Оливия Трейси - Ласковый огонь

• Название: Ласковый огонь
• Автор: Оливия Трейси
• Издательство: Издательский Дом «Панорама»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7024-2809-3

Красавице Сильвии довелось пережить немало злоключений и разочарований. Пожар, случившийся в родительском доме накануне ее свадьбы, едва не стоил ей жизни. Жених, по нелепой случайности решивший, что огонь лишил его невесту красоты, трусливо сбежал. Сильвия больше не ждет от жизни чудес и подарков, ни на что не надеется. Однако все меняется, когда под Рождество она встречает Оскара. Эта встреча вовлекает ее в бурный водоворот страстей, опасных приключений и чудесных открытий…

---

Он бросился бежать по белому песку, и Сильвия поймала себя на том, что любуется каждым его движением, игрой сильных мышц, тронутых бронзовым загаром.

Вскоре он вернулся, бережно, словно почетный трофей, держа в руках трепещущее под порывами легкого океанского ветерка алое платье.

— Позволь, я сделаю это сам, — попросил он, внимательно глядя в глаза Сильвии и, не дожидаясь ее разрешения, накинул легкое алое облачение ей на плечи. — О, как бы я хотел быть твоим личным портным, чтобы каждый день иметь возможность любоваться твоим телом. Ну, был бы, к примеру, эдаким безобидным старичком, которого бы ты совсем не боялась, безоговорочно доверяя его мастерству.

Сильвия послушно подняла руки вверх, чтобы ничто не мешало Оскару поправить платье и застегнуть молнию сзади.

— Как же обидно снова прятать всю эту красоту под дурацкой материей, — имитируя брюзгливый тон воображаемого портного, пробурчал он.

Естественно, игра в портного снова закончилась пылкими поцелуями.

Потом Оскар подобрал брошенные на песке футболку и джинсы, и они, взявшись за руки, побежали к машине.

— Теперь ты должна немного согреться, — сказал Оскар, когда они уселись в автомобиль. С этими словами он достал термос и разлил горячий черный кофе в две маленькие пластиковые чашки. — Разумеется, это совсем не то, что варит по утрам твоя матушка, но, пока мы найдем приличное кафе, вполне сойдет.

— Никогда не пила ничего вкуснее, — искренне заметила Сильвия, пригубив все еще горячий темно-коричневый напиток, куда, похоже, были добавлены корица и еще какие-то неведомые ей специи. — Кстати, твой кофе по вкусу очень похож на какое-то любовное зелье. Господин Берген, а ну-ка честно признавайтесь, уж не приворожить ли вы решили бедную заезжую девушку? Если это так, то могу вас заверить, что это совершенно напрасный труд.

— Почему? — удивился Оскар, и было похоже, что он слегка расстроен. — Нет, я, разумеется, не добавил в кофе ничего такого колдовского.

— Да потому, что я и без кофе с вашими травами почти потеряла голову, — засмеялась она и потрепала Оскара по светлой макушке так, как если бы он сам был маленьким мальчиком.

— Сильви, я хочу тебе сказать… — начал было Оскар, но она быстро приложила ладонь к его губам со словами:

— Пожалуйста, ничего не говори, не сейчас. Слишком многое произошло за эти дни такого, что просто не укладывается у меня в голове. Я боюсь, что если мы сейчас все скажем друг другу, то сказка исчезнет. Или случится что-то такое, что может нам помешать.

Оскар взял ее руку и начал покрывать поцелуями ладонь и внутреннюю сторону запястья.

— Я хочу, хочу быть с тобой, — тихо шептал он в перерывах между поцелуями. — Я просто не могу представить, что расстанусь с тобой. Давай, когда мы вернемся домой, я расскажу все Анхен. Думаю, она будет счастлива.

