Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце: Поющий король

• Название: Ричард Львиное Сердце: Поющий король
• Автор: Александр Сегень
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998

Роман современного писателя Александра Сегеня рассказывает об одном из самых известных английских королей — Ричарде Львиное Сердце (1157–1199). Бесстрашный рыцарь, один из предводителей Третьего крестового похода, он не смог взять Святой Град, но имя его вошло в легенды. Он погиб от отравленной стрелы во время войны с Францией при осаде Шалю, но еще долгое время распространялись слухи о том, что он воскрешен самим Господом Иисусом Христом, и находились люди, утверждавшие, что видели короля.

---

Таким образом, было твердо решено как можно скорее восстановить Яффу и отсюда во второй половине октября начать войну с Саладином за овладение Иерусалимом. Беренгария была вне себя от счастья, что новый поход получит отсрочку, а значит, и разлука с милым супругом откладывается. Стояли чудесные, солнечные и теплые деньки, по утрам ей продолжал мерещиться запах кожи, казавшийся упоительным, подтверждающим беременность. Ричард решил, что если родится сын, они назовут его Пьер-Симон в честь Святого апостола Петра и кожевника Симона, и он даже сочинил кансону, посвященную Петру и Симону, о том, как Петр, беременный светом христианства, наслаждался запахами кожевенного производства и как воскрешенная им Тавифа тоже приходила сюда и тихонько сиживала в уголке, глядя на работу Симона, а потом вышла за него замуж. Конец песни многим не понравился, ведь Ричард дерзнул сам придумать замужество Тавифы, но король-трубадур не стал ничего менять, записав кансону так, как она у него сочинялась.

В середине октября в Яффу приплыли генуэзские купцы, которые привезли новость Ричарду, подобную удару ассасинского кинжала в затылок, — Филипп-Август благополучно и быстро вернулся во Францию по безмятежному морю, приехал в Париж и тотчас объявил недействительной свою клятву не нападать на владения Ричарда, ибо она не была скреплена его печатью. Сняв с себя устные обязательства, он немедленно вторгся в Нормандию, угрожая Руану, и в графство Анжу, двигаясь в направлении на Ле-Ман. Мало того, младший родной брат Ричарда, известный во Франции как Жан Сантерр, а в Англии как Джон Лэкленд, что и там и там означало — Иоанн Безземельный, объявил о своих притязаниях на английский престол, пользуясь недовольством многих подданных Английского королевства тем, что у них, собственно, нет короля, то есть есть, но он вечно где-то вне Англии.

Ричард был убит, подавлен, растерян. Все хорошее, чем были напоены счастливые дни в Яффе после арзуфской победы, мгновенно куда-то провалилось.

— Боже! Боже! — причитал Ричард, обхватив руками голову.

Он надавил пальцами на глаза и увидел бездонный черный колодец, в который падал, стремительно уменьшаясь, огонь факела.

— Не убивайся так, милый! — пыталась утешить мужа Беренгария, понимая, что яффское счастье скоро кончится. — Быть может, это залог того, что ты возьмешь Иерусалим и устремишься домой наказывать обоих негодяев.

Он посмотрел на нее мутным красным взглядом и произнес:

— Ублиетка.

— Что-что? — не поняла Беренгария.

— Опять ублиетка.

— Что это такое?

— Самое страшное слово, которое я знаю.

— Но что оно означает, Ришар? Не пугай меня!

— Видишь ли, иногда меня охватывает леденящее осознание какой-то неотвратимо ужасной истины, что в моей душе, в моей судьбе есть некий бездонный черный колодец, некая скважина, в которую внезапно проваливается все хорошее, что только ненадолго появляется в моей жизни. И эту чертову скважину я называю словом «ублиетка».

— Перестань, прошу тебя! Ты сам все придумал. Такого не бывает.

— Но ведь древние верили в неотвратимость рока.

— Но ведь мы же не древние! Мы христиане, Ришар, ты что, забыл? И Господь дает нам спасение от предначертаний, если они есть. Он спасает нас, когда мы совершаем праведные подвиги и когда непрестанно молимся ему.

Ричард задумался, долго молчал, покуда Беренгария гладила его по пылающей голове. Потом вдруг воспрянул:

— Ты права! Только праведные подвиги! Я должен встретиться с Христом! Прямо сейчас. Ты останешься здесь, а я еду к Нему. Не смотри на меня как на сумасшедшего, я не тронулся умом.

Он поцеловал ее в лоб и, покинув, спустя полчаса уже мчался на Фовеле вместе с Гюи де Лузиньяном и двумя оруженосцами — своим и его — по вади Ас-Сарар. Гюи даже не спросил, куда они так несутся, ему было достаточно обещанного Ричардом лихого приключения. Под Гюи был один из трех великолепных скакунов, подаренных Саладином Ричарду во время Арзуфской битвы, а Ричардом — барону Меркадье. Гюи же выторговал его у Меркадье за огромные деньги. В беге он даже оказался резвее Фовеля, а красив! — серебристо-серый, с черною гривой и хвостом, угольно-черными ногами. Залюбовавшись конем, Ричард вовремя спохватился крикнуть в ухо Фовелю:

— Ты у меня все равно лучше всех!

И Фовель, который только что отставал на полкрупа, прибавил ходу и потихоньку стал обгонять.

Объехав стороной Лидду, вскоре прискакали в Рамлу. Здесь Ричард остановился, некоторое время оглядывал горы и наконец высмотрел дорогу на Эммаус.

