия поправки к конституции о праве голоса для женщин) началось медленное, пока еще подспудное, движение в отношениях между полами в сторону их сближения. Однако, силы, выступавшие за консервативные устои, еще оставались, и ярким их представителем была миссис Вейлер. Но во многих космополитических кругах женщины держали себя и выглядели уже более раскованно. Так, купальники, похожие на платья, уступили место цельным купальным костюмам. Фигуры с тонкой талией и пышными бедрами, которыми так восхищались десятилетие назад, отступили перед более легкими и изящными, Идеал Викторианской Женщины был высмеян Новой Женщиной с теннисных кортов — независимой, спортивной, интеллектуально развитой и все более сексуально активной. И, хотя прежние запреты были все еще в силе, трещина становилась все очевиднее. Приемлемым становился развод. Если мужчина мог иметь любовницу и уходить к ней, то и некоторые женщины стали заводить себе любовников. И чем больше стиралась разница между полами, тем заметнее захватывал богатых и не очень богатых мужчин гомосексуализм. Среди людей стали вестись разговоры о Фрейде. Многие смеялись над его теорией и называли его помешанным, но при этом люди начали разбираться в вопросах секса и пересматривать викторианскую концепцию греха.

Среди родовых мук новой морали можно было ощутить и нарождение новой концепции классового самосознания, поскольку новые силы двадцатого века наложили отпечаток не только на вопросы секса, но и на классовую теорию. Немногие испытали это на себе больше, чем Марко при его стремительном подъеме из самых низов в самые верха общества. После его женитьбы на Ванессе первоначальная реакция богатых друзей Фиппса была именно такой, как он и предполагал. Они перешептывались, что Ванесса «купила» его за его способности сделать ее счастливой в постели. В сплетнях, которые о нем распространялись, редко отсутствовали такие слова, как «итальяшка», «чужак», «иммигрант» или «мужик», «деревенщина». Его попытка получить образование в школе, а затем в Колумбийском университете не вызвала ничего, кроме едких насмешек. «Кем это он собирается быть? — спрашивал какой-нибудь хлыщ. — Может, джентльменом?» Избитая, ходившая по кругу шутка была о том, что на его старом школьном галстуке был изображен Эллис Айленд.

Марко в тяжелые времена своей жизни оказывался среди отверженных и получал различные прозвища, но он не обращал внимания на тех, кто так говорил или думал. И со временем под давлением богатства положение вещей стало меняться. И бывший по началу объектом грубых шуток Марко постепенно превратился в объект пристального внимания. Естественно, благодаря его неотразимой внешности, все началось с женщин. В то время, как молодые мужчины Ньюпорта становились все более апатичными и изнеженными, жизненная приземленность Марко, которая так привлекла Мод, все больше говорила в его пользу. Его легкий итальянский акцент выглядел уже не смешным, а сексуальным, и где бы в Ньюпорте он не появлялся, женские глаза жадно преследовали его. Хозяйки домов, которые прежде приглашали его с Ванессой только потому, что он был зятем Фиппса Огдена, теперь соперничали друг с другом, чтобы заполучить его. А так как поведение Ванессы становилось все более нестерпимым, они уже предпочитали, чтобы Марко приходил один.