Расселл Джонс - Выше головы!

• Название: Выше головы!
• Автор: Расселл Джонс
• Жанр: Детективная фантастика

Каким может быть будущее, в котором хотелось бы жить? Не воевать за него, не умирать за него, а жить в нём? Не в идеальной утопии, но в живом обществе со всеми его плюсами и минусами, проблемами и радостями…

Историй о таком будущем не много, и созданы они в другое время. Сегодня приходится иметь дело с новыми задачами, и каждый из острых вопросов современного мира получит, так или иначе, свой ответ.

Главный герой Рэй прибыл на удалённую станцию с надеждой найти своё место среди людей. Он понятия не имел, что место ему уже определено, роль назначена — и ждут его дела, с которыми справиться сможет только он.

Цикл повестей. Начало цикла базируется на рассказе «Богомол и орхидея». Сам рассказ был существенно переделан.

Иллюстрации: Nasinix, Яна Конопатова; обложка: meissdes.

---

— Ребята, мы договорились не перебивать, — напомнил учитель. — Я не буду отвечать на ваш вопрос. Если вас так интересует эта тема, мы обсудим её после уроков.

— Значит, вы не знаете ответ?

— Валери, а почему ты спрашиваешь?

Девочка промолчала. Прежде чем ответить, учитель вздохнул, показывая своё огорчение:

— «Почему» — это вопрос с широкой трактовкой, поэтому его часто используют в дискуссиях, когда надо отклониться от темы. Помните, мы изучали коммуникацию в сетях интернет? Коммуникационные тактики с использованием «почему» в первую очередь характеризуют мотивы спрашивающего — и указывают на желание изменить направление беседы. Давайте не будем отвлекаться! Мы говорили о Тильде и о её собственном времени, верно? Оно отличается от земного. Это незначительные изменения, но вы застанете тот момент, когда они начнут вводиться в обиход. И это будет очень непривычно! Попробуем рассчитать, сколько лет по времяисчисление Тильды существует наша станция…

На партах включился лабораторный режим, и бунтовщики со сторонниками порядка погрузились в математику. Сначала общее задание, потом настанет черёд индивидуального. Скорее всего, вычислить свой день рождения. Пока что на общем экране красовалась Тильда, а рядом — станция в «нулевой» конфигурации стартового заселения: без спутников и всего с тремя энергоблоками. 140-й год, пятнадцатое марта — день, когда прибыл корабль с первыми переселенцами. Это был тёзка и прапрадедушка того «Рима», который вёз меня.

Пятьдесят один год прошёл. Достаточно, чтобы из переселенцев получились «тильдийцы». Но слишком мало, чтобы они перестали считать себя «землянами». Интересно, кем стремятся стать эти «почемучки»? И насколько это сочетается с планами человечества?

Леди Кетаки хотела избежать окончательного решения и спасти всех, как и положено Главе Станции. Школьный коллектив прилагал значительные усилия, чтобы сохранить порядок, — и был готов пожертвовать малым ради целого. «Цель», о которой твердила доктор Окман, явно была. Но что-то не сходилось. То, что я наблюдал на уроке, — и то, что видел в зале для дегустаций и воскресным утром в коридоре жилого блока. Они хулиганили, но для каждой «аудитории» по-своему. Почему?

Химия: Переходные металлы

В книгах и фильмах докосмической эры частенько действовали персонажи, которые перешли из одного лагеря в другой: бывшие полицейские, которые становились выдающимися убийцами, или бывшие грабители, которые оказывались виртуозными «охотниками за головами». А у нас были мальчики, которые могли вырасти офицерами Отдела Безопасности в третьем поколении, но успешно примерили на себя роли «профессиональных» хулиганов.

Каждая акция Фьюра и Тьюра характеризовалась относительной простотой подготовки, одноэтапностью и охватом. Они нарушали общественный покой, но не покушались на здоровье. Если не считать психического здоровья, разумеется. Как будто они выполняли секретное задание в тылу врага.

189-й год, 25 февраля: «Ванильный день».

Фьюр и Тьюр подменили фильтры с ароматизаторами — и жилые блоки Восточного сектора наполнились ванильным духом. Замена фильтров ничего не дала, и тогда начали искать другой источник. Только через несколько часов выяснилось, что запасные фильтры тоже были испорчены. Но камиллы не могли этого понимать, потому что сам запах был абсолютно безвредным. Именно поэтому его использовали для придания праздничной атмосферы — он наполнял коридоры, улицы и Воскресную площадь в новогодние дни. Пятое марта тоже пахло ванилью, пока её не сменил запах дыма, а кое-где — запах крови. Тильдийцы помнили. Новички — нет.

Мальчики отговорились тем, что хотели «пораньше начать Новый год». Как и в случае с Мидом, маскировка получилась идеальная — никто не заподозрил Фьюра и Тьюра в попытке прикрыться памятью об отцах. Сочли демонстрацией обиды: с точки зрения подростков, могло показаться, что окружающие забыли о погибших. Если принять версию доктора Окмана, поступок был вызван желанием освободиться от роли «сыновья героев» и стать кем-то самостоятельным.

