Иван Зайцев - Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти

• Название: Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти
• Автор: Иван Зайцев
• Издательство: Типография издательства "Слово"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1931

---

В довершение всего во всех помещениях свирепствовал обычный тюремный бич, — это вши и клопы, которых были громадные гнезда.

Такие жилищные условия были во всех рабочих ротах Кремля (5, 7, 8, 9, 11, 12 и 13) и во всех занятых помещениях вне Кремля.

* * *

В довольно сносных жилищных условиях были размещены те заключенные, которые устроились на постоянные легкие работы: в канцеляриях, на складах, сторожами, в лесничестве и прочее. Они помещались в прежних монастырских корпусах и располагались по отдельным камерам (прежним кельям) по 5–6 человек в камере; каждый на отдельной кровати со столиком. Такими благоустроенными ротами были: 10 — канцеляристы, 6 — сторожа, лесничество и др. — большинство в роте духовенство, 4 — железнодорожники, 1, 2 и 3 — ссыльные сотрудники ГПУ.

Антисанитарные и антигигиенические жилищные условия, в которых жило в мое время большинство соловецких узников, следует отнести к четвертой причине громадной заболеваемости и смертности в Соловецком Концентрационном лагере принудительных работ Особого назначения ОГПУ.

* * *

Все-таки, надлежит быть справедливым и беспристрастным и отметить, что ОГПУ развило в последнее время весьма интенсивное строительство на Соловках с целью обширного расширения Соловецкого лагеря принудительных работ (каторжных).

Ко времени отправления меня с Соловков в ссылку, в тундру, было закончено переоборудование всех Соловецких построек; так, все нежилые монастырские здания — храмы, часовни, склады и пр. приспособлены для тюремного расположения. Воздвигнуты были необходимые хозяйственные постройки: кухни, хлебопекарни, уборные, торговые лавки и другие. Особенно спешное строительство было предпринято в 1927 году, когда начали возводить большими группами тюремные казармы стандартного типа.

Несомненно, напряженное строительство продолжается и до днесь, так как число вылавливаемых ГПУ жертв не уменьшается, а все более и более, в строгой прогрессии со временем диктаторства большевиков, увеличивается.

* * *

Не мешает обрадовать всех тех, кто доброжелательно интересуется успехами социалистического строительства в России, что из всех видов социализации особенно прогрессирует в социалистическом строительстве это тюремное строительство.

Все тюрьмы, оставшиеся в наследие большевикам от Императорского периода, оказались во много раз недостаточными для размещения многого множества арестантов, навербованных ГПУ; особенно массовая вербовка идет сейчас; и ГПУ будет продолжать свою вербовку до той поры, пока не наступит конец пресловутому социалистическому строительству, то есть, когда не будут сметены с лица Русской земли строители социализма из бездомных бродяг.

При советском режиме все время ощущается громадный тюремный кризис, и жилищная арестантская площадь сокращена до минимума (см. выше, — 20 сантиметров на нарах в Кеми).

Большинство монастырей, а их было не мало на Святой Руси, превращены в разного рода места заключений: концентрационные лагери (Соловки, Ярославль, Суздаль, Вишера и другие), изоляторы, исправдомы, дома для малолетних преступников,

Войсковые казармы Императорского времени, оставшееся свободными в некоторых городах, переделаны в тюрьмы. И все же большой тюремный кризис...

Сейчас Советское правительство принялось в ударном порядке за тюремное строительство.

Соловецкие Острова, вследствие своего географического положения, представляют из себя самое благоприятное во всех отношениях место для применения карательной системы ГПУ, вот почему ГПУ поставило для себя очередной задачей расширить Соловецкий лагерь до колоссальных размеров и начало интенсивное строительство на Соловецких Островах.

Трудно определить, какое число узников пребывает сей час в Соловецком лагере. В начале 1928 года общее число заключенных во всех отделениях Соловецкого лагеря (Соловки, Кемь, Вишера) простиралось до 30 тысяч человек. Принимая во внимание, что ГПУ особенно рассвирепело в последнее время; кроме того, к услугам ГПУ появился значительный контингент новых жертв, в лице крестьян-кулаков, — надо полагать, что число заключенных в Соловецком лагере увеличилось, если не в три раза, то, несомненно, не менее как в два, то есть, около 60 тысяч человек.

