Андрей Ранчин - Вертоград Златословный

• Название: Вертоград Златословный
• Автор: Андрей Ранчин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Языкознание
• Год: 2007
• ISBN: 5-86793-502-7

Ранчин А. М. «Вертоград Златословный: Древнерусская книжность в интерпретациях, разборах и комментариях».

Включенные в книгу работы посвящены исследованию поэтики древнерусской словесности и историософских идей, выраженных в древнерусских памятниках и обусловивших особенности их структуры и стиля. Некоторые работы имеют полемический характер. Диапазон анализируемых произведений — от Повести временных лет и агиографии киевского периода до Жития протопопа Аввакума. Особенное внимание уделено памятникам Борисоглебского цикла, истории их создания и их художественным особенностям; жития святых Бориса и Глеба рассматриваются в сопоставлении с их славянскими, англосаксонскими и скандинавскими аналогами.

---

178

Подобный же прием контрастного соотнесения на основе внешнего сходства применен в Сказании при создании оппозиции «отроки Бориса — бояре Святополка». И те и другие готовы пожертвовать жизнью ради господина (а отрок Бориса Георгий пытается заслонить его своим телом от копий убийц). Но дружинники Бориса, верные князю, причастны его праведности, а приспешники «нового Каина» несут на себе несмываемую печать его греха.

179

Движение в пространстве, в том числе и бегство в западные земли, естественно, не обязательно имело ценностный и оценочный смысл. Например, изгнанный из Киева Изяслав Ярославич дважды (в 1068 и 1073 гг.) уезжал на Запад, но Киевская летопись относится к нему, в общем и целом, с симпатией и с сочувствием. Для оценочного осмысления бегства в западные страны было необходимо совпадение события с библейскими архетипами-образцами, как это произошло в случае со Святополком Окаянным.

180

О локализации земного рая в апокрифах см.: [Мильков 1997. С. 250–282]; [Григорьев 2004. С. 208–228].

Отречение от сатаны в чине крещения совершается при обращении крещаемого на запад: «И совлечену и отрешену крещаемому, обращает его священник на запад <…>». По замечанию протоиерея Александра Шмемана, «[з]десь запад — это символ тьмы, местопребывания сатаны» [Шмеман 2004. С. 30]. Александр Шмеман ссылается на «Тайноводственные поучения к новопросвещенным» (1, 4), приписываемые отцу церкви проповеднику Кириллу Иерусалимскому, так разъясняющие символику этого обряда: «Понеже место видимыя тьмы есть Запад, сатана же, будучи тьма, во тьме и державу имеет: для того прознаменовательно смотря на запад, вы отрицаетесь того темного и мрачного князя» (Цит по кн.: [Шмеман 2004. С. 208, примеч. 10]).

В видениях загробного мира «ад находится „ниже“ рая — в вертикальной модели мироустройства — или „слева“ от него (в горизонтальной модели (ад на западе, рай на востоке)» [Пигин 2006. С. 183].

О восприятии востока в христианской традиции см.: [Успенский 2006. С. 240–244].

181

[Шестодиев 1998. С. 585–586 (л. 264б-265а)], текст по рукописи РГБ, МДА (ф. 173.1), № 145.

182

Ср. приведенные Т. И. Вендиной примеры из старославянской лексики, указывающие на локализацию Рая на небе, а Ада под землей: [Вендина 2002. С. 238–240].

183

Борис, в противоположность Святополку, в Чтении Нестора замечает, что предпочтет умереть здесь, на Руси, нежели в иной земле; «Борис в „Чтении“ Нестора, едва ли не впервые в русской литературе, являет свой патриотизм <…>» [Петрухин 2000б. С. 178].

184

Впрочем, предлагалось и буквальное прочтение известий о бегстве Святополка, о его болезни и паническом страхе. Ср.: «Князь Святополк, <…> проиграв третью решительную битву за Киев, заболел тяжелым психическим недугом <…> Князя-убийцу мучила мания преследования, и он, проехав Брест, быстро проскакал через всю Польшу и где-то вдали от Русской земли умер в неизвестном летописцу месте» [Рыбаков 1993. С. 414–415].

185

В памятниках Борисоглебского цикла оппозиция «могила Святополка — гробница Бориса и Глеба» создается и благодаря символической пространственной вертикали (ад, где должен пребывать Святополк, — Царство Небесное, которого удостоены Борис и Глеб). Ср. в этой связи: «Чудеса, происходившие у мест упокоения первых князей-христиан, в том числе Бориса и Глеба, были не только основанием для канонизации: княжеские гробницы были местами культа и в дохристианский период, и новые святыни оказывались включенными в традиционный контекст княжеского погребального культа. Характерно, что определенного места смерти Святополка Окаянного, убийцы своих братьев Бориса и Глеба, летописец не указывает (в отличие от мест упокоения прочих князей)» [Петрухин 1998, С. 889].

186

О значимости христианского имени Владимира Святославича «Василий» см.: [Молчанов 2003. С. 190].

187

Эта цитата из Псалтири была отмечена Р. Пиккио [Picchio 1977. Р. 15]; ср.: [Пиккио 2003. С. 449], но не соотнесена с пространственной структурой Сказания.

188

О благодатной парности Бориса и Глеба см. подробнее: [Топоров 1995. С. 495–496]. О двоичности в почитании святых см.: [Макарий Веретенников 1998. С. 62–72] ср.: [Макарий Веретенников 2005. С. 269–274]. Впрочем, Борис и Глеб почитались не только как святая двоица, но и как два святых в троице, образуемой ими вместе с отцом Владимиром: память святого Владимира, кажется, могла до официальной канонизации праздноваться 24 июля, в день памяти его сыновей Бориса и Глеба; известны иконы с изображением всех трех святых (см. об этом подробнее: [Назаренко 2001. С. 435]).

189

Возможно и иное объяснение того факта, что Святослав не был причислен к лику святых как страстотерпец в противоположность Борису и Глебу, и оно представляется весьма убедительным: «В отличие от Бориса и Глеба князь Святослав не был причтен к лику святых. Трудно сказать, чем это объясняется: обстоятельствами ли его гибели или (что кажется более вероятным) тем фактом, что его останки так и не были найдены и затерялись где-то в Карпатах» [Карпов 2001. С. 113]. Впрочем, это предположение не отменяет того, что почитание Святослава не сформировалось и по причине гибели в «не-пространстве».

Мнение А. Поппэ, что известие о гибели Святослава недостоверно и что древлянский князь не пал от руки посланных Святополком убийц [Поппэ 2003. С. 305, примеч. 3], недостаточно аргументировано.

М. Д. Приселков объяснял не-канонизацию Святослава церковнополитическими соображениями; по его мнению, подвластная Константинополю Русская митрополия не желала причислять к лику святых русских; исключение, сделанное в случае с Борисом и Глебом, М. Д. Приселков объясняет так: «Если вспомнить, что после убиения Святополком Бориса, Глеба и Святослава церковь причислила к лику мучеников только двух первых, то перед нами налицо особые симпатии греков <…>, едва ли полно объясняющиеся только родством их с императором, а не наклонностью также и к церкви Нового Рима или, по крайней мере, отвращением к Западу» [Приселков 2003. С. 38]. Но едва ли есть основания объяснять причисление к лику святых церковью непременно столь отчетливыми политическими интересами.

И. П. Смирнов объясняет эту ситуацию особенностями «механизма» раннесредневекового сознания, в котором доминировал, как он полагает, принцип конъюнкции: «Следует попутно заметить, что культурный герой этой эпохи обычно образовывал пару со вторым героем (Кирилл и Мефодий, Борис и Глеб, в последнем случае мученическую смерть от руки Святополка принял наряду с двумя братьями и третий — Святослав, однако, что показательно, канонизированы были лишь двое из трех)» [Смирнов 2000. С. 212–213]. Безотносительно от решения вопроса о правомерности концепции И. П. Смирнова в целом (ее потенциальная слабость заключается в том, что конъюнктивный принцип не показан как порождающий механизм раннесредневековой культуры, а подтверждающие примеры просто подбираются под этот принцип; кроме того, конъюнкция и другие логические операции могут определять чисто формальную сторону культуры, но не ее семантику), можно заметить, что в почитании Бориса и Глеба прослеживается триада (Владимир и его два сына). Святослав был всего лишь сводным братом Бориса и Глеба, возможно, это обстоятельство тоже способствовало его забвению.

В. Я. Петрухин объясняет не-канонизацию Святослава тем, что тот не выказал покорности воле старшего брата и попытался избегнуть смерти, уклоняясь от мученической кончины (мученического венца не сподобился третий убитый Святополком брат — Святослав: он пытался бежать к уграм, не дожидаясь мученического венца и не проявив покорности воле старшего брата [Петрухин 2002. С. 108, примеч. 158]. Значимым мотивом, вероятно, могло быть не само по себе бегство (согласно Чтению Нестора, Глеб тоже бежит от Святополка, боясь смерти, да и в Сказании смерть пугает его), а направление бегства (на запад) и гибель на границе Русской земли.

П. Левитский приводит иное объяснение: «Одновременно с Борисом и Глебом от руки Святополка погиб (в 1015 г.) и третий сын Владимира Святослав (убит и погребен в Карпатах), однако никто и не думал считать его мучеником, так как тело его очевидно и несомненно не творило чудес» [Левитский 1890. С. 389]. Однако из известий древнерусских текстов (прежде всего, Повести временных лет под 6523/1915 г.) нельзя сделать не только этого вывода, но даже и вывода о том, что тело Святослава было отыскано («Святополкъ же сь оканьный и злый уби Святослава, пославъ ко горе Угорьстей, бежащю ему въ Угры» [ПВЛ. С. 61]).