— Туда! — воскликнул он запальчиво. — Он ждет нас!

— Да кто ждет-то? Саладин, что ли? — спросил Гюи.

— Нет! — только и ответил Ричард, увлекая всех за собой в горы. Стая серн испуганно бросилась врассыпную. — Привет, Тавифы! — крикнул им Ричард, припомнив, что имя праведницы, воскрешенной в Яффе святым апостолом Петром, переводится именно как «серна». В отдалении показался дым костра. Сарацинская застава, человек пять, не больше, сидели у огня и жарили мясо, вполне возможно — мясо серны. Завидев скачущих франков, один вскочил на лошадь, трое схватили луки и успели пустить по паре стрел, одна из которых просвистела над ухом Фовеля и под мышкой у Ричарда.

— Побьем? — крикнул Гюи.

— Аллах с ними! — отвечал Ричард. — Лучше догоним того.

Конь под скачущим прочь сарацином был неплохой, но все же расстояние быстро сокращалось, и будь до Эммауса еще хотя бы половина лье, Ричард и Гюи догнали бы его. Но вот из-за очередного холма вынырнул рассыпанный среди гор поселок. Удирающий сарацин заорал что-то, размахивая руками. Всюду замелькали белые и рябые бурнусы среди домов, аж дух захватило! Боже правый! В окружении врагов!.. Но вскоре стало ясно, что Эммаус охраняется незначительным гарнизоном.

Прямо под ноги из-за угла дома выскочил араб с мечом в руке, и Ричард мгновенно раскроил ему череп Шарлеманем. Проскакав еще немного, он увидел прижавшуюся к стене дома девушку в чадре, с кувшином. На ней были светло-голубые одежды. Какая удача! Как раз то, что надо! Чья-то молодая жена! Остановив взмыленного Фовеля, Ричард подскочил к сарацинке, схватил ее за руку и закричал:

— Исми Мелек-Риджард Альб-аль-Асад. Мин фадлак, са идни, фарджини, уайне эль…[85] — Тут он забыл, как по-арабски слово «дом». Арабский он начал учить совсем недавно, позавидовав тому, как и Саладин, и его братья владеют французской речью. — Уайне эль… Клеопа уа Иса!.. Клеопа уа Иса!.. Мин фадлак, фимти аляйи?[86]

— Дугри[87], - указала сарацинка на неказистое строение в двадцати шагах от них.

— Клеопа уа Иса?[88] — с сомнением переспросил Ричард.

— На ам![89] — злобно фыркнула из-под чадры молодая женщина. — Ялла имши мин хоне![90]

— Кхудни аля! Аджили![91] — резко потащил ее Ричард одной рукой, а другой ведя под уздцы взволнованного Фовеля.

— Вот это приключеньице! — ликовал Гюи. — Если они с перепугу не передохли и если они сейчас нагрянут все сюда, нам крышка! Узнаю эн Ришара по его когтям!

Женщина торопливо вела их к дому, сообразив, что чем больше она будет спешить, тем быстрее все это кончится.

— Адам аль муакхаза[92], - сказал ей Ричард.

Она в ответ только фыркнула.

— Шу иемек?[93] — спросил король Англии жительницу Эммауса.

— Варда, — ответила женщина, и он так и не понял, то ли она назвала свое имя, то ли послала его к черту.

У входа в дом они столкнулись с каким-то стариком, который тотчас испуганно сел на корточки.

— Клеопа уа Иса? — спросил его Ричард, тыча пальцем в дверь.

— На ам! На ам! — закивал он головой, — Мархаба! Тикрам![94]

— Шукран[95], - вежливо поклонился старику Ричард и передал сарацинку королю Иерусалима. — Держите ее крепко, эн Гюи. Если кто-нибудь появится, приставьте к ее горлу лезвие меча. Она — наша заложница. В случае чего — в ней наше спасение.

— Иди сюда, милая, — схватил заложницу Гюи. — Бедняжка! Не бойся меня.

— Ну и бестолочь же вы, ваше величество, — со смехом сказал ему Ричард. — Столько лет живете тут, а до сих пор не выучили языка сарацин.

Он толкнул дверь и вошел в сумрак. Там на коврике сидел другой старик. Он был погружен в молитву и не обратил на короля Англии ровным счетом никакого внимания. Тогда Ричард толкнул его в плечо, а когда тот оглянулся, грозно рявкнул:

— Рух халла![96]

Тот, как ни в чем не бывало, продолжал сидеть и проводить ладонями по лицу, будто умываясь.

— Рух халла, аджель![97] — повторил Ричард, замахиваясь на старика Шарлеманем.

— Аллах кирим[98], - невозмутимо произнес старик, явно нисколько не боясь ни Ричарда, ни Шарлеманя, ни смерти.

Тогда английский король положил свой славный меч рядом со стариком арабом и встал подле него на колени.

— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий! — взмолился он всем сердцем, которое билось как сумасшедшее. — Луке и Клеопе здесь, в Эммаусе, явившийся, дай знак мне, что делать? Явися мне, Иисусе Сладчайший! Дай знак, идти ли мне на Иерусалим или возвращаться домой? Нас ради и нашего ради спасения сшедший с небес, и распятый, и погребенный, и воскресший в третий день по Писанию, Христе Спасе! Яви чудо, дай мне знак!