Виктор Савин - Чарусские лесорубы

• Название: Чарусские лесорубы
• Автор: Виктор Савин
• Издательство: Челябинское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1963

Без малого сорок лет — таков литературный стаж уральского писателя Виктора Афанасьевича Савина.

Родился Савин на Урале, под Невьянском, в 1900 году в семье рабочего-горняка. Учась в начальной школе, а затем в высшем начальном училище, он во время летних каникул работал гонщиком, водоливом, токарем, грузчиком. В гражданскую войну был на Южном фронте, участвовал во взятии Перекопа.

В 1923 году, демобилизовавшись из армии, Савин поступил в Московский литературно-художественный институт имени В. Я. Брюсова, который закончил потом при Ленинградском университете. По окончании учебы был направлен на Урал. Почти четверть века находился на журналистской работе, сотрудничал в редакциях газет в городах Усолье, Соликамск, Златоуст, Челябинск, Куса. Его очерки, рассказы публиковались в газетах, журналах, коллективных сборниках.

В 1925 году вышла в свет первая книга рассказов В. Савина «Шаромыжники». Эта и две последующие книги («Петяш», 1926 г., «Беспризорный круг», 1926 г.) были изданы под псевдонимом Виктор Горный. Впоследствии В. Савин выступает под собственной фамилией («Поход энтузиастов», 1931 г., «Дружки с рабочей окраины», 1932 г., «Косотурские художники», 1937 г., «Волчье логово», 1959 г., «Старший в доме», 1960 г., «Закалка мужества», 1962 г.).

Роман «Чарусские лесорубы» — десятая книга В. Савина. Над ней он работал много лет, стремясь в широком плане показать жизнь лесорубов Урала в послевоенное время.

---

Из кабинки вышел тракторист Спиридонов.

— Где ты пропадал столько времени? — крикнул на него Богданов. — Дрых, поди, где-нибудь под елкой?

Выслушивать объяснения трелевщика он не стал. Бригада уже обступила хлысты, скинула с них чокеры — металлические поводки, тросики с крючьями и цепочками на концах — и раскатила лесины по эстакаде. Разметчик Шишигин начал выкраивать из них стандартную заготовку, а Богданов, включив электропилу, стал разрезать хлысты. Казалось, что нервное состояние Харитона передается и пиле: шла она неровно, то касалась дерева легонько, то вдруг вгрызалась в него, фыркала, фонтаном выкидывая желтоватые опилки.

— Что ж это вы так плохо работаете? — спросил Зырянов Спиридонова, коренастого парня, с серыми открытыми глазами.

— Разве это работа, товарищ замполит? — загорячился тракторист. — Нет никакого порядка на валке леса. Валят деревья кому как вздумается, не подъедешь к ним ни с какой стороны. Покрутишься, покрутишься в делянке, подъедешь к завалу и начинаешь из кучи выуживать по одному хлысту. А ведь время идет! Пока соберешь воз — смотришь, солнышко с одного места переместилось на другое.

— По солнышку работаете, без часов?

— Какие там часы! Пробовал я по часам работать, так только кровь себе портишь.

— И норму, конечно, не даете?

— Норма бывает только когда возишь лес от Сергея Ермакова. Тот работает по всем правилам, комар носа не подточит: свалит десять-пятнадцать лесин, вершины сходятся в одном месте, по направлению к трелевочному волоку. Сергей учитывает, что после него в делянку приедут трактористы. А другие вальщики об этом не задумываются. Они думают только о своей норме. Когда заедешь в Сергееву ленту — душа радуется! Раскинешь трос, помощник тут же зацепит чокерами хлысты на полный воз — и поехали! Теперь только вальщики и вырываются вперед, у них норма, у нас недовыработка.

— А мастера куда смотрят?

— Эх, товарищ замполит! Спросите Сергея Ермакова, он вам скажет, чем занимаются мастера. У нас в деревне от кулаков и духу не осталось, а тут у вас мастер Голдырев живет вроде маленького помещика и копит богатство за счет государства. Он не о лесозаготовках думает, а о своем собственном хозяйстве… Поговорите с Ермаковым. Сергей дельный парень. Мы с ним толковали насчет непорядков в лесосеках. У него есть хорошее предложение, он собирался идти с ним к директору леспромхоза.

Харитон Богданов искоса наблюдал за трактористом и замполитом, потом, выключив пилу, сказал:

— Вот что я тебе скажу, замполит: ты сам ничего не делаешь и другим работать не даешь.

— А в чем дело, Харитон Клавдиевич?

— А в том, мешаешь тут! Трактористу надо за хлыстами ехать, а ты лясы с ним точишь. Надо поговорить с человеком, так на то вечер есть. Делать тебе нечего, вот и гуляешь по лесосекам.

Зырянов не обиделся, отпустил тракториста.

От Богданова замполит решил сначала зайти к Сергею Ермакову. К месту повала леса, где работал парень со своей бригадой, вел неширокий волок, похожий на желоб, выбитый тракторами; кое-где на самой трассе торчали пни, валялись толстые размочаленные деревья.

На разветвлении волока перед делянками Зырянов опять встретился со Спиридоновым. Тракторист шел красный, возбужденный.

— Куда вы, Алексей? Что случилось? — спросил его замполит.

— Известно, куда трактористы пешком ходят — в гараж, — сказал Спиридонов, показывая на металлический кружок под мышкой. — Подшипник опять развалился. По таким дорогам ездить — машины гробить. Через колодину перевалишься — на пенек напорешься. А долго ли спилить пни да растащить валежник?

— Понятно, недолго. Я не знаю, куда смотрят мастера, начальник лесопункта.

— Вы бы сами могли это давно сделать. На простоях машин, на ремонтах больше теряете времени.

— Это верно, товарищ замполит.

— Вас, трактористов и чокеровщиков, много. Среди вас и комсорг Мохов. Организуйте воскресник. Ну, если Мохов сам не живой человек, так вы его подталкивайте, не давайте дремать. Сейчас горячая пора, в лесу много беспорядка. Кому же, как не молодежи, организовать борьбу за план!

— Я тут новичок, товарищ замполит. Есть люди дольше меня работают. Мне как-то неудобно, скажут — вот выскочка!

— Не надо скромничать, Алексей. Действуйте. Когда же приедут к нам ваши друзья-приятели из колхоза? Нам надо тракторы переводить на двухсменную работу, а у нас не хватает трактористов.

— Напишу я домой.

— Хорошо. Скажите, по этому волоку я смогу пройти к Ермакову?

— Нет. Этот волок ведет к Медниковой. К Сергею — правее.

Зырянова подмывало свернуть налево. Он даже в раздумье остановился на развилке и прислушался к пению электропилы, издали похожему на треск пулемета. Его сердце учащенно билось. В такие минуты ему бывает почему-то особенно хорошо: кажется, мир раздвигается перед ним и становится еще лучше, еще прекрасней.

— Нет! — сказал он вслух, — зайду к ней вечером, в общежитие.

И направился по правому волоку. Попасть в бригаду Ермакова было нелегко. Она глубоко врезалась в лесные дебри, оставив за собой море поваленных лесин, вспенившихся зеленой хвоей. С трудом преодолевая завалы, в которых, как муравьи, копошились сучкорубы, Зырянов добрался, наконец, до электропильщиков, пробивающих путь к вершине Водораздельного хребта.

Сергей дал команду на перекур.

— Хорошо, что вы пришли, — сказал он, подходя к замполиту. — Я уже думал сам идти в Чарус.

— Почему обязательно в Чарус? Разве здесь, в Новинке, нельзя разрешить ваши вопросы? Пошли бы к Чибисову.

— Чибисов от меня отмахивается, ровно от назойливой мухи: все ему некогда, все он занят, все куда-нибудь спешит, отсылает к мастерам. А какой, например, толк, если я поговорю с Голдыревым?

— Вы им недовольны?

— А кто им доволен?

— В чем же дело?

— Посмотрите в горы, вон туда. Мы называем то место гнилым углом. Оттуда к нам приходит плохая погода. Смотрите, какое там грязное небо! А раз грязное, хмурое небо — жди дождя или снега. Время дождей отошло. Вот-вот пойдет снег, накроет землю. А снега у нас, сами знаете, какие. Как свернул с дороги — утонул по пояс. Мастер Голдырев это учитывает: у него еще не все сено с лесных вырубов вывезено, дрова на всю зиму не завезены во двор. Ему теперь не до лесозаготовок. Он сам в коновозчика превратился, да еще и людей со стороны прихватывает. Утром появится в лесосеке, потом исчезает на весь день. Тут без него что хочешь делай…

— Голдыревым мы займемся. Ну, а в Чарус какое у вас дело?

— Оно не мое личное, оно всех нас касается. Заготовленный лес неделями залеживается в делянках, а там, где он нужен, его вовремя не получают. Видите, за мной как ураган пронесся, я уже не в лентах работаю, а веду сплошной повал. Я вырвался вперед, меня никто не держит. Я вырубаю чуть ли не по гектару. Мне говорят — хорошо! Усиленная бригада сучкорубов не поспевает за мной. Я много зарабатываю. Мне бы надо гордиться. А у меня на сердце кошки скребут.

— О чем же вы тревожитесь?

— Опять же смотрю на горы, на гнилой угол. А вдруг, не сегодня-завтра, повалит снег? Он может вывалиться, как из прорвы, это у нас бывает часто. И тогда масса поваленного леса окажется погребенной под белым саваном, придется его откапывать.

— И что же вы предлагаете, Сергей?

— Где-то в других леспромхозах созданы комплексные бригады, организованы поточные линии, конвейеры: лес из делянок, как по реке, плывет, нигде не задерживается. А у нас что? Анархия какая-то! На днях достал я книжонку. Пишут кировские лесорубы. Прочитал, как люди работают, как о государственных интересах стараются — мне аж стыдно за себя и за наш леспромхоз стало. Люди там спаялись. В комплексной бригаде объединились электропильщики, сучкорубы, трелевщики — все живут одними интересами. А мы все еще трудимся по старинке, как единоличники. Электропильщики работают себе, с пенька получают зарплату: пеньки им замеряют и высчитывают выработку. Сучкорубы получают с очищенных хлыстов. Трелевщики на тракторах, эти с вывозки получают, люди на эстакаде — с разделки. И выходит: все о себе стараются, а о других не думают. Передним-то лучше, их никто не держит, только айда-пошел вперед, а кто на запятках, на тех все шишки валятся, терпи. Вот я и предлагаю труд наш организовать по-новому, а не как в басне Крылова, где лебедь рвется в облака, щука тянет в воду, а рак пятится назад.

— Вы правы, Сергей. Передовые леспромхозы уже работают по-новому. Мы тоже у себя в конторе разговариваем о применении их опыта, да только дальше разговоров дело пока не продвинулось… Давайте-ка, начните вы. Возглавьте комплексную бригаду.

— Я возьмусь за это дело, товарищ Зырянов.

— Возьмитесь, а мы поможем. С Березиным вместе и начинайте. Думаю, вас крепко поддержит и Харитон Богданов. Он больше всего страдает от этой неорганизованности.