Нил Шустерман - Здесь был Шва

• Название: Здесь был Шва
• Автор: Нил Шустерман
• Жанр: Детская проза

Говорят, его одежда сливается с фоном, где бы он ни стоял. О Шва много чего говорят, но одно совершенно точно: его никто не замечает. Кроме меня. Меня зовут Энси Бонано, и это именно я понял, что Шва "функционально невидим". Я использовал это его качество, чтобы наварить кучу баксов. Я стал его другом. Но наряду с этим я причинил ему слишком много боли. Поэтому если вы закроете рот и раскроете уши, то я расскажу вам всё, что знаю о Шва, начиная с того, как он получил своё имя, и заканчивая тем, что на самом деле случилось с его мамой. Вы узнаете всё. Если, конечно, "эффект Шва" не сотрёт воспоминания о нём из моего сознания раньше, чем я закончу свою историю…

---

Кроули посмотрел на меня.

— Тогда тебе придётся управляться с собаками одному, — произнёс он и повторил с нажимом: — Совсем одному.

— Э… ага… угу… похоже на то, — промямлил я.

И тогда Лекси сказала:

— Я могла бы помочь.

Наконец-то до меня дошло, что здесь происходит. Это же надо быть таким ослом, чтобы не догадаться сразу! Как только Лекси предложила свою помощь, Кроули заулыбался и воздел большие пальцы кверху. Всё ясно — он специально всё так подстроил.

— Я, право, не знаю, Лекси… эти твари, наверно, слишком сильны для тебя, — проговорил он.

— Не придумывай! Они не сильнее Мокси. К тому же, если я пойду с твоим «собаководилой», мне не придётся брать Мокси с собой.

Наконец Лекси вышла на более-менее освещённое место. Ничего ненормального я в ней не увидел. «Синдром Туретта! — вспомнил я. — Сейчас она начнёт поливать меня матом».

Вообще-то Лекси оказалась очень даже ничего. Не идеал, конечно, но кто я такой, чтобы судить. Глаза у неё были какие-то странные — полуприкрытые, как будто она только что отсидела целый урок обществоведения у мистера Гэндлера, а это, кстати сказать, такая пытка, которой я и врагу не пожелаю.

Лекси протянула мне ладонь. Она стояла слишком далеко, и чтобы пожать ей руку, мне пришлось сделать несколько шагов вперёд. И в этот момент я всё понял.

— Ты слепая!

Клянусь, я не нарочно. Сорвалось с языка.

Кроули одарил меня взглядом, полным такого отвращения, что он него скисло бы молоко.

— Наблюдательный ты наш.

— Извини, — сказал я Лекси, — но твой дедушка такого про тебя наговорил, что я уже начал думать, будто ты какой-то мутант.

— А у дедушки все мутанты. — Она поцеловала Старикана в макушку.

— Потому что все мутанты и есть! — проворчал дедушка.

Из кухни к нам прошествовал голден ретривер — куда более спокойный, чем остальные «сукины дети». На ретривере была надета специальная сбруя с жёсткой шлейкой. Собака-поводырь.

— Это Мокси. — Пёс подошёл ко мне, и я присел погладить его. — Он будет ревновать, когда мы пойдём выгуливать других собак, — сказала Лекси. — Ничего, привыкнет.

Мы нацепили поводки на двух «кабысдохов». Мокси немножко попротестовал, как и предсказывала его хозяйка. Мы с Лекси вышли за дверь.

— Наверно, я должен помочь тебе спуститься с лестницы? — спросил я.

— С какой стати? — ответила она. — Пять шагов, поворот направо, двенадцать шагов, поворот налево, двадцать две ступеньки вниз и девять шагов до двери.

Она справилась с задачей без сучка без задоринки.

Мы пересекли мостовую и пошли вдоль парапета набережной, так чтобы нам больше не надо было переходить через проезжие части. Благоразумие и Зависть знай себе натягивали поводки; мы шли не торопясь, размеренно, Лекси держалась за мою руку. Вот когда я пожалел, что не слишком утруждался на физкультуре — надо было больше уделять внимания подъёму тяжестей. Потому что держалась она за то место, где по идее должен был находиться левый бицепс и где существовали только его зачатки. Я всё время ожидал, что вот сейчас она выдаст что-нибудь на этот счёт.

— Ну, — спросила Лекси, — сколько дедуля платит тебе за то, чтобы ты меня развлекал?

— Платит? С чего это ты взяла? Я просто выгуливаю собак. Я «собаководила», как он выражается.

— Не вешай мне лапшу, я своего дедулю знаю. Так сколько?

Я собирался упереться рогом, но вовремя догадался, что эта слепая девчонка обладает способностью всё видеть насквозь.

— Достаточно, — уклончиво ответил я.

— Думаешь? — усомнилась она. — А я думаю иначе. Сколько бы ни было, он тебя надувает. Требуй прибавки.

— Ты что?! Я не могу!

— Это ещё почему? По крайней мере, твоё время стóит установленного правительством минимума, так ведь? И не забудь про представительские расходы. Дедуля должен возместить тебе затраты, когда мы с тобой будем ходить в кафе на ланч и когда ты будешь водить меня на дискотеку.

— На танцы? Я буду водить тебя на дискотеку?!

Лекси засмеялась.

— Если захочешь. А не захочешь — не будешь. Мой прошлогодний партнёр совсем не умел танцевать.

Вот тут я и пошёл хмыкать, перхать и заикаться — словом, издавать все те дурацкие звуки, с которыми мы, мужики, пытаемся привести в действие внезапно застопорившиеся шестерёнки в мозгах.

— Так он не впервые это делает?

— Летом я всегда гощу у деда. Он считает, что если мои парни будут ходить у него на поводке, это поможет ему защитить меня от опасностей большого мира.

Вот это новость! Кроули, оказывается, считает, что мне можно доверить охрану его внучки от мирового зла. Вообще-то, это меня обеспокоило. Во что я ввязался?! Я никогда раньше не гулял со слепыми девочками. Впрочем, мой опыт и по части зрячих был так мал, что его, можно сказать, нельзя было разглядеть невооружённым глазом. На школьных танцах мы с Айрой и Хови занимались тем, что подпирали стенку, накачивались пуншем и зубоскалили на счёт парней, у которых были «настоящие» подружки. Что касается тех редких случаев, когда я выходил в город с девочкой, то эти мероприятия можно сравнить ну разве что с телевикториной, передаваемой в прямом эфире по общенациональному телевидению: один неверный ответ — и ты красиво садишься в лужу под одновременный хохот всех часовых поясов.

Лекси повернулась лицом к заливу — в точности так же, как поступают все люди, желающие насладиться видом океана — и подставила щёки солёному морскому ветерку. А потом выдала нечто несуразное:

— Можно мне посмотреть, какой ты из себя?

Я стал в тупик. Это у неё шутки такие?

— Как ты можешь… посмотреть?

— Да вот так.

Она сунула мне поводок Благоразумия, а потом вдруг прижала свои ладони к моему лицу. От неожиданности я отпрянул: до сих пор девочки к моей физиономии прикасались только тогда, когда отвешивали мне оплеухи.

— Извини, — сказала Лекси. — Если ты против…

— Нет-нет, всё нормально. Просто не ожидал. Давай. Попробуй ещё раз.

Она опять поднесла правую руку к моему лицу — на этот раз медленнее. Потом подоспела и её левая рука. Лекси принялась поглаживать обе мои щеки осторожными круговыми движениями.

— Наверно, в моих прыщах можно прочитать какое-нибудь сообщение по Брайлю?

Она хихикнула, а я молча вознёс молитву к Богу, чтобы вулканический угорь с белой верхушкой, на который я извёл тонну «Клерасила», не решил, что пришла пора извергаться — прямо здесь и прямо сейчас.

Теперь пальцы Лекси двинулись к моим глазницам, провели по обеим бровям и пощупали переносицу.

— У тебя хорошее строение костей, — заключила она. Динозавры в палеонтологическом музее прибалдели бы от этой похвалы, но живому человеку такой комплимент навряд ли пришёлся бы по душе.

— Ничего лучше о моей физиономии сказать нельзя, да?

— Хорошее строение костей очень важно, — заявила Лекси. — Можешь считать себя каким угодно раскрасавцем, но это абсолютно ничего не значит, если лицевые кости устроены по-дурацки.

Ну, тогда пусть продолжает. Я закрыл глаза, а она мягко и плотно прижала подушечки больших пальцев к моим глазницам — наверно, пыталась установить наличие мозгов позади моих глазных яблок.

— У тебя очень красивые глаза, — сказала она.

Её пальцы скользнули по крыльям моего носа и начали странствовать по краю ноздрей — вот это уже, скажу я вам, показалось мне, пожалуй, чересчур фамильярным. Но прежде чем я успел высказаться на этот счёт, пальцы Лекси провели по моим губам. Щекотно. Хорошо, что она не видит, как я залился краской; но вот интересно — она может ощущать прихлынувший к моим щекам жар?

— Ну что, всё увидела?

— Почти.

И вдруг — Господом клянусь, не вру! — она деликатно раздвинула мои губы кончиками пальцев и принялась водить ими туда-сюда по моим зубам.

— Кавефса, щебе дощтатофно, — проговорил я.

— Хм-м, — протянула она, игнорируя моё замечание. — Ты носишь брекеты!

Чем дальше, тем хуже. В этот момент мне захотелось быть где угодно, только не здесь. И тут она вдруг сказала:

— Мне нравится, когда носят брекеты. Они придают личности изюминку.

Итак, девичьи пальцы исследуют изюминки моих зубных брекетов. И как, скажите на милость, к этому относиться? Мы теперь что — вроде как парочка, что ли? Может, засовывание пальцев в чужой рот у слепых то же самое, что у зрячих… ну, вы знаете… первая база? Или это совсем другая игра, правил которой я не знаю? Какой-нибудь там крикет. Я однажды видел матч, но ничего не понял. Ну и вот, стою с пальцами этой девчонки на моих зубах, чтó, как я полагаю, таки является первой базой в крикетном матче, и раздумываю: а что будет, если ей вздумается провести более глубокие исследования моих изюминок?

Но тут она убрала руки. Я вздохнул с глубочайшим облегчением.