Медицинская помощь соловецким узникам

Смело можно, без какого-либо преувеличения, констатировать, что в период времени, в 1923–1926 г.г., для соловецких узников медицинская помощь, в обще-культурном значении этого слова, отсутствовала. Прежде всего ощущался хронический недостаток самых необходимых и общеупотребительных медикаментов, — часто не было: йода, хинина, аспирина, касторового масла и др.; не говоря уже о сложных и дорогих медикаментах. Не было гигроскопической ваты, а вместо нее применяли плохо очищенный хлопок; порою не хватало марли, — почему иногда после ампутации отмороженных ног перевязывали обрезы плохо промытыми тряпками из бязи. Конечно, в этих случаях несчастные умирали от заражения крови.

Отсутствовали медицинские инструменты и госпитальный инвентарь.

Медицинский персонал состоял из тех же заключенных, в большинстве из молодежи, получивших медицинское образование при Советском режиме; или говоря пояснительно, без серьезной подготовки, лишь спешно «натасканные», другими словами, их познания были «липовые» (распространенный советский термин «липовый» — фальшивый, ложный, недействительный); даже были практиковавшие лекари (Плотников на Секирной), которые не получили никакого медицинского образования, а просто-напросто самозванно объявили себя фельдшерами с целью избавиться как-нибудь от тяжелых принудительных работ.

Для полноты картины медицинской беспомощности соловецких узников надлежит обратить внимание на одно довольно серьезное исключение из общежитейской практики: соловецкие врачи и лекаря все из ссыльных, занимаются лечением страждущих в порядке принудительных работ. Как и все ссыльные, так и врачи относятся к своей работе довольно халатно и небрежно. Особенно этим отличаются молодые врачи советской фабрикации. Нельзя огульно причислить всех врачей к бесчувственно толстокожим. Были среди них, правда, два-три, старых врача, которые своим вниманием, заботой и сострадательным отношением заслужили всеобщее уважение соловчан.

За спасение многих жизней они приобрели много благодарных и признательных россиян, бывших соловчан.

* * *

Небезынтересно отметить одно печальное явление из лазаретно-тюремной жизни, которое удерживает иногда некоторых лишенных свободы россиян прибегать к госпитальному или лазаретному лечению в тюрьмах ГПУ.

На Соловках и во время пребывания в многочисленных тюрьмах СССР при отправке меня в ссылку приходилось слышать много разговоров о том, что в тюрьмах, подведомственных ГПУ, применяются весьма тонкие и не вызывающие подозрений приемы искусственного умерщвления болеющих арестантов.

Из числа рассказчиков на тему об искусственном умерщвлении в тюремных госпиталях укажу на одного весьма оригинального типа, некоего Юповича Мих. Ив. За все время он много рассказал мне тайн из практики ГПУ.

В прошлом Юпович был секретным сотрудником ГПУ по отделу контр-разведки, «засыпался», как агент на две стороны, — работал в пользу Польши. ГПУ дало ему пять лет Соловков, лишь благодаря его прежним крупным заслугам. Я встретился с ним еще будучи в Бутырской тюрьме, причем при довольно загадочных условиях. В нашу камеру (№ 4 рабочего коридора) посадили нового типа, объявившего себя как врач и, конечно, невинно осужденный каэр. Это и был Юпович. Он особенное внимание оказывал мне, стараясь вести разговоры на разные темы. По его тонким подходам во время бесед я обратил внимание, что он осведомлен хорошо о моей прежней деятельности. На мой вопрос, — откуда он знает обо мне — он поразил меня своим ответом, что он сидел во внутренней тюрьме (это при самом ГПУ) с моим бывшим личным адъютантом, который арестован в Сибири и прислан в Москву. На мою просьбу описать внешность моего прежнего адъютанта — он нарисовал мне совершенно неизвестного типа. В ту пору вся камера пришла к заключению, что это «наседка» (секретный наблюдатель за арестантами и доноситель). Уже будучи на Соловках, он признался мне, что в Бутырках он был посажен в одну со мной камеру, чтобы следить за мной с целью изобрести против меня какое-нибудь новое дело и припаять суровую статью, так как за все прошлое я был персонально амнистирован. Видимо, ГПУ нужно было придумать какое-либо новое обвинение, чтобы было основание законопатить меня подальше и на долгий срок, а при удачной провокации, то и отправить к праотцам.

На Соловках Юпович заведовал собачьим питомником и был организатором осенней охоты для членов Коллегии Центрального ГПУ, приезжавших каждую осень на Соловки для разгрузки.