В. Бирюк - Шантаж

• Название: Шантаж
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Альтернативная история

---

Идея явно не «святорусская». Тут — или Восток, или Запад. Да, там сын, обиженный чем-то отцом — живёт старик долго, наследство другому сыну отдать собрался… — может устроить заговор для убийства отца, может изменить родителю и сбежать к противнику. На Руси тоже всякие… случаи бывали. Но сыновья отцам не изменяли. Потому что сын отцу не наследник — «лествица». А вот для Изи, выросшего на Западе, окружённого европейцами, привыкшими и пропагандирующими майорат — такая мотивировка понятна. Просто даже на уровне детских сказок и эпосов, слышанных в младенчестве от матушкиной прислуги.

Легенда тщательно прорабатывается и обеспечивается. Задействуются серьёзные силы и средства. На следующий год после «основания Москвы» Торец отправляется на помощь Свояку к Новгород-Северскому с войском. И тут вдруг, прямо в походе, выдаёт: мы переходим на сторону противника, уходим к Изе Блескучему.

Это он кому сказал? Суздальцам?! Которые последние лет пятнадцать то и дело режутся либо просто с волынцами, либо ещё и с их союзниками? Это кто сказал? Торец, который сидел в новгородской тюрьме, потому что в Новгороде должен был вокняжиться брат этого самого Изи?

Хохмочка настолько для того времени выдающаяся, что три летописи дают три разных объяснения.

— Часть 24. «Бьётся в тесной печурке…» — Глава 126

Суздальский летописец говорит об обиде Торца на Свояка. Но не личной, а родовой. Объясняет это тем, что: «То суть были ворози и деду моему, и дядьям моим».

Да, Олег «Гориславич», отец Свояка, с Мономахом враждовал. И тогда же они — помирились. Мономашичи сыну его, старшему из Ольговичей, клялись в верности как Великому Князю Киевскому. Более того, год назад в Кучково на Москве-реке Свояк признал Гошу — старшим, все обиды были прощены, князья «целовались и плакали». Понятно, выпито было много, но ведь факт же! Батя тему закрыл.

Обоснование настолько странное, что некоторые историки предполагают, что эти «ворози» — не русские, Черниговские князья Ольговичи, а половцы.

Да, Свояк женат на дочери половецкого хана Аепы. Во всех событиях последних лет на его стороне участвуют отряды в несколько сотен степняков. Идеологически красиво получается: славный сын славного «основателя Москвы» Юрия Долгорукого возмутился «поганскими» союзниками своего союзника и возвысил голос. «Не могу молчать»! Возопил… и пошёл в предатели.

Мелочь мелкая: прозвище «Свояк» откуда? Его первая жена — сестра матери Торца, Торцу — родная тётушка. Отряды кипчаков приводят из степи её братья, Торцу — родные дядья. У него у самого в отряде полно половцев — родственники из той же орды.

Но для Изи… подойдёт. Торец-то — по крови наполовину кыпчак, он вырос в окружении и любви слуг и родственников матери. Первый ребёнок, первый сын.

Изя — не кыпчак вовсе. Он-то вырос в окружении европейцев. Для которых всякий степняк — желтомордый узкоглазый дикарь. Мотив для Изи понятен, естественен.

И опять же: а братан Изя — друг? Батяня с дядей Вячком Изю уже били под Туровым. А то, что лично Изя продавил через сестричку свою смену князя в Новгороде, отчего лично Торец — вдоволь там в епископской тюрьме насиделся?

В Новгороде один из самых мощных в мире «культурных слоёв» — 10 метров. Толще только в Риме — 12. Но поруб на епископском дворе глубже — на метр с четвертью заглублён в материковый грунт.

И за это у Торца к Изе — любовь?

Объявляя о своём решении, Торец очень чётко формулируется разрыв с отцом, с Долгоруким. Показывает понимание неизбежности отцовского гнева. И готовность его игнорировать. Это в патриархальной-то Руси?

Тогдашние летописцы понимают натянутость, искусственность таких мотивировок и дают более циничный вариант объяснения.

Никоновская: «Приидоша к Ростиславу послы от великого князя Изяслава Мстиславича, призывая его к себе в Киев и дая ему грады и власти»

Ипатьевская: «И прииде Ростислав к Изяславу к Киеву, поклонився ему, рече: «Отець мя переобидел и волости ми не дал…».

Короче — купили парня. Это кого купили?! Сына Долгорукого, внука Мономаха? Мономашичи чужое отбирают без проблем, но своё отдать… или самим продаться…

Оба славных предка — Мономах и Гориславич однажды продались полякам. Тем опять надо было побить немцев. И, как обычно, в Чехии. Очередной Болеслав, второй по порядковому номеру и «Смелый» по прозвищу, позвал для битья, естественно, братанов с Руси. За штуку гривен. Теми ещё, «ветхими». Войнушка была короткая, все довольно быстро помирились, собрались выплатить двоюродным братьям обещанное. И нарвались на чисто русский ответ:

— А честь? Надо «взять свою честь».

А что два короля — чешский и польский, вместе с императором германским, этот мир считают «честным» — русским княжичам глубоко плевать. Они четыре месяца вычищали и выжигали Чешские земли, пока не набрались этой «своей чести» под завязку. Потом забрали ещё и обещанную тысячу гривен и отправились разбираться домой.

Но вокруг Изи — немцы, да мадьяры, да поляки, им чешские слёзы — в радость, не — в поучение. «Прикупим Торца как деда его. Пусть он на всяких плохих «честь свою возьмёт».

Другой мотив — обида на отца. А есть ли основания? Гоша дважды ставил сына в Новгороде, посылал громить Рязань, слал городки ставить. Парень не забыт, не заброшен. А волости… На Руси «лествица» — отец в принципе не обязан, и даже не может давать сыну удел в своей земле — князей ставит Великий Князь, а не удельный. Княжество — не родовое имение, а объект управления, территориально-административная единица. Очень скоро, именно в эти несколько десятилетий Русь перейдёт от состояния — «общее имение Рюриковичей» к состоянию — «имения Рязанской (Смоленской, Волынской…) династий». Вот тогда — «да», тогда, сломав «лествицу», князья будут рассаживать сыновей своих по своим уделам.

В учебниках это называют: «феодальная раздробленность». Проще: «каждый за себя, один бог за Русь».

Но пока каждый князь идёт по «треку», по общерусской последовательности «столов». Набор, перечень этой «мебели» устанавливает только Великий Князь.

А пример полоцкой династии, которая была выбита Мономахом из Руси и возвращена его сыновьями из византийской эмиграции, а теперь старательно разваливает своё княжество непрерывными внутренними разборками с привлечением литовских дружин — ничему не учит? Они-то как раз и нарушают это правило. И как только очередной князь получает себе «волость» — начинается война. Витебск, Минск, Гродно… Став княжеским городом, город, прежде всего, разоряется братом нового князя.

Как-то странно… Можно было придумать какой-то более наглядный мотив. Типа: «батя сбрендил и на пиру копьё в меня метнул». Как царь Саул в Давида. Или, к примеру: «Напился и с лавки свалился. И этот человек собирается переправиться через Гелеспонт, а не может перелезть с одного ложа на другое!». Как Александр Македонский — своему папочке, царю македонскому Филиппу.

Личная неприязнь, угроза жизни и здоровью — это аргумент ясный и понятный. Но… С Торцом — войско. Те самые ростовцы, суздальцы, половцы, которые и сами, и отцы их служили Гоше. Дать аргументированное обоснование того, что Юрий Долгорукий пожелал смерти своему сыну… и в войске найдутся «особо ретивые», которые это пожелание таки исполнят. Не по приказу, а «исключительно из верности и преданности». Так что «ври, да знай меру» — русская народная мудрость. Вот Торец и врёт — «по-мудрому». Хотя как-то глупо получается.

Торец пришёл к Изе «к Киеву» весной 1148 года. Двоюродные братья обнялись и прослезились. Торец признал «старейшинство» Изи на всей Русской земле. Изя расчувствовался и обласкал братана. И одарил его аж 6 городами. Причём из одного из них выгнал младшего родного брата Торца. Ну просто так, для улучшения внутрисемейных отношений.

14 сентября этого 1148 года в этом городке, Городец-Остёрский, неподалёку от Киева, состоялся совет князей. «Пойдём бить Долгорукого, а то он новогородцев обижает». И Торец там был, тоже кричал: «Пойдём бить! Пойдём бить!». Кого бить-то? Родного отца с братьями? А ну как в бою сойдётесь? Рубить будешь?

Изя вежливенько отправляет высокопоставленного перебежчика на запад, на Волынь. «А ты иди в Бужск, пострези оттоле Киевскую земли, и буди тамо, дондеже схожу на отца твоего, мир ли с ним возьму, или како с ним ся ни управлю».

«Его благодарили власти, жал руку прокурор.
Потом подзасадили под усиленный надзор».

Красота! Сиди себе спокойненько. Не надо голову свою подставлять, не надо натравливать своих гридней-суздальцев на таких же гридней, но отцовских, не надо сходиться в рубке с родственниками-половцами. Государь благоволит и доверяет защиту рубежей земли русской.

Это — по легенде. А по заданию — провал. Такая возможность… Изя сам лезет в ловушку. В походе, в бою наверняка бы подвернулся случай… На своей-то земле, где эти южане как слепые… Но Изя с Ростиком выжигают крестьянские веси на Верхней Волге, а Торец сидит в середине Волынской земли под присмотром «доброжелателей». «Усиленный надзор».