Павел Александров - Призвание миротворца

• Название: Призвание миротворца
• Автор: Павел Александров
• Жанр: Фэнтези

Там, где вражда, сеять мир! Седьмому миротворцу Марку этот путь кажется простым и понятным. Но только до первого раздорожья. Ведь он призван в мир, где жутких чудовищ порождают не тёмные боги, а человеческая ожесточённость, где страх и невежество способны оживлять самые страшные выдумки, а гнев и обида — служить идеальной почвой для смертоносной магии. И сгущаются порождённые человеческим равнодушием тучи над великим городом Амархтоном, окутывая воссевшую на его престоле королеву Сильвиру. Зреет заговор тех, кто свыкся с властью равнодушия и рабской покорности и не желает перемен.

А в дебрях Спящей сельвы начинает свой новый путь Седьмой миротворец. Преодолевая человеческую вражду, ожесточённость и непонимание, проходя сквозь лабиринт ловушек собственных чувств, желаний и стремлений, он всё сильнее чувствует, что таинственный, невидимый враг отвёл ему свою роль в его миссии… А в это время объявляется некто, кого называют Восьмым миротворцем — человек, способный изменить всё представление людей о миротворцах…

Роман написан на стыке аллегорического фэнтези и психологической прозы: монстры здесь соответствуют определённым человеческим чувствам, настроениям и убеждениям, а боевая магия и мастерство владения мечом проистекают из неведомых и порой непредсказуемых стихий человеческой души.

Роман является своего рода продолжением «Седьмого миротворца», однако легко читается и как отдельное произведение. В предыстории изложено краткое содержание «Седьмого миротворца».

---

Мелфай почтенно поклонился.

(Спящая сельва)

Мелкий холодный дождь со снегом сыпал и сыпал, постепенно превращая дороги, ведущие к Спящей сельве, в размытые грязевые потоки. Обоз двигался медленно. Обозные то и дело разгружали телеги и на плечах вытягивали их из грязи. Бегущих из сельвы крестьян на дорогах встречалось всё меньше. В такую пору лучше уж дома отсидеться, чем тащиться по холоду и грязи навстречу неизвестности, не зная, найдёшь ли себе новое жильё.

Вельма сидела в повозке, поджав ноги. Двух морфелонских динаров оказалось достаточно, чтобы её привезли прямо к воротам наёмничьего лагеря войск Дубового Листа. Она, похоже, была единственным человеком в обозе, кто тихо радовался и этому дождю, и слякоти, и тающим на лице снежинкам. После долгого и утомительного путешествия по югу, Вельма полной грудью вдыхала прохладный ветер чистых лесов. Чувство возвращения домой омрачали только крики и ругань обозных, да ещё пересуды вояк, рассуждающих о коварной лесной нечисти, причисляя к ней лесных чародеев, вольных охотников и другие общины Спящей сельвы, которые не встречали воинов Морфелона цветами и вином, как славных освободителей.

— Слыхал, у нас давеча в лагере глашатай из Сарпедона был, — говорил неотёсанного вида наёмник, откусывая головку пожелтевшего лука и жуя на ходу. — Много чего интересного поведал. Я вот и не знал, что у чародеев этих людской души нет.

— Нелюдь, она и есть нелюдь, — лениво ответил ему другой, сплёвывая под колесо повозки.

— Дык, нелюдь-нелюдью, а выглядит и говорит как человек. Я-то думал, они вроде как варвары одичавшие и от магии своей умом тронувшиеся, а этот из Сарпедона очень толково всё рассказал. Чародеи эти лесные когда-то были людьми, а потом души свои на жертвенник возложили — идолам поганым, чтобы магию приобресть… вот и стали как будто мертвяки — вроде и живые, а всё равно что мёртвые, потому как души их давно в Гадесе горят.

— Мудрёно как-то.

— То-то, это ведь глашатай из Сарпедона говорил, а не послушник какой-нибудь! — с гордостью заявил вояка, продолжая уплетать луковицу и поглядывая искоса на стройную молодую попутчицу.

Вельма скрывала лицо под капюшоном, чтобы невольные эмоции ненароком её не выдали.

«Тебе нет дела до этих грязных морфелонских псов, пусть себе лают. Проникнуть в лагерь и найти миротворца — вот твоя цель!»

На ней была лёгкая мантия травяного цвета, укрывавшая её от дождя, длинное облегающее платье ниже колен и высокие чёрные сапожки. Одеяние для этого края было не бедное: падкие на простолюдинок наёмники побаивались цепляться к знатной девушке. Она выглядела эдакой зрелой дочерью местного землевладельца, отправившейся к своему возлюбленному в наёмничий лагерь. Было ясно, что девушка она не из робких, если решилась в одиночку пуститься по лесным дорогам Спящей сельвы.

Ей было уже за тридцать, но вечноцветущая кожа, унаследованная от матери, позволяла ей выглядеть значительно моложе. Шагавший рядом мечник долго косился на её стан, а затем, игриво улыбаясь, попытался завести разговор. Вельма отвечала с достоинством, но не холодно, давая понять, что её сердце целиком принадлежит возлюбленному, несущему службу в лагере. Мечник смущённо улыбался и кивал с досадой, завидуя втайне парню, которому досталось такое сокровище, а ему, невезучему, остаётся лишь на крикливых пустоголовых девок лесорубов глаз метить.

…Правда, знал бы бедняга, кто эта девушка, сидящая с усталым мечтательным видом в повозке — бежал бы отсюда со всех ног, наперегонки со своими товарищами по обозу.

Но дочь лесной чародейки и чёрного мага, полукровка Вельма умело играла свою роль. Ей доводилось обводить вокруг пальца и не таких, как эти глуповатые обозные. Там, где не выручала улыбка, помогала звонкая монета. Там, где даже монета оказывалась бессильна, спасали чары внушения. Деревянный, покрытый ростками магический жезл под мантией — это только на самый крайний случай.

Как тогда, в Мелисе… Вельма с улыбкой вспоминала ту недолгую схватку с серыми магами в городском парке. Ничто так не губит городских магов, как самоуверенность. Вшестером они имели против неё неплохие шансы, но бесславно проиграли. Не догадались создать Круг Единства, не сконцентрировали силу шестерых в одно сокрушительное заклятие. Нет, каждый из них предпочёл похвастать своими «уникальными» способностями. И, конечно же, больше чем на банальное швыряние потоков силы они не сподобились. Впрочем, та сероглазая девчонка оказалась очень даже ничего. Её барс был единственным заклятием, которое по-настоящему угрожало Вельме. Чтобы защититься, лесной чародейке пришлось прибегнуть к запретным силам земли.

«Способная девчонка. Даже немного жаль, что пришлось резануть её вспышкой боли, небось, недели две отлёживалась».

— Стой, приехали! — крикнул обозный и приказал сгружать привезённые припасы.

Вечерело. Окружённый частоколом наёмничий лагерь у исполинского леса готовился ко сну. Кое-где горели костры, собирая любителей поболтать — таких, что и под дождём готовы судачить о битвах и походах.

— Ты к кому? — преградил дорогу пожилой воин с копьём, исполнявший на воротах обязанности караульного.

— Я к своему другу, почтенный воин, — медовым голоском пропела Вельма.

В этом визите не было ничего необычного, к обитателям лагеря часто приезжали и девушки, и матери. Порядок в наёмничьей дружине, менее строгий, чем в регулярном королевском войске, это вполне позволял.

— Что за друг, красавица? — доброхотно отозвался караульный, наверное, вспомнив молодые годы, когда и его на службе навещала возлюбленная. Нынче от тех времён остались только радужные воспоминания.

— Подорликом кличут, — всё тем же сладким голоском ответила Вельма.

Пожилой караульщик слегка помрачнел.

— Как выглядит твой Подорлик?

Это был контрольный вопрос, задаваемый, как правило, всем приезжим девушкам. Чтобы не вызвать подозрений, Вельма отвечала без особых подробностей, хотя облик искомого был ей хорошо известен. Но и не изображала дурочку, описывая внешность любимого эпитетами «красивый», «умный», «благородный».

Убедившись, что подвоха нет, а подвохов впрочем и не бывало, караульный помрачнел ещё больше.

— Видать, ты крепкая девушка. Да и разве неженка забралась бы в такую даль… Словом, пропал твой Подорлик, красавица. Пошёл он девок местных от нелюди отбивать, да и сгинул без следа. Уже месяц ищем… да погоди реветь-то, может, ещё сыщется, сельва-то во какая!

Однако Вельма не плакала, только скорбно вздрогнула, прикрыв губы ладошкой. Для пущей убедительности можно было и разреветься, но привлекать внимание других стражников чародейке не хотелось. Всё, что ей было нужно узнать, она узнала. Оставалось только мирно скрыться, продолжая играть роль несчастной влюбленной. Однако пожилой вояка как назло оказался не таким бездушным чурбаном, каких обычно ставят на воротах лагеря.

— Идём, идём, я тебя к нашим сотникам отведу, они тебе больше расскажут. Герой твой Подорлик, герой! Супротив толпы солимов один бился. А вот, где дом и родные его — никому не ведомо. Так что ты, выходит, ему и вся родня. Да идём, не упрямься, вместе горе легче пережить.

На опасный трюк — зарыдать и броситься в лес — Вельма не решилась. Этот сердобольный дурак подумает, что девка вздумала наложить на себя руки и кинется следом. Что ж, придётся и дальше изображать убитую горем девицу, рыдать и ежеминутно с надеждой спрашивать: «А может, он всё-таки найдётся?»

Вельма презирала своё лицедейство, но в последнее время к нему приходилось прибегать всё чаще.

«Пожалуй, от старого дурака может быть польза. Надо бы порасспросить сотников, где именно пропал Маркос. Если тела не нашли, то он, возможно, ещё жив».

Военачальники лагеря жили уже не в шатрах, а в недавно сооруженных бревёнчатых домиках. Из печных труб тянулся дымок. Близились настоящие холода, по ночам всё чаще сыпал снег, а наёмничье войско увязло тут надолго. К одному из таких домиков и повёл Вельму караульный, оставив вместо себя на воротах какого-то хлюпающего носом юнца.

Стражник со скрипом отворил дощатую дверь. Прямо за ней стоял тяжёлый дубовый стол, за которым попивали горячее вино морфелонские военачальники. Вельма приготовилась пустить в ход слёзы, чтобы глаза ненароком не выдали её магический дар, как вдруг её веки застыли…

Из-за стола в неё вперился острый, пронизывающий взгляд. Немолодой, лысый, худой в плечах человек в вышитых коричневых одеждах смотрел на неё так, словно впивался в душу холодными цепкими пальцами.

«Распознали!» — пришла ледяная мысль.

Сарпедон! Этот человек оттуда. Охотник на ведьм, истребитель лесных чародеев, антимаг — злейший враг народов Спящей сельвы!

Глаза Вельмы вспыхнули давней ненавистью — нет смысла скрывать взгляд. Впрочем, в первую секунду сарпедонец ничего не предпринял. По-видимому, ему не поверилось, что какая-то дурёха-чародейка так просто зашла на огонёк в лагерь своих врагов.