— Мне сейчас кажется, что оба мы сошли с ума, — задумчиво сказала Сильвия. — Как будто мы встретились в каком-то замкнутом пространстве, где нет ничего, кроме нас двоих. Мне еще в отеле казалось, будто я перенеслась в другое измерение. Наверное, это потому, что я впервые оказалась так далеко от дома, к тому же в такой удивительной, экзотической стране. Люди, которые окружали меня раньше, теперь кажутся персонажами из какой-то пьесы, в которой я сама участвовала, находясь в Германии. Те связи, обязательства, которыми я жила там, кажутся мне теперь не такими уж важными и первостепенными. — Сильвия говорила серьезно и немного грустно.

Видимо под влиянием ее тона, Оскар прервал свои ласки, слегка отстранился и посмотрел на нее столь же задумчиво и печально.

— Малышка, когда ты говоришь все это, у меня возникает ощущение, что я врач, а ты моя пациентка. Я начинаю понимать, что душу твою просто разрывают сомнения, которых, кстати, совершенно нет у меня. Я понимаю, что встретил ту единственную женщину и того человека, с которым мне будет по-настоящему хорошо. Ты сказала, что боишься теперь своей красоты, которая мешает разглядеть тебя по-настоящему. Не спорю, люди всегда будут обращать на тебя внимание потому, что ты очень хороша. Но, знаешь, тогда, в аэропорту, когда мы столкнулись с тобой лбами, я почему-то в первую минуту даже не осознал, что ты красива. Меня поразило выражение твоих глаз. Они были такие большие и испуганные. Было понятно, что ты очень добрый и неравнодушный человек. Я понял, насколько сильно ты испугалась за Анхен, желая ей помочь. Ты знаешь, доброта в женщине меня всегда почему-то трогала сильнее красоты. Может быть потому, что добры были женщины, окружавшие меня с детства. Моя мать, Анхен — в обеих было так много милосердия и ангельской доброты. Кстати, моя мама много занималась благотворительностью. В юности она жила в небольшом городке и победила в местном конкурсе красоты. Получив награду — приличную по тогдашним меркам денежную сумму, — она отдала ее своей соседке, у которой тяжело болел ребенок. Мальчику на эти деньги сделали операцию, и он смог встать на ноги.

— Оскар, скажи, пожалуйста, а кто та девушка, которая была с тобой на танцполе? — с деланым безразличием спросила Сильвия. — Ну, ты еще представил ее как свою ассистентку. Нина, кажется…

На самом деле этот вопрос не давал покоя Сильвии уже несколько часов подряд. С того самого момента, как Оскар представил ей стройную эффектную блондинку, учившую танцевать его коллегу Тома.

— Нина — моя ассистентка. Я же сказал, малышка, и это чистая правда, — ответил Оскар. — Она работает в моем офисе, ведет запись пациентов, помогает мне. Словом, она моя правая рука. А почему ты спрашиваешь? Уж не вздумала ли ты меня ревновать? — В его глазах мелькнуло уже знакомое Сильвии выражение снисходительной иронии.

— Ревновать? Нет… — Сильвия с напускным равнодушием дернула плечом, хотя на самом деле сердце ее разрывалось от этого мучительного чувства. Она же не слепая и видит, насколько хорош ее новый возлюбленный. Странно было бы предположить, что за плечами у него нет никакого опыта и что он сам равнодушен к женским чарам.

— Но, Оскар, так получилось, что ты узнал все мои сокровенные тайны, — задумчиво продолжила она. — А я ровным счетом ничего не знаю о твоем прошлом.

— Сильвия, ты говоришь странные вещи, — засмеялся Оскар. — И все это после того, как Анна в подробностях изложила тебе едва ли не всю нашу родословную! А ну-ка признавайся, что именно ты хочешь знать о своем влюбленном рыцаре. Скорее всего, ты пытаешься выяснить, была ли у него до тебя дама сердца. Но из гордости боишься признаться в этом и спросить напрямик. Так?

Сильвии не оставалось ничего другого, как послушно кивнуть, поскольку Оскар вновь со свойственной ему проницательностью легко прочел ее тайные мысли.

— Да, Оскар, мне хочется знать о тебе все, — сказала она, теперь уже глядя в его глаза прямо и неотрывно, словно могла прочесть в них нечто потаенное. — Чем ты жил до меня, с кем встречался, кого любил — все для меня важно. Эта Нина, она смотрела на тебя с таким обожанием. Она влюблена в тебя?

— Глупенькая, с Ниной у меня никогда ничего не было, — прикладывая к губам ее руку, ответил Оскар. — Нас никогда не связывало ничего, кроме работы и взаимной симпатии. К тому же у нее есть жених, с которым вскоре она планирует соединить свою судьбу. Ты спрашиваешь о том, кого я любил. Положа руку на сердце, могу точно сказать, что с той самой минуты, как увидел тебя, я понял, что раньше не любил никого. Все, что было прежде, утратило всякое значение с того мгновения, как я заглянул в твои глаза.

— В том-то и дело, Оскар, что мне очень важно знать о том, что было раньше, — проговорила Сильвия. — Даже если это утратило значение.

На несколько мгновений воцарилось молчание. Оскар словно раздумывал над чем-то. Будто размышлял, стоит ли сейчас посвящать Сильвию в какие-то неведомые ей глубины своей души.

— Сильви, я уже сказал тебе, что доброта в женщине для меня едва ли не важнее ее внешности, — сказал Оскар, устремляя взгляд в окно. — И я не лгу. Раньше, задолго до встречи с тобой, мне казалось, что я любил одну женщину. По крайней мере был сильно увлечен ею. Я в ту пору только окончил университет и был начинающим врачом в одной из клиник. Марго работала там же терапевтом. Она была немного старше меня и уже имела некоторый жизненный и профессиональный опыт.

— Она была некрасива, но добра? — Сильвия постаралась придать своему тону побольше скепсиса, испытывая при этом огромное внутреннее напряжение. Она и не подозревала, что речь о другой женщине, которая была Оскару небезразлична, может доставить ей такую боль.

— В том-то и дело, что она была очень красива, — задумчиво сказал Оскар. — А вот насчет ее доброты я поначалу заблуждался. Мне казалось, что она добра и милосердна. Собственно, этими качествами должен обладать любой нормальный врач. Мы сошлись легко и стремительно, и я считал, что у нас очень много общего. Согласись, когда люди работают в одной сфере, всегда найдется общая тема для разговоров. Хотя поначалу разговоры были не так уж и важны, многое заменяло взаимное физическое влечение. Мы встречались несколько лет и даже планировали пожениться. Отрезвление приходило постепенно. Марго была, как бы это сказать… Слишком практичной и рассудочной. И в ней я не видел ни малейшей доли сострадания не только к пациентам, но и просто к тем людям, которым плохо и тяжело. Как-то в ее отделении умер пожилой пациент, но это ее нимало не опечалило. Она радовалась по поводу того, что в этот момент она уже успела пересдать дежурство другому врачу, а следовательно, уже не она несет ответственность за случившееся. Конечно, тот человек был тяжело болен и вины врача в этом не было. Но ее черствость неприятно поразила меня. И таких эпизодов было немало. С каждым новым проявлением жесткости характера Марго чувства мои к ней все более угасали. Потом тяжело заболела и слегла мать Марго. Узнав, что она больше не сможет ходить, Марго сдала ее в пансионат, хотя старушка плакала и умоляла оставить ее дома. Я тоже уговаривал Марго не делать этого, говорил, что помогу ей оплачивать сиделку. Но она была непреклонна, говорила, что матери в пансионате обеспечат хороший уход и что ей самой необходимо делать карьеру в клинике. А для этого нужна полная свобода от каких бы то ни было обязательств. Но если бы подобное произошло, к примеру, с Анной, я ни за что не смог бы отправить ее в пансионат. Возможно, я слишком сентиментален, но такова моя натура. Словом, душа Марго была далеко не столь прекрасна, как ее лицо. Я понял, что больше не люблю ее, и мы расстались. Потом я и вовсе покинул клинику, мы не виделись с Марго много лет.