М Пришвин - Мы с тобой (Дневник любви)

• Название: Мы с тобой (Дневник любви)
• Автор: М Пришвин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Вот почему даже самые примитивные люди, начиная свою короткую любовь, непременно чувствуют, что не им одним, а всем хорошо на земле жить, и если даже очевидно, что хорошая жизнь не выходит, то все-таки возможно человеку и должно быть счастливым. Итак, только через любовь можно найти самого себя как личность, и только личностью можно войти в мир любви человеческой: любви-добродетели. Иначе: только путем личной любви можно приобщиться к всечеловеческой любви.

К обеду мы вернулись из Москвы в Тяжино и успели застать последнее движение на мордочке Диноры. Собачка прожила с нами всего четыре дня, была прекрасна и осталась мечтой. Дочь ее мы назвали Норой.

Сентябрь. Только те мысли действительно настоящие,новорожденно - свои, а не повторение сказанного, которые рождаются, как и дети, от любви на пути сближения плоти и духа.

Кто обманывается в ком-нибудь, тот и другого обманывает. Значит, нельзя, обманывать, но нельзя и обманываться. Какое свидетельство в том, что я имею дело с гением, а не преступником? То и другое по существу подобно. О первом мне свидетельствует возникающая в сердце моем любовь. И я думаю, что преступное и гениальное разделяется только перед судом любви".

Записи последующих лет: "Настоящая любовь всегда "преступна", настоящее искусство действует как мина, взрывающая обстановку привычных положений".

"Маленького преступника судят за то, что он переступил через черту закона, ограждающего право другого человека, имея в виду свой личный интерес. Если же преступник не для себя перешел черту, а чтобы создать новый, лучший закон, отменяющий старый, и победил, то победителя не судят: победитель несет новый закон. Маленький человек старого закона или несправедливо погибает при этой победе (Евгений из "Медного Всадника"), или, широко открыв глаза (апостол Павел), прозревает будущее и становится на сторону Победителя".

"Думал, что и у женщин-растратчиц, блудниц всякого рода есть свое высшее назначение вывести мужа из его ограничения, из его деловой колеи. Надо об этом крепко подумать-- что даже и у блудниц! И как же счастлив я, что меня вывела из моей упряжки на волю не блудница, а почти святая. И еще надо подумать об этом как о русском мотиве романа".

"Ляля приехала из Москвы и рассказывала, как кромсали мою будущую "Фацелию", имея в виду нравственный уровень современного читателя. Не доволен я ею -- не сумела отстоять.

У Л. нет малейшего интереса к жизненной игре. Пробовал совершенствовать ее в писании дневника -- не принимает; фотографировать -- нет; ездить на велосипеде научилась, но бесстрастно; автомобиль ненавидит; сидит над рукописями только ради меня; политикой вовсе не интересуется. Единственный талант у нее -- это любовь. Тут она всегда в готовности, на любовь у нее истрачено все, даже детство. Об этом еще надо подумать, но, мне кажется, ее нужно понуждать к жизненным интересам. А то ведь единственное, чем пользуется она для себя вполне,-- это сон от полуночи до восьми утра. Тут она живет для себя, во всем остальном она переделана на любовь, и самая любовь для себя у нее принимается временно, как задача переделать этот материал личной жизни для Общего. Мне чуть-чуть трудновато идти за ней, мне самому нужно очень любить, чтобы не отставать от нее".

Запись через четыре года: "Полное отвращение ко всякой дипломатии и политике сделало ее жизнь до того неустойчивой, что в ее представлении вся земная жизнь, лежащая во зле, стала как сон, а истинной стала жизнь небесная.

Мы с ней соединились, как два царства".

Вчера проводили ее мать и переехали в ту избу, где у нас прошли хрустальные дни нашей любви. Расставаясь с тещей, понял ее, бедную, на трудном пути за дочкой и пожалел. Мне кажется, я и Лялину любовь к ней теперь понимаю в истоках, похожих на каменистые истоки горных ручьев: камни -- это нарушения. Л. идет путем нарушений, и каждый срыв оставляет в ней боль и заставляет поправлять нарушения, и это вечное стремление выправить нарушения создает ее любовь к матери. Трогательно усилие старой женщины понять всю сложную сеть поступков дочери как путь к добру и правде.

Перед нашей встречей Л. встала было на путь возвращения к мужу, понимая это возвращение как отречение от личной жизни. Возможно, такое отречение не помешало бы ей родить не для себя, а для мужа. Случись, умри тут ее мать, она в таком отречении нашла бы себе полную утрату-замену. Еще бы пять лет -- и в морщинах стареющей женщины трудно было бы узнать мятежную Л., она стала бы как все порядочные женщины, и муж ее был бы счастлив. Но встретился я, личная жизнь восстала со всей своей силой, множество нераскрытых дарований нашло себе применение, и путь определился совсем по-иному.

Сегодня Л. проговорилась, сказав:

-- Если только есть тот свет.

-- Неужели и ты сомневаешься?

-- А как же, разве я не человек? Только если приходят сомнения, не будь того света, я бы не жила; тогда все было бы бессмысленно, и я бы с собой покончила.

-- Неужели тебе довольно такого рассуждения?

-- Нет, я еще люблю Бога.

И такая вся вера: ни окончательное "да", ни окончательное "нет", а "верую, помоги моему неверию".

Настоящая вера включает в себя и неверие, то есть настоящая вера есть процесс борьбы с неверием, и, не будь неверия, не было бы и веры. Неверие как тень веры: не будь тени, не было бы и жизни.

Почему ты сегодня со мной так нежен? -- А я сегодня перебрал в уме наше пережитое и очень много нашел в себе хорошего от тебя, как будто со времени нашей встречи я черпаю из колодца живую воду и все богатею и богатею изо дня в день.

Учился ездить на машине по Москве. Начали с Л. пятую главу "Былины" (будущей "Осударевой дороги"). Л. уехала править верстку к Ставскому.

У Л. прострел, болит поясница, ночью надо быть с ней осторожным. Я с любовью оглаживаю ее спящую, и она это учуяла, но не отвечала, потому что ей было не до того. Когда же мне попалась кисть руки, и я руку погладил, то она сквозь сон мне ответила:

-- Милый ты мой!

Так не раз я замечал, что прикосновение к руке бывает прикосновением к душе и, когда телу не до того, через руку происходит соприкосновение душ.

Она чуть-чуть нездорова, и этого довольно уже, чтобы я почувствовал прилив особой нежности. Ее душа высвечивает так сильно из тела...

Убил дупеля и коростеля. Вечером пошли гулять, набрали грибов на жареное. За ужином Л. первый раз в жизни поела грибов (по-настоящему приготовленных) и пришла в восхищение. Так она все лето сушила белые грибы и не ела их, даже не пробовала: сушила впрок, хотя зимой они будут везде продаваться. Думала о будущем, о настоящем же, чтобы взять и поесть, ей и в голову не приходило. Настоящее она сушила для будущего и так всю жизнь свою провела! Сердце сжимается от боли, как об этом подумаешь...

Так много белых грибов в это лето, что, пожалуй, сушеных в государстве года на два хватит. Но кто своего белого гриба за лето не попробовал, тому зимой не понять, как они вкусны.

За обедом я сказал М. В., что если мне придется в рай идти, то без встречи со своими собаками я в рай не пойду. На это М. В. деликатно сказала: "Рай такой

прекрасный, М. М., что вы и о собаках забудете!" На это Л. возразила, что на древних иконах разъяснено: вся тварь воскреснет, в том числе, конечно, и собаки.

Только в семь вечера мы собрались в Москву. По пути стало невыносимо, мы сели в копну сжатой ржи и объяснились. Зародыш этих объяснений был еще в самые наши первые встречи, когда, бывало, надумаешь о ней со стороны; но вот она появляется сама, и все это выдуманное исчезает, как туман при появлении солнца. Этот мотив проходит через весь наш роман.

Я прочел Л. одну свою запись на ходу, которая мне показалась остроумной, а Л. мне в ответ:

-- Ребеночек, да ты же глупенький, что же тут остроумного? -- и объяснила мне, и я понял, что действительно это не очень умно.

-- Но ты не думай, Ляля, что и вправду я такой глупенький.

-- Почему? -- наивно спросила Л.

Да потому,-- ответил я ей,-- что не тот глупый, кто пишет глупые мысли, а тот, кто за них держится.

Пробовал думать о Загорске с тем, чтобы все разобрать, понять и, может быть, простить. Разбирал, но не отходило то неприятное, отнявшее сегодня у меня возможность думать согласно с сердцем. А мысль, оторванная от сердца, скорее всего, и является основным злом человечества.'а

Правда, не эта ли оторванная от сердца мысль создала материальное неравенство и орудия самоуничтожения? Не этой ли попыткой согласовать мысль свою с жизнью сердца я и создал себе свое писательство? Итак, значит, в тайниках души своей люди ждут такого согласия, если даже при моих слабых силах попытки мои обратили на себя внимание общества!

Вчера исполнилось 17 лет, как они встретились с Олегом. Л. поехала на место их встречи, вернулась поздно, промокла, замерзла, но встреча наша была особенно радостной...

"Я ждала силу, которая покорит меня и освободит меня от вечного страха за все живое и от жалости. И вот я покорена: я люблю только тебя, но чувство жалости за тебя, страх, связанный с мыслью о твоей беззащитности, испытываю как никогда". Так вот проходит любовь свое полукружие от героя к ребенку и начинает свое второе полукружие: каждая мать надеется, что ее ребенок станет героем. (Написано в машине в ожидании Л. из ателье мод.)