В этот день Оскар Ява, впечатлённый сладким запахом, выглянул в коридор, а потом уловил нервозную атмосферу, царящую вокруг, и впервые за очень долгое время сам заговорил с родными.

190 год, 10 марта: «Белковый запас».

В свой день рождения Тьюр лепил всем на спины невинные наклейки «Я тебя вижу!» с нарисованным глазом. Фьюр, понятное дело, не отставал. Через час надпись сменилась другой: «Белковый запас», а вместо глаза появился значок НЗ, который все помнили по урокам безопасности.

У зачинщиков на комбо были такие же наклейки. Сделали они их своими руками на оборудовании дизайнерского клуба, куда их пустили, потому что Фьюр с Тьюром ещё пользовались доверием.

Это была не самая жестокая шутка того периода, но она стала поворотным пунктом. Именно после «Белкового запаса» у бунтовщиков появились сторонники. Сторонников они делали из обиженных ровесников, которые подходили объясниться насчёт наклеек. Половина после этого разговора примыкала к банде.

Чем шире был круг вовлечённых лиц, тем смелее становились акции. Но и малыми силами получалось впечатлить.

20 апреля: «Cry Baby Cry». Условные названия давал кто-то из отдела доктора Окман — хотелось бы мне познакомиться с этим человеком!

Если наклейки поколебали доверие ровесников, то после этой акции Фьюр с Тьюром потеряли право заниматься общественной работой. Потому что во время дежурства они установили в учебных залах, коридорах и рекреациях Весенней улицы множество крошечных динамиков с простенькой программой и записью плача младенца. А потом запустили цепочку — и весь день камиллы и коллеги Нортонсона в компании с активистами из старших классов искали эти «таблетки», пока остальные ребята просто сидели и ждали. Заниматься под такое сопровождение не мог никто.

12 мая: «Красный день» — второй по значительности и последний серьезный срыв уроков. Тьюру и Фьюру впервые ассистировал Оскар. Втроём они натянули герметичные комбо, наполнили их заранее приготовленной смесью, а потом выплеснули на школьный пол. Больше десяти литров красной липкой дряни без запаха — на «отлично», если бы это была лабораторная работа по химии.

Если уж говорить о химии, то ребята не преминули обыграть обозначения классов в потоке — титан, хром, кобальт, никель, цинк и так далее. Ещё одна акция, смысл которой можно было трактовать по-разному.

Впервые использованная на станции промышленного производства, химическая маркировка стала весьма популярной. Не только дети из шахтёрских семей полюбили тему ископаемых — прошло совсем немного времени, прежде чем вся Средняя школа взяла себе простые металлы, а Старшая — островные силикаты. Только малышня сохранила «цвета и фигуры», завидуя тем, кто называл себя «железным» или «титановым». Статус «минералов» был ещё выше…

В 190-м году Фьюр входил в пятый «никелевый» класс, а Тьюр, соответственно, в четвёртый «медный». Все их сторонники играли в окисление. Чтобы войти в банду, достаточно было явиться в школу со штанинами, окрашенными в рыжевато-коричный цвет ржавчины — не полностью, пятнами, что позволяло отговариваться нарочито-фальшивым, но формально допустимым «случайно запачкалось — не помню, где». Когда Дана собиралась выручать брата, она воспользовалась этой возможностью. Интересно, что применили Фьюр с Тьюром, чтобы завербовать её?..

20 июня была «Галерея», осуществлённая новыми сторонниками. Если Оскар предоставлял физическую силу и послушное повторение заготовленных реплик, Зейд Уистлер сумел перепрограммировать стены в школьной игровой зоне. «Страшный суд» Босха, «Марионетка» Гойи, «Апофеоз войны» Верещагина, «Притча о слепых» Брейгеля Старшего, «Предчувствие гражданской войны» Дали и «Крик» Мунка медленно двигались по кругу. Панели быстро отключили, но большая перемена была испорчена. И опять камиллы были обмануты из-за своего непонимания нюансов: картины же! Шедевры!

В каждой шутке бунтарей содержалось нечто пугающее — как будто им непременно требовался страх или отвращение. Или они добивались того, чтобы им поставили диагноз — и оставили, наконец, в покое?

Школьные психологи с воспитателями ничего не могли поделать, и об глухую стену, выставляемую Фьюром и Тьюром, разбивались любые слова. Причём у каждого «завербованного» формировалась похожая защита. Можно было представить, какие усилия прилагала Леди Кетаки, чтобы отложить комиссию! Ребят вполне могли отправить в специализированную клинику на «Дхавале», где пытались исцелить (а заодно изучить) тех, чья психика особенно пострадала из-за восстания «бэшек». Правда, я не слышал об «эпидемии бунта среди подростков». Но тем ценнее будут такие пациенты.