Эрика Джонг - Как спасти свою жизнь

• Название: Как спасти свою жизнь
• Автор: Эрика Джонг
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85585-140-0

Российский читатель впервые получает возможность познакомиться с самым известным романом американской писательницы Эрики Джонг. Книги Джонг огромными тиражами расходились на ее родине, переводились на языки многих стран. И по сей день книги Джонг, пришедшие на гребне сексуальной революции, вызывают неоднозначную оценку.

Мужчины и женщины, женщины и мужчины. Им никогда не понять друг друга. Давным-давно, когда мужчины были охотниками и драчунами, их женщины проводили всю жизнь, беспокоясь о детях и умирая от родов, мужчины жаловались, что женщины холодны, безответны, фригидны... Они хотели, чтобы их жены были развратны. Они хотели, чтобы они были дикими. Теперь женщины, наконец, научились быть развратными и дикими — и что же? Мужчины ослабели.

---

Я ошалела от ее болтовни. Цифра шесть миллионов напомнила мне о числе уничтоженных нацистами евреев, не более того. К тому же я понятия не имела, что это за могущественная группировка, которая знает секрет, как уйти от налогов. И вот, стараясь казаться одновременно осведомленной и беззаботной, я решила осторожно все разузнать.

— А кого вы предлагаете на главную роль?

Дэнни, похоже, ждал этого вопроса. Он соскочил со стула (хотя по-прежнему казалось, что он сидит).

— Послушай, детка, — заявил он. — Не хочу бросаться именами и все такое, но последние пару лет я работал на Робин Бэрроу. Мы с ней большие друзья, хотя она и предпочитает женщин, так что могу вас заверить, что она клюнет на это предложение и согласится играть всего за сто тысяч наличными, это ясно, как белый день.

Я, конечно, слыхала о Робин Бэрроу, этом итальянском соловье от Флэтбуша, но все, что он о ней говорил, казалось мне каким-то абсурдом. Он работал на нее? Предпочитает женщин? Вот сто тысяч — это другой разговор. Конечно, кто же любит налоговых инспекторов. И чем богаче человек, тем меньше ему нравится платить налоги, но чтобы такая красотка, как Бэрроу, путалась с каким-то Дэнни?! К тому же тем, кто по-настоящему заправляет всем в Голливуде, гораздо интереснее реальные дела, чем половые извращения отдельных людей.

— Ну, хорошо, — продолжал Дэнни, — допустим ее больше устроят сто тысяч в швейцарском банке, но это не принципиально. Главное, она хорошая девчонка, к тому же разумная и настоящий друг! Я однажды так ей сказал: «Робин, если кто-то полезет к тебе, я ему голову оторву, но если ты попадешь в беду и не позовешь на помощь меня, я оторву голову тебе!» Сечешь?

Я усекла. Очень своеобразный подход. Сто тысяч наличными или оторванная голова — вот все, что он мог предложить. На все случаи жизни. Наверное, есть какое-то руководство на этот счет.

— Котенок, ты мне нравишься, — обратился он ко мне. — И она тоже, — он ткнул пальцем в Бритт. — Она похожа на пуделя, а ты на кокер-спаниеля. Я так скажу: я оторву голову любому, кто полезет к кому-нибудь из вас. С таким другом, как Дэнни, доложу я вам, впервые по-настоящему узнаешь, что такое настоящая дружба.

Его приятель Спиноза, огромный громила, как минимум на фут выше Дэнни, с серьезным видом кивнул.

— Все точно, — изрек он, — Дэнни никогда не врет.

— Ну, так, — вмешалась Бритт, — что ты на это скажешь?

— А она обязательно должна быть итальянкой, — спросила я, — или это кто-то так неудачно пошутил?

— Да, я пошутила, — поспешила успокоить меня Бритт. — Эти ребята не так просты, как может показаться на первый взгляд. Они тоже не прочь пошутить. Хотя Робин Бэрроу — это не такая уж плохая идея. Никто не собирается делать из героини итальянку. Я же обещала тебе — полный авторский контроль.

При этих словах Сонни и Дэнни важно кивнули.

— Ты художник, — сказал Дэнни, — у тебя талант. Мы только исполнители. Вот что я тебе скажу: на твоем месте я бы тоже сомневался. Так что не спеши, хорошенько все взвесь. У тебя еще будет время нас получше узнать. И чем лучше ты узнаешь нас, чем глубже вникнешь в этот паршивый кинобизнес, тем лучше для нас. А он кишит акулами, и далеко не такими игрушечными, как в «Челюстях». От тех кинобизнес и мокрого места не оставил бы.

Бритт кивнула.

— Если честно, я тоже ненавижу кинобизнес. Я мечтаю, что когда-нибудь уйду на покой и буду писать… Это единственное, чего мне по-настоящему хотелось бы в жизни. Но сейчас разговор не о том. У нас времени в обрез. Семьдесят два часа — и будет поздно, сделка не состоится! А за эти семьдесят два часа мы должны все уладить здесь и успеть смотаться в Нью-Йорк, чтобы утрясти это дело с адвокатами, знающими пути скрыть от налоговой инспекции доход. К тому же до отъезда я хочу устроить — специально для тебя — настоящий голливудский прием… Кстати говоря, я уже пригласила пятьдесят человек — прием состоится завтра вечером в доме моего адвоката. После приема летим в Нью-Йорк на «Ред-Ай», так что лучше всего сейчас же, не сходя с места, подписать контракт, а все остальное решим потом.

Она извлекла из сумки какой-то скомканный листок и протянула его мне. Он был отпечатан таким мелким шрифтом, что мне удалось разобрать только заглавие: «Универсальный бланк договора». Потом мне бросилась в глаза леденящая душу фраза, примостившаяся где-то внизу: «Бессрочное право владения».

— А что требуется от меня? Скрепить договор кровью? — не без издевки спросила я. Очень характерно для меня: я стараюсь не придавать значения своей первой и чаще всего правильной реакции.

— О, прошу тебя, не обращай внимания на эти юридические замороки, — поспешила успокоить меня Бритт. — Детали мы позднее обговорим. Главное сейчас — сдвинуть это дело с мертвой точки, а уж потом мы заключим настоящий договор, с адвокатами, агентами, в общем, все, как положено. А сейчас им просто нужен листок с твоей подписью, чтобы показать воротилам, которые хотят убедиться, что могут рассчитывать на право собственности. Ты же понимаешь, никто не согласится расстаться с шестью миллионами, не имея никаких гарантий. От тебя-то и требуется всего, что клочок бумаги с подписью.

— Но мне нужно посоветоваться с моим агентом! Или с адвокатом!

— Слушай, — настаивала Бритт, — ты же знаешь, я стараюсь максимально защитить твои права. А если сейчас позвонить адвокату, он начнет требовать бумаги, выяснять обстоятельства, на все это уйма времени уйдет. Начнется вечная адвокатская тянучка, а у нас всего семьдесят два часа! Ну, а если тебе так уж хочется, позвони адвокату. Только взгляни на это дело и с другой стороны: ведь я твой верный друг, ты можешь мне доверять! Вот увидишь, все твои интересы будут полностью соблюдены. Я давно в бизнесе и уверяю тебя, что ни одно дело не делается без полного доверия сторон. Вот почему сейчас мне просто хочется сдвинуть дело с мертвой точки! Ты уже здесь, все знают, что я собираюсь снимать фильм, и никто даже не станет вести с тобой переговоры, потому что все знают, что этим занимаюсь я, так какой же тебе смысл все тормозить? Ты только сама себе навредишь. Подписывая эту бумагу, ты ничем не рискуешь, абсолютно ничем. Потом мы заключим настоящий договор.

— Но если это такая бесполезная бумага, зачем она вообще нужна? Почему нельзя просто сказать им, что я согласна, если условия нам подходят? — никак не могла уразуметь я.

— Потому что ты знаешь эти денежные мешки, — ответила Бритт. — Все они законченные идиоты. Им нужны обязательства. Или, проще говоря, бумажка.

Сонни передернул плечами, словно сочувствуя судьбе несчастных чокнутых творческих личностей, попавших в лапы крупных финансовых воротил.

— Иногда приходится иметь дело и с идиотами, — назидательно заметил он.

— Да, — поддержал его Дэнни. — В эту группу, занимающуюся частными инвестициями, входит пятнадцать, ну, от силы, двадцать пять человек. Мы не сможем заставить их пальцем пошевелить без какого-нибудь документа. Но все мы понимаем, что это полная чепуха. Ведь они ни черта не смыслят в кинобизнесе, они просто частные инвесторы, поняла?!

— Вот здесь, — сказала Бритт, отвинчивая колпачок фломастера и протягивая его мне вместе с договором.

Сонни и Дэнни подошли поближе. Бритт говорила чистую правду. Все знали, что моя книга принадлежит ей независимо от того, подпишу я договор или нет. Так что мне теперь с ней делать — на улице торговать? Даже мой собственный агент сказал, что на нее больше нет претендентов. С замирающим сердцем я подписала договор.

На «голливудском приеме» вечером следующего дня были все, кто хоть что-нибудь из себя представлял: хозяева жизни, паразиты и несколько особей, которых трудно было отнести к какому-то определенному виду: гости лениво передвигались по небольшому патио особняка в мавританском стиле постройки 1920-х годов, расположенного в Бель-Эр. Особняк был некогда построен покойной ныне кинозвездой и принадлежал теперь адвокату, услугами которого пользовалась и Бритт. Робин Бэрроу тоже была здесь — со своими неотразимыми карими глазами и маленьким носиком — в сопровождении какого-то хиппи из Биг-Сюр. Про нее говорили, что ей под силу любой проект — до такой степени «надежной» она была. То же самое утверждала и ее агент. Дина Мальцберг была столь же толстой, сколь Робин высокой; она носила очки в форме сердечек в розовой оправе и длинные ногти, покрытые лаком платинового оттенка. Она обладала убийственным чувством юмора и, ведя переговоры, была не очень разборчива в средствах, но слово умела держать. К своим клиентам из мира звезд она относилась как к детям, называла их «малышками» и проявляла поистине материнскую заботу о них. Я слышала, как она уговаривала Робин поесть.

— Малышка моя, сладкая моя, ну скушай хоть чего-нибудь, а то ты ведь с голоду умрешь! — умоляла Дина.