Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

• Название: Пять лет на острове Врангеля
• Автор: Ареф Минеев
• Издательство: Молодая Гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1936

---

В эту поездку мы с Павловым собрали 800 штук яиц. К моменту, когда мы уже окончательно упаковали яйца и начали грузить нарты, подъехал промышленник Таяна. Он за время, что мы собирались уезжать, ухитрился собрать до 200 штук яиц. Таким образом, с этого гнездовища, — здесь побывал раньше нас Скурихин, — было собрано полторы тысячи яиц. Кроме того, мы оставили гусям на «развод» некоторое количество яиц.

Добыча гусиных яиц легче, чем добыча яиц на птичьих базарах, но и это дело довольно трудное и сопряжено с больший риском. В момент, когда едешь на сбор яиц, начинают «идти реки», иначе, говоря языком жителя средних широт, — вскрываются реки.

Реки острова Врангеля совершенно отличны от обычных рек, и вскрытие их совершенно не напоминает знакомого всем явления. Обычно вскрытие рек происходит за счет вешних вод, которые поднимают уровень реки. Лед поднимается, взламывается и уносится течением. Чтобы река так вскрылась, необходимо зимнее, подлёдное течение. В реках же острова Врангеля зимой подлёдного течения нет совершенно. Река но существу представляет собою безводное русло, заваленное снегом, плотно спрессованным зимними ветрами. В таком случае нельзя говорить о вскрытии.

В вершинах распадков, наиболее подвергающихся нагревающей силе солнца, прежде всего начинают таять снежные массы. Снег постепенно пропитывается водой настолько, что она, наконец, отделяется от снежной жижи и тонкими струйками стремится вниз. Ниже струйки сливаются в ручейки. Ручейки образуют ручей, устремляющийся по верху снежного ложа, пропитывая его постепенно до самого дна. В этом снежном ложе вода вымывает глубокое русло до самой земли, и река течет в высоких снежных берегах. Берега этих снежных каньонов, постепенно размываемые понизу, обваливаются громадными снежными глыбами, русло становится шире, а снега все меньше и меньше.

По осени в руслах рек в большинстве случаев почти не остается снега, — только в местах, трудно достижимых солнцу, снег лежит до новых заносов.

Когда реки только начинают идти, их местами крайне трудно переходить. Мостов нет, приходится в каждом случае идти наощупь. Снег, пропитавшийся водой, образует снежные трясины — «снежницы». Переход через «снежницы» труден и опасен. Толща снега иногда в несколько метров, пропитанная водой, совершенно не оказывает сопротивления ноге, и, ступив в такое место, проваливаешься, как в болото, и как бы ты ни пытался выбраться, — одному это не всегда удается, а без помощи извне недолго и погибнуть. При поездках весной вообще надо быть исключительно осторожным. Всегда рискуешь совершенно неожиданно попасть в «снежницу». Часто снег пропитывается водой из-под низу. В таком случае поверхность снега чиста и суха, и он кажется крепким. Собак и нарту снег вначале держит. Но вот собаки начинают проваливаться, и нарта останавливается. Стоит каюру вылезть из нарты и встать на снег, как он тоже проваливается. Немедленно появляется вода. Выбираться из такой трясины невероятно трудно.

Для преодоления «снежниц» необходимы лыжи; нога, вооруженная лыжами и опирающаяся на большое пространство, уже не проваливается. Хотя с трудом, но все же безопасно можно двигаться по «снежнице».

Гораздо хуже переходить через реки, вернее — через бурные потоки, стремительно несущиеся по снежному ложу. Непосредственно под водой находится слой снега, пропитанного и уплотненного течением, напоминающего лед и крайне скользкого. Даже несильное течение представляет большие трудности для перехода. Когда идешь рядом с нартой, еще можно стоять на ногах, держась за нарту; но если нужно перейти через речку без нарты, обычно пользуешься веревкой. Человек, переходящий реку, привязывается веревкой, а другой на берегу держит за веревку, — иначе вода собьет с ног. Зацепиться за что-либо на берегах нет никакой возможности, на дне тоже нет ничего, за что можно было бы задержаться. Если не привязаться веревкой, за которую спутник тебя сможет задержать и вытащить из воды, можно уплыть далеко по течению. А если учесть, что на ногах надеты тяжелые резиновые болотные сапоги или что-либо подобное и, кроме того, одеты теплые вещи и плавать в таком снаряжении невозможно, — станет понятным опасность перехода рек в-одиночку.

Глава XIV ЛЕТНИЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ РАБОТЫ

Складское хозяйство, которым располагала фактория к нашему приходу, состояло из одного склада из волнистого железа 6 на 12 метров. С собой мы привезли железный склад 6 на 6 метров. Оба эти склада, как хранилища для товаров, были совершенно неудовлетворительны. Первый склад потому, что был стар и изношен. Железо во многих местах проржавело. Оно было настолько ветхо, что ветром его рвало, как бумагу. Склад же, который был привезен нами, оказался плох, потому что мы его строили сами, а строители мы были неважные. Зимой, во время пург, склады обильно забивались снегом; снега было так много, что он затруднял работу. Иногда для того, чтобы достать какой-нибудь товар или ящик, приходилось выбрасывать из склада по несколько тонн снега.

Но, пока стояло зимнее время, можно было не опасаться таяния снега, увлажнения и порчи товаров. Но вот весной, когда солнце начинало основательно припекать, под крышей склада становилось жарко и снег начинал таять, — начинались генеральные работы по уборке снега. Приходилось перекладывать с места на место каждый ящик, каждый мешок, до последнего грамма выбрасывать снег.

Каждый год в эту пору мы вдвоем с Павловым, — иногда нам помогал врач, — выкидывали из складов по много тонн снега.

Впрочем, снег доставлял нам хлопоты не только в складах. Старый дом был построен крайне неудачно, на середине берегового склона. Результатом этого были снежные заносы. Дом ежегодно заносился снегом по, самую трубу. Собаки тогда забирались на конек крыши и спали у теплых труб. После каждой пурги приходилось откапывать окна и двери. Чердак зимой также приходилось часто чистить от снега.

Дом ранней весной.

Каждый год, к началу таяния, мы прокапывали вокруг дома глубокие канавы в снегу, чтобы дать дорогу вешним водам. Весной 1930 года мы вместо канавы, по совету Павлова, вырыли у восточной стены дома шахту до самой земли. Он уверял меня, что все три года до этого они делали так, и вода их не беспокоила. Вырыли шахту и успокоились, хотя я иногда говорил Павлову:

— Зальет нас водой, с ямой этой!

— Не зальет, Ареф Иванович. Нас не заливало.

— Ну-ну, посмотрим.

С началом таяния в яме стала накапливаться вода, постепенно поднимавшаяся все выше. Мы беспрерывно следили за подъемом уровня воды и ждали, когда она прососет снег и пойдет на убыль. Но вода упорно поднималась. Наконец вода появилась в комнатах. В нашей комнате она начала проступать из-под пола, линолеум вздулся, и в местах соединений образовались лужицы, страшно быстро выросшие в лужи, а потом весь пол покрылся сплошь водой, и слой ее становился толще. В комнате врача и Павлова вода начала пробиваться тоненькими струйками через лазы нижнего венца.

Наводнение! Самое настоящее наводнение, хотя снаружи вода была видна только в яме, вырытой в плотном, как белый мрамор, снегу.

Пришлось нам спешно вооружаться кайлами, топорами, лопатами и авралом копать, — как я и предлагал в самом начале, — канаву вокруг дома. Пока мы копали, в комнатах было много воды, легкие вещи плавали, не задевая пола. Потом вода спала, оставив на полу тончайший слой ила. В последующие годы мы каждую весну прорывали канавы, и наводнений у нас больше не было. На дворе всегда лежали некоторые товары, хозяйственные принадлежности, нужные только летом. Все эти вещи за зиму глубоко заносились снегом, и их также необходимо было ежегодно откапывать.

Товары, которые мы оставили на зиму 1929—30 года на дворе в месте, указанном Ушаковым, как месте, на протяжении трех лет не заносившемся снегом, против нашего ожидания, были занесены глубоким снегом. Над бунтом[42] товара снега намело больше трех метров. Его так уплотнило ветрами, что он не поддавался лопате. Снег с поверхности был совершенно сух, и ничто не предвещало опасности для товаров. Но когда мы начали, перед половодьем, раскапывать сугроб, оказалось, что нижние слои снега приблизительно на полметра от земли были пропитаны водой и вода подмочила наш склад.

Баня в наводнение (лето 1930 г.).

Мы быстро вытащили весь товар. Что можно было высушить, сушили. К счастью, большая часть товаров не была попорчена водой, и только несколько мешков сахара растворились совершенно; остальное же — бочки с маслом и запаянные ящики, которые мы положили в самом низу, — хотя и оказались в воде, но не пострадали.

Летом 1930 года я решил строить третий склад. Это решение вызывалось следующим: для обеспечения промысла на протяжении трех лет мы привезли с собой большое количество огнеприпасов. У нас было больше полутонны пороха, несколько десятков тысяч патронов, полсотни тысяч капсюлей для снаряжения патронов, масса китобойных патронов, китобойные бомбы и т. д. Помимо этого, из огнеопасных предметов, которые мы принуждены были хранить в складе, у нас было 300 литров спирта. Все это крайне огнеопасное имущество находилось в продуктовом складе, заложенное в разных местах среди товаров. В случае какого-либо несчастья с огнеприпасами, мы могли остаться не только без единой порошинки, но и без съестных припасов. Поэтому я решил выделить огнеприпасы в особое место. В отдалении от складских помещений и жилых построек началось строительство «порохового» склада.