Петер Эстерхази - Harmonia cælestis

• Название: Harmonia cælestis
• Автор: Петер Эстерхази
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-86793-577-1

Книга Петера Эстерхази (р. 1950) «Harmonia cælestis» («Небесная гармония») для многих читателей стала настоящим сюрпризом. «712 страниц концентрированного наслаждения», «чудо невозможного» — такие оценки звучали в венгерской прессе. Эта книга — прежде всего об отце. Но если в первой ее части, где «отец» выступает как собирательный образ, господствует надысторический взгляд, «небесный» регистр, то во второй — земная конкретика. Взятые вместе, обе части романа — мистерия семьи, познавшей на протяжении веков рай и ад, высокие устремления и несчастья, обрушившиеся на одну из самых знаменитых венгерских фамилий. Книга в целом — плод художественной фантазии, содержащий и подлинные события из истории Европы и семейной истории Эстерхази последних четырехсот лет, грандиозный литературный опус, побуждающий к размышлениям о судьбах романа как жанра. Со времени его публикации (2000) роман был переведен на восемнадцать языков и неоднократно давал повод авторитетным литературным критикам упоминать имя автора как возможного претендента на Нобелевскую премию по литературе.

---

— Кто такой есть Нусбаум, спрашиваю я? Отвечаю: никто, и звать никак — по сравнению с Эстерхази, как вы понимаете. Ну скажите мне откровенно, разве это не так?

— Не понимаю, куда вы клоните, — напрягся дед.

— Я слышал, какая беда обрушилась на ваше сиятельство. Большая беда, уж кто-кто, а я знаю! У меня ведь это в крови, пять тысяч лет. Вся эта беготня, то туда, то сюда, барахлишко в охапку и бегом неизвестно куда. Мы-то знаем, уже мой дед, когда бежал из Галиции… а вспомнить Ветхий Завет — сорок лет по пустыне, все эти странствия и гонения, ваше сиятельство, у меня в крови…

— А нельзя ли, любезный Нусбаум, ближе к делу, ежели таковое имеется?..

— Вот видите, я говорю, говорю, задерживаю, старый болтун, ваше сиятельство.

— По совести говоря…

— Но прежде чем перейти к делу, разрешите сказать вам: не извольте о нас судить по этому Матяшу Ракоши. Мы не любим его… — и Нусбаум, допуская ту же оплошность, что и г-жа Артур, перешел на шепот. — Он — азес[136]!

— Ах вот как, — произнес дед, и оба погрузились в тягостное молчание. — Ну что ж, господин Нусбаум, рад был познакомиться…

— Постойте, постойте! Ведь я еще не сказал, что меня привело сюда.

— Тогда, если можно, коротко.

— Постараюсь, но должен признаться, что, когда я к вам шел, был уверен, что ваше сиятельство выставит меня вон.

— Ну, коль скоро вы сами упомянули…

— Дело в том, что когда я услышал, что ваше сиятельство отправляется завтра в ссылку, то собрал кое-что. Вот этот пакет. Не извольте меня прогонять с ним!

— Что еще за пакет? — поразился дед.

— Я прошел через все круги ада. Вместе с семьей. И знаю, что больше всего пригодится человеку в такой ситуации. Тут как раз все, что нужно. Я сам собирал. Уж можете положиться на мой большой опыт.

Дед взорвался. Общаться с людьми, неравными по общественному положению, мой дед не привык. И именно этого — новой субординации — он в ту пору не мог простить новым временам.

— Уж не думаете ли вы, что я нуждаюсь в подачках?..

— Ваше сиятельство! Я вас умоляю, примите! — Они молча уставились друг на друга. — Рассказать вам? Когда в сорок четвертом нилашисты гнали нас с желтыми звездами на груди по улице Лёвёхаз, навстречу шли вы, ваше сиятельство. В костюме «с искрою», с тростью в руках, в серой шляпе. (Этот костюм, серую шляпу и трость запомнил и я: в таком виде дед ходил в Хорте по воскресеньям в церковь. Местный партсекретарь только и мечтал, как бы ему это запретить, перво-наперво — трость, да не мог по причине свободы вероисповедания. Я побаивался деда, особенно опасался коснуться его пиджака с искрами, казалось, дотронешься — и шарахнет током. Или огнем опалит.) Так вот, ваше сиятельство остановились тогда на краю тротуара и, когда мы шли мимо по мостовой… незабываемым, потрясающим жестом сняли перед нами шляпу!

— Не припомню… впрочем, это такой пустяк, право слово…

— Как — пустяк! Никогда этого не забуду! Да знаете ли вы, что тогда, в том моем состоянии, означал для меня этот жест? Я снова почувствовал себя человеком! Человеком! Представьте себе! Я тогда вскинул голову и взглянул прямо в рожу конвойному с автоматом!

— Что говорит лишь о силе вашего духа, господин Нусбаум…

— Это не так, уверяю. Во всех ужасах, которые я затем пережил, мне придавал силы этот ваш смелый жест. Я потерял всю семью. До последнего!

Это самое «до последнего», вдруг подумал мой дед, что-то чисто еврейское. В семье аристократов, к примеру, обычно не погибают все «до последнего». Уж кто-нибудь да останется. Чтобы четверо в одной битве, на одном поле и в один час пали смертью храбрых — случалось, но все же не «до последнего». Такая вот арифметика.

— До последнего! Но знает ли ваше сиятельство, как часто я вспоминал вашу снятую шляпу? Что кто-то тогда, на улице Лёвёхаз, вернул мне человеческое достоинство! — от волнения г-на Нусбаума бросило в жар. Он отер носовым платком испарину на лице и устало добавил: — Я всего лишь хотел сказать, что я ваш должник, ваше сиятельство.

— Но почему вы сказали об этом теперь, через столько лет?

— Хотел, много раз хотел, да все с духом не мог собраться. А тут вдруг… почувствовал… что мы стали ближе. — Уже в дверях он оглянулся. — Да благословит вас мой бог, ваше сиятельство!

Воображаемый занавес.

— Право, было бы лучше, ежели богом был этот Нусбаум. Эка не повезло мне.

133

Товарно-транспортная накладная серии X за № 0111263 Комбината грузовых перевозок заполнена карандашом. Номер автомобиля: YT-404. Грузоподъемность: 4 тонны. Грузоподъемность прицепа: ____. Номер путевого листа: 013601. Номер заявки: 31252. Условия перевозки регламентируются Правилами эксплуатации а/т средств и действующими тарифами. Пункт погрузки: Будапешт. Пункт разгрузки: Хорт, область Хевеш. Заказчик (грузоотправитель) — мой отец (в фамилии две орфографические ошибки), проживает по адресу: XII р-н и прочее, зарегистрирован (?): там же. Грузополучатель: здесь следует фантастическая и неподражаемая подпись отца, начинающаяся с «Dr.». Звездочка, внизу примечание: заполняется только при междугородных перевозках. Стало быть, перевозка была междугородная. Здесь же, внизу, указано: то, что в рамке, заполняется заказчиком (грузоотправителем), то бишь моим отцом.

Вид упаковки: не заполнено; количество: не заполнено; наименование груза: движимое имущество; заявленный вес в центнерах: не заполнено; фактический вес (это уже за пределами жирной рамки): не заполнено.

Дополнительные услуги, прочие записи (о погрузо-разгрузочных работах, маршруте следования, необходимых погрузочных механизмах): не заполнено; приложения: не заполнено. Лицо (предприятие), производящее расчет: то же. Место жительства, регистрации: не заполнено. Номер p/с: наличные. А ниже — вновь подпись дорогого Заказчика (грузоотправителя), революционный, можно сказать, автограф, бумага на первой букве местами прорвана, с этой «В», грандиозной и необузданной, шутки плохи, хотя это всего лишь первая буква «доктора», неотделимая, впрочем, от следующей за нею фамилии. Она словно бы замещает «графа»; однако когда позднее я как-то упомянул об этом, отец уставился на меня как на сумасшедшего, как будто семья наша и в самом деле без роду, без племени и в истории подвизалась исключительно в крестьянских восстаниях. Кто хотя бы однажды сталкивался с этой «В», смотрел на отца уже другими глазами, мол, такой далеко пойдет… Подделывать подпись отца было бесполезно, я бился над этим годами, но в лучшем случае у меня получалось лишь жалкое подобие. Я завидовал отцу и порой просто так, удовольствия ради просил его начертать на бумаге свою, то есть нашу фамилию; перо отца долго ездило по бумаге, вверх-вниз, петля вправо, влево, сальто-мортале, двойной тулуп, причем не как бог на душу положит, а в соответствии с отработанным энергичным сценарием (после 45-го он два года служил в Коммерческом банке, занимаясь зарубежной корреспонденцией, где «набил себе руку»), и вот уже передо мной феноменальный яростный росчерк, даже отдаленно не напоминающий тот, что вынужден оставлять на бумаге я, хотя имя, естественно, то же самое — но в его экстатической, неземной, божественной ипостаси. Под конец к роскошной начальной букве — которая к «нам» отношения не имеет — отец небрежно прилаживает утончающийся жалкий крючок буквы «г»: так теряющая уверенность в себе воля наносит кинжальный удар изначально грандиозному замыслу.

Дата и время подачи автомашины: 16 июля 1951 г., 21.00; сопровождающие груз лица: мой отец, моя мать, я (с двумя орфографическими ошибками в фамилии); возраст: 30, 30, 1, что не соответствовало действительности, отцу было 32, матери — 35. В качестве сопровождающего фигурирует также милиционер, место жительства Гёдёллё, ул. Тёрёк, 35 лет.

За пределами жирной рамки — расчет стоимости услуг. По документу, пробег автотранспортного средства составил 71 км, за что начислено 484 форинта; пробег прицепа: не заполнено; оплата за обратный пробег и простой под погрузкой: не заполнено. Горных дорог (полагаю, имелся в виду холмистый участок старой дороги близ Гёдёллё с его печально известной, ныне не существующей «подковой смерти»): 10 км, за кои начислено 40 форинтов. Зато не пришлось платить за проселочные дороги, за санобработку и надбавку за снегопад, а вот за незапланированный простой деньги взяли — 34 форинта. Итого подлежащая оплате сумма составила 558 (пятьсот пятьдесят восемь) полновесных венгерских форинтов. Получение каковой подтверждает: водитель Ласло Месеш. Печать грузоперевозчика, подпись, место и время оформления накладной. Тов. — трансп. накл. № 1 — Зак. 511133. Типогр. «Атенеум».

На обратной стороне накладной нечто вроде заглавия: Заказ выполнил. И подзаголовок (жанровое определение): Ласло Месеш. Документ представляет собою копию; бумага покрыта блекло-голубыми разводами от копирки — похоже на сумерки, когда не поймешь, то ли небо перед глазами, то ли земля. Как видно из накладной, гараж (кстати, в верхней части листа напечатано: от гаража до гаража; почти как от сердца к сердцу) грузовик покинул в 19.40; показания спидометра: 37 620. В половине девятого, пройдя 14 км (без груза, как отмечено в соответствующей графе), машина прибыла к нам. За два часа вещи были погружены (нами), и без четверти одиннадцать мы отправились в путь.