Александра Матвеева - Селеста, бедная Селеста...

• Название: Селеста, бедная Селеста...
• Автор: Александра Матвеева
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-016086-0

Идеальная студентка. Красавица, рядом с которой меркнут лучшие модели… и при этом тихая, скромная девочка, ждущая НАСТОЯЩЕЙ ЛЮБВИ — такова юная Аля.

Любовь, конечно, придет и на краткий миг покажется счастливой — но очень скоро над будущим Али и ее избранника нависнет дамоклов меч давней тайны, которую тщательно скрывали ВОТ УЖЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ!

Ложь и правда сплетаются воедино, — и НЕЛЕГКО будет влюбленным отличить одно от другого!

---

Вода мгновенно почернела и покрылась серой пленкой осевшей мыльной пены. Лезть туда не хочется, но надо, я решилась и влезла.

Бр-р… Пожмыхав тряпку, выжала ее, бросила на пол в ванной и потащила ведро из дома.

Утром я обратила внимание на куст красной смородины, гибнущий от тли. Не знаю почему, я уверена, что поливка куста теплым мыльным раствором спасет его от вредителей.

Так это или нет, но в пылу хозяйственного рвения я металась от куста к ванной и обратно, таская за собой здоровущее ведро. Куст растет не сразу у крыльца и даже не у самой дорожки, но на такие пустяки я даже и внимания не обращала.

Тряпка погружалась в ведро снова и снова, я выбегала, расплескивая воду из дома, неслась по лестнице, потом по дорожке, потом по траве к кусту, выплескивала воду, стряхивала рукой пот со лба и устремлялась в обратный путь, грохоча пустым ведром.

Пару раз на грохот выходила Таня. В ее покрасневших от работы на компьютере глазах, затуманенных романтическими грезами, не промелькнуло и искорки интереса. Таня скрывается в кабинете, довольная моей занятостью. Ее устраивает, что я не нуждаюсь в ее обществе.

Очередная смена воды, очередное погружение тряпки. Пристально вглядываюсь в воду, устанавливаю ее достаточную прозрачность и признаю тряпку чистой.

Поменяв воду, приступаю к главному делу — мытью полов. Перво-наперво я тщательно вымыла пол в своей и Лешкиной комнатах. Удовольствие от работы нулевое. Мыть линолеум не фокус. Я делаю это дома ежедневно. Обойдя вниманием остальные комнаты второго этажа, приступаю к мытью лестницы. Тщательно в нескольких водах мою крашеное дерево ступеней, тру резные столбики и полированные перила.

Вот наконец вожделенные широкие, гладко струганные, некрашеные половицы первого этажа!

Время летело незаметно. Я увлеченно ползала на коленях, размашисто водя тряпкой. Половица за половицей приобретали цвет топленого молока. Я, выпячивая нижнюю губу, сдувала с лица пот и прилипающие пряди волос и мурлыкала под нос детскую песенку.

Наверное, это мурлыканье привлекло Кошку. Я не видела, откуда он взялся. Когда я очередной раз подняла глаза от тряпки и окинула взглядом проделанную работу, Кошка уже лежал на влажных чистых досках на левом боку, блаженно щурился и мыл левое ухо левой лапкой. Из-под себя. Я просто со смеху покатилась, увидев, как бедный Кошка напрягает толстое тельце, вытягивает шейку, судорожно дергает головой, и все это вместо того, чтоб просто повернуться на другой бок. Как в анекдоте про китайцев: создает себе трудности, а потом успешно их преодолевает. Кошке мой смех по барабану, знай намывается.

Я задом продвигалась к выходу и незаметно для себя оказалась на крыльце.

Но вот и крыльцо чистое. Я выжала тряпку, аккуратно разложила ее на нижней ступеньке и со стоном разогнулась, отирая с лица пот тыльной стороной ладони.

Послышались редкие хлопки в ладони и веселый голос:

— Браво! Такой чистоты здесь не знали от века.

Я обернулась и сразу встретилась глазами с мужчиной. Его лицо я знала, кажется, всю свою жизнь. Девочкой я мечтала, как приду к нему, красивая, стройная, в необыкновенном роскошном платье. Последние годы я не мечтала о встрече, сознавая ее полную невозможность.

И вот мы встретились. Я стояла перед ним потная, растрепанная, в коротких красных шортах и лифчике от купальника. Конец косы выбился из пучка и упал мне на плечо, по лицу пролегли грязные дорожки, коленки намокли и выпачкались… Я растерялась и расстроилась.

А он стоял в метре от меня. Все такой же красивый, молодой, с ласковыми теплыми глазами, призывной улыбкой.

— Ну вот, пап, это и есть моя Алька, — услышала я и недоуменно взглянула на Лешку.

— Папа? Чей папа?

— Мой, конечно! — рассмеялся Лешка, и он тоже рассмеялся.

«Селеста, бедная Селеста», — тоненько пропело у меня над ухом.

Я покачнулась, Градов шагнул ко мне и поддержал, подхватив выше локтя сильной рукой. Прикосновение мягких прохладных пальцев вызвало новый приступ головокружения и волну дрожи. Боясь упасть, я тяжело привалилась к плечу Лешкиного отца и близко увидела его глаза.

Лешка, недовольно сопя, забрал меня из рук отца и повел в дом, ворча:

— Надо было возиться в такую жару. Хочешь, чтоб было чисто, скажи, я вымою. А то домылась до обморока.

Я действительно пребывала на грани обморока и была благодарна Лешке, оставившему меня на пороге ванной.

У меня стучало в висках и почему-то совсем пересохло в горле. Я боялась взглянуть на Градова и мечтала снова близко увидеть его глаза, ощутить его пальцы на своей коже.

Плохо сознавая, что происходит, я поднялась к себе в комнату. Несколько минут посидела на краю постели, тупо уставясь в стену, оглушенная встречей. Я боялась поверить себе, поверить своему счастью. Он здесь, совсем рядом, сейчас, сейчас я снова увижу его прекрасное лицо, услышу чарующий голос. Мне захотелось плакать, и слезы потекли по щекам, редкие, теплые, какие-то неискренние и ненужные. Чего же тут плакать?! Я перестала плакать так же, как начала — без всякого усилия.

А вдруг он исчезнет, пока я тут рассиживаюсь? — ударило по нервам. Я вскочила, бросилась к двери, вернулась на постель, села, зажав ладони коленями, снова вскочила. Пометалась по комнате, устала, выдохлась, успокоилась, снова вернулась на постель. Теперь я легла и подумала, что надо бы принять душ, а не валяться на постели потной и грязной. Эта мысль подбросила меня пружиной и поставила на ноги. О Боже! Сколько раз за последние годы я представляла себе в подробностях нашу встречу. Почему-то в мечтах действие всегда происходило в торжественной обстановке в бальном зале, в присутствии множества нарядных красивых людей. А я — я самая красивая и самая нарядная! Он поворачивает голову, и я вижу, как от радостного изумления расширяются его глаза! Он обнимает меня, мы кружимся по залу в медленном вальсе, и он говорит мне о любви и счастье. А на деле? Первый взгляд — самый важный, и вот я предстала перед ним потной, растерзанной грязнулей. Перед ним, таким прекрасным, утонченным, полным благородства и достоинства.

Я чуть не взвыла от горя, то есть я взвыла, но не очень, остановив зарождающийся звук растопыренной ладонью. Так, с зажатым рукой ртом и выпученными глазами, я постояла посередине комнаты, пока не поняла, что дело сделано и надо исходить из того, что он увидел меня такой, а не другой. Здесь уж ничего не изменишь, остается попытаться поправить дело. Если я ужаснула его своим видом с первого взгляда, второй взгляд должен меня реабилитировать.

Я долго стояла под душем, намыливая себя и смывая пену теплой водой. Потом расчесала волосы и заплела мягкую косу. Мягкая коса в отличие от тугой плетется без применения физической силы — как правило, такая коса выглядит толще и длиннее. В моем случае значительно толще и длиннее. Плетение я начала не с затылка, как обычно, а с шеи, и волосы свободно спускались вдоль щек, подчеркивая высокую линию скул и округлый подбородок. Я тщательно протерла лицо какими-то особыми салфетками с запахом туалетной воды. Салфетки отыскались здесь же, в ванной, в стенном шкафчике.

Долго разглядывала собственные ресницы, решая, красить ли их. Ресницы у меня черные, по контрасту со светлыми волосами выглядят еще темнее. Можно бы и не красить. Но с другой стороны, столь очевидное пренебрежение косметикой может оказаться мне не на пользу. Лучше немного покрасить. Так, шортики оставим те же, они, как ни странно, не запачкались. Это чтобы не было заметно мое старание понравиться. Топик надену другой, благо с собой несколько.

Возня отвлекла меня от мыслей и успокоила. Еще несколько раз повернувшись туда-сюда перед зеркалом, я оглядела себя со всех сторон и пришла к выводу, что лучше выглядеть мне никогда не удавалось.

Я немного волновалась, предвкушая его взгляд, но уверенность в своей неотразимости радостной волной заливала меня, когда я вошла в кухню.

Его взгляд подтвердил эту уверенность. Глаза расширились в радостном изумлении, совсем как в моих снах. Я, не удержавшись, улыбнулась в ответ на его улыбку и перехватила еще один столь же восторженный мужской взгляд. Лешка! Черт! Я совсем про него забыла! Вот уж кого я хотела бы сейчас видеть меньше всего.

— Они попытались. Твой папаша и эта мартышка. Я уехала на Тютчевские чтения. Меня пригласили. Понимаешь? Пригласили как поэта. Кое-кто еще помнит поэта Марию Истомину. Я уехала, а они вдвоем дописали книгу: две последние главы. Ну и, конечно, сели в лужу. Издатель финал не принял. Я переделала. Зачем было нужно выставляться?

— Сроки поджимали. Никто не знал, когда ты вернешься.

— Я уезжала на три дня.

— А приехала через три недели.

— Я заезжала к родителям. Имею я право навестить родителей?

— Да ради Бога. Только мужу скажи.