Иван Зайцев - Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти

• Название: Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти
• Автор: Иван Зайцев
• Издательство: Типография издательства "Слово"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1931

---

Для составления «тепловой группы» выработаны ими особые приемы, которые выполняются по команде и по разделениям, — по счету: делай «раз», «делай два» и т. д.

Эта рота совершенно изолирована от других и находится на карцерном положении и на самом скудном довольствии: узники получают лишь по одному фунту черного хлеба в день, раз в сутки серую жидкость, подобие супа, и два раза в день кипяток по две кружки.

***

В Кеми на пересыльном пункте есть подобная же рота: это № 2 карантинная рота, которую местные, кемские, арестанты именуют «ротой леопардов». Точно также и там собраны босые, полуголые и больные заключенные. Условия содержания еще более кошмарные, чем «роты отрицательного элемента» на Соловках. Во время переотправления меня с Соловков по окончании срока в ссылку на берег Ледовитого Океана мне пришлось пробыть еще в заточении в Кеми в течение четырех месяцев. Я находился в первой роте, так называемого «карантина», по соседству со 2-ой ротой, или «ротой леопардов». Помещение меня в карантине было применено ко мне как репрессия по следующей причине. Срок принудительных работ я уже закончил. Тем не менее, продолжали гонять меня на принудительные работы в ротах передаточного пункта в Кеми, на Поповом Острове.

Я категорически отказался от выхода на работу, как кончивший срок. По приказанию Начальника Кемперпункта меня, как злостного саботажника и агитатора, отправили в ужасные карантинные роты. Условия содержания в нашей, первой роте, было немногим лучше, и то лишь в смысле переполнения, чем в «роте леопардов».

Ежедневно мы были зрителями, как «леопардов» выпускали для отправления естественных надобностей. Отхожее место было вдали от нашего барака, в 150 метрах, на опушке леса.

Была приполярная суровая зима, декабрь-февраль мес. Лежал глубокий снег. Очередь посещения отхожего места наступала для второй роты «леопардов».

Часовой у барака командовал: «Вылетай по пяти на оправку!» И вот из роты «леопардов» выскакивали пять звериноподобных типов: босые, без кальсон, в одной рубашке, вернее лохмотья от рубашки, с всклоченными длинными волосами, покрытые слоем грязи, по цвету кожи как бы негритянской расы (многие не помнят, когда умывались).

Эта пятерка с места неслась карьером по снежным тропинкам к отхожему месту, перегоняя один другого. Быстро завершала свои надобности также карьером неслась обратно в барак. Мгновенно вылетала новая пятерка и проделывала такую же экскурсию. В виду многочисленности роты, более 300 человек, такие скачки голых людей по снегу в трескучий мороз продолжались более часу.

Какая выигрышная панорама для кино-съемки!.. Было бы превосходно заснять на фильму истинную Соловецкую жизнь и продемонстрировать перед заграничной публикой. В мое время Совкино производило кино-съемку Соловецкой жизни. Боже!.. какая наглейшая и подлейшая была инсценировка всех видов и сцен!

* * *

В то время, когда, мы были страдальцами на Соловках, находясь в кошмарных условиях каторжного режима, в Советской газете «Известия» появилось интервью с французским литератором, Анри Барбюссом, который посетил Москву и осматривал достопримечательности, в том числе некоторые (ПОКАЗНЫЕ) Московские тюрьмы. Анри Барбюсс пришел в восторг от виденных им тюрем; он нашел, что это не тюрьмы, а институты благородного воспитания, что он постарается ознакомить всю Европу с идеальными Советскими тюрьмами (!!!).

Дело в том, что показная сторона у большевиков поставлена превосходно. Для втирания очков иностранцам у них в Москве есть показные: фабрики, заводы, мастерские, лаборатории, музеи, библиотеки, приюты, коммуны и прочее, а также есть показные места заключений, например, Сокольницкий исправдом (который и видел А. Барбюсс) и Бутырская тюрьма ГПУ. На счет показа у большевиков все строго продумано и предусмотрено, или короче говоря — все окружение иностранцев, когда они попадут в Совсоюз, обставлено исключительно с показной стороны.

В ту пору мы с бешенной горечью и бессильной злобой сожалели, что как бы было хорошо и вразумительно, если бы для ознакомления с карательной системой ГПУ прислать Анри Барбюсс на Соловки и поместить на месяцок, например, в «роту отрицательного элемента» или, не утруждая его дальним путешествием, во 2-ую карантинную роту «леопардов» в г. Кеми. После этого было бы интересно послушать его хвалебные оды, когда бы он посидел вместе с питомцами института коммунистических благородных мальчиков.

* * *

Описанные два случая существования на Соловках особых рот с босоногими и полунагими ярