Павел Александров - Путь миротворца

• Название: Путь миротворца
• Автор: Павел Александров
• Жанр: Фэнтези

Будь осторожен с мечтой: она может исполниться! И уставший романтик, простой, ничем не примечательный парень по имени Марк, попадает в загадочную страну — мир рыцарей и магов, где в жестокой борьбе вера схватывается с магией, отвага со страхом и милосердие с ненавистью.

Марк не должен спасти мир, и от него не так уж много зависит, но, согласившись стать Седьмым миротворцем, он сталкивается с безжалостной силой, которая словно злой рок преследует каждого, кто избирает путь миротворца.

Существует ли что-то, кроме роковой необратимости, и возможно ли победить судьбу, начертанную содеянным грехом — ответ может дать лишь разгадка страшной тайны Проклятия миротворцев.

Роман написан на стыке аллегорического фэнтези и психологической прозы: монстры здесь соответствуют определённым человеческим чувствам, настроениям и убеждениям, а боевая магия и мастерство владения мечом проистекают из неведомых и порой непредсказуемых стихий человеческой души.

---

— Я все помню, со мной все нормально! — принялся доказывать Марк, хотя понял, что она не смеется над ним, а попросту рада его возвращению в реальный мир. — Я все помню! Мы должны встретиться на перекрестке дорог с Харисом и Флоей. В таверне… э-э… таверне…

— «Четыре бочки», — подсказала хранительница сквозь улыбку.

— Какие бочки? Ах, да, в таверне «Четыре бочки». Видишь, я все помню.

Вспоминать Белое забвение очень не хотелось, и кажется, епископ с хранительницей это понимали.

Марк с большим удивлением рассмотрел темно-каштановые волосы Никты, чистые коричневые одежды, сандалии без единого следа болотной грязи. Затем перевел взгляд на свое одеяние, которое вполне могло сойти за хорошую маскировку, чтобы идти на разведку в земли Туманных болот. Кое-где висели остатки сухих водорослей и мха.

— Где ты успела отстираться?

Хранительница перестала смеяться и просто с улыбкой смотрела ему в лицо.

— Вчера мы останавливались у Изумрудного водопада. Он находится сразу за болотами Белого забвения…

Марк вздрогнул, но, не подав виду, отогнал надвигающиеся страхи прежде, чем они успели отравить душу.

— Прекрасное место! Особенно после того, что мы пережили там… — Никта проницательно поняла, какие чувства вызывает у Марка напоминание о земле греха, и улыбнулась. — Чудесный белый поток, несущийся с высокой скалы. Дно искрится ярко-зелеными камнями, напоминающими изумруд, а вокруг цветет красивый лес или даже сад. Жаль, что ты так крепко спал. Мы не хотели тебя будить.

— Ну и зря, мне бы тоже отмыться не помешало бы, — произнес Марк.

— Отмоешься в таверне, — сказал епископ, не отворачиваясь от упряжи. — Мы снимем комнату в долг. Меня здесь знают.

— А… постойте, вы говорили, что в Зеленой идиллии мы встретим пророка.

— Верно, Маркос.

— Так когда мы пойдем к нему?

— Как только встретим наших друзей.

— Ах да, Харис и Флоя, как я мог забыть! — Марк сонно провел рукой по лицу и его пальцы сняли засохшую болотную паутинку.

Хранительница усмехнулась и протянула ему круглое зеркальце из слюды в оправе из березовой веточки. Глянув на свое отражение, Марк понял: ему не удастся убедить себя, что Белое забвение было сном. Лицо покрывала засохшая ряска, из волос торчали обрывки водорослей. Четыре глубоких пореза от виска до подбородка, которые оставила ему ламия, поджили, но полностью исчезнут не скоро.

Возле таверны «Четыре бочки» домов было немного, она находилась на пересечении дорог и поселков. Ободранная таверна контрастно отличалась от чистеньких, ухоженных домиков Зеленой идиллии. Над ней не было широкой крыши с огромными навесами, а грубо прорубленным окнам не хватало стекол, из печных труб валил дым. Чуть поодаль стоял двухэтажный бревенчатый дом — место для ночлега. Несмотря на убогие стены, выглядел он лучше, чем печально известная мелисская ночлежка. Вокруг таверны стоял хлипкий заборчик из двух перекладин и несколько лавок, длинных, чтобы вместить всех желающих.

Слезая с повозки, Марк чуть не упал, не учтя двухдневного лежания без движений. Хранительница вовремя подхватила его под руку.

— Что с тобой?

— Ничего, все в порядке.

Марк кривил душой. Кости ломило как при тяжелой болезни, тело двигалось вяло и расслабленно, очевидно, давали о себе знать остатки яда и большая потеря крови. При ходьбе немного кружилась голова. Вдобавок, он вспомнил, что не ел три дня.

Внутри таверны стоял устойчивый запах пива и жареного лука. Свет из прорубленных окон мрачно освещал комнату, а иного освещения здесь не было. Возле грубых деревянных столов стояли высокие лавки, несколько из них занимали бородатые любители пива. Стены украшали деревянные муляжи сабель, копий и прочего оружия, причем многие экспонаты были поломаны, не иначе как во время какой-нибудь пьяной драки. Кроме этого со стены смотрела клыкастая морда-чучело свирепого кабана.

— Мир вам, — сказал епископ, приветливо улыбаясь.

— Почтенный Ортос! Давненько вас не видали!

Хозяин таверны — пузатый бородач в засаленной повязке, прикрывающей лысину, отдал распоряжение двум юным вертким служанкам, и они мигом понеслись на кухню, откуда доносились самые разнообразные запахи. Епископ быстро договорился и о еде, и о ночлеге в долг. Было заметно, что его здесь уважают.

Марк обратил внимание на сидевшего за противоположным столом старого забулдыгу, одетого в крестьянскую робу грязновато-коричневато цвета. Обхватив перепачканными землей руками огромную пивную кружку, он глухо спал, уткнувшись подбородком в ту же кружку. Он умудрялся сопеть и носом, и ртом. Поток воздуха из ноздрей раздувал усы, делая их пышными на какой-то миг, после чего они снова укладывались на место. Изо рта поток перегара уходил в кружку, заполненную наполовину, создавая странное подводное бульканье. Из кружки летели пивные брызги, а иногда пробивались целые фонтанчики, орошая ему бороду и усы.

— Миряне… — произнесла хранительница без презрения, скорее сочувственно. — Брат Ортос, разве нет лучшего места для ночлега, чем мирянская таверна?

— Тут отличное место: подальше от чужих глаз и вредных слухов, — ответил епископ, оглядываясь по сторонам. — В Зеленой идиллии полно шпионов темного князя Эреба.

— Эреба? Это не тот ли Эреб, который отец колдуньи Амарты? — Марк вопросительно глянул на епископа.

— Да! — резко ответила за него хранительница, и глаза ее сверкнули.

— Вы полагаете, эти миряне не опасны? — спросил Марк, вспоминая неприятности в мелисской таверне.

— Что ты, они нам не враги, — улыбнулся епископ и, проследив за взглядом Марка, посмотрел на сопящего забулдыгу. — Вот этот, например, пьяница беспробудный, но в душе — человек добрый. И к тому же — староста соседнего поселка Буйный луг. Он всегда разрешал мне выступить перед мирянами своего селения. Он и сам, наверное, встал бы на Путь истины, если б не его тяга к кружке.

— Староста? — удивился Марк. — Беспробудный пьяница и вдруг староста?

— Увы, да. Для Буйного луга такой староста вполне подходит, — сказал епископ, погрустнев.

Подошел хозяин таверны, лично подав гостям горячие кушанья.

— Что слышно у вас, какие вести ходят через ваше пристанище? — спросил епископ.

Хозяин тихо зашептал:

— Говорят, грядет война с Амархтоном. Князь Эреб тайно созывает народ в легионеры тьмы. Не далее как на прошлой неделе, его посланник захаживал в наш Буйный луг, дескать, кто хочет вступить в армию Темного Владыки Хадамарта? Шестеро наших парней согласились на пьяную голову. Тут же их облекли в черные доспехи и увезли.

— Понятно. Влияние Падшего города на Анфею усиливается с каждым днем.

— А еще говорят, королева Сильвира спешно собирает войска, — сообщил хозяин и зашептал еще тише. — Ее посыльные отправились по всем селениям, где живут ваши аделиане. А она, говорят, поехала в Морфелон, заключать новый договор с вашим Сиятельнейшим Патриархом. Нам то что, нам нет дела до ваших войн, — заговорил он уже громче. — Это вам, аделианам есть над чем поразмыслить.

— Дожить бы до того благословенного дня, когда Знамя победы воссияет над Падшим городом! — впервые высказал одно из своих мечтаний епископ и взгляды Марка и Никты обратились на него. Он смутился, хоть и сумел это скрыть, перекинув взгляд на тарелку Марка. — Ты что, тебе нельзя мяса! Куда тебе, после трехдневного голодания!

Марк хотел сказать, что это мясо неизвестного происхождения он и так бы не стал есть. Ему подали миску бульона, и Марк постепенно утолял голод, прихлебывая его с хлебом. В животе непривычно бурчало. Когда он запил все это большой кружкой сладкого чая, с приятным вкусом мяты и какой-то душистой травки, то почувствовал себя самым сытым человеком в Каллирое.

— Простите, я сейчас приду.

Выйдя из таверны, Марк направился к низкому, покосившемуся сараю, который являлся полуразваленной уборной. У входа стояли два высоких воина, привлекших к себе внимание Марка. Один из них оказался крепким пожилым рыцарем в обветшавшем нагруднике. Рыцарь опирался на длинный двуручный меч как на посох. Его спутником был худющий тип, покрытый с ног до головы в толстую черную мантию, высокий — на голову выше рыцаря, и на две головы выше Марка. Не расслышав, о чем говорят эти двое, Марк определил, что хриплый, пропитый и сильно сдавленный голос принадлежит рыцарю, а свистящий, едва уловимый — его спутнику.

Странное любопытство влекло узнать их поближе. Выходя из уборной, Марк как бы невзначай глянул на их лица: выжатое как лимон, давно небритое лицо старого рыцаря не задержало его внимания. Но вот лицо его спутника…

Марк содрогнулся. Верхняя часть лица незнакомца была скрыта капюшоном, а нижняя представляла собой две голые челюстные кости, соединенные белыми костяными губами. И этот ужасный мертвецкий рот произносил свистящие слова, как будто их пытался прошипеть зимний вихрь: «Ты остался один, ты никому не нужен, ты наедине с судьбой, ты один против всех невидимых врагов…» Марк почувствовал, как застывают глаза, губы, щеки, как в уши врывается невыносимая звуковая пустота, а перед ним плывет, плывет, плывет бескрайняя степь под унылым заходом солнца. Необъяснимый страх одиночества сковал и парализовал разум, хотя ноги продолжали шагать к дверям таверны. Марк вдруг оказался один в этом чужом мире. Одинокий. Беспомощный. Несчастный. Никому не нужный. Отверженный Богом. Наступил кошмар длинною в вечность, пока Марк не споткнулся ногой о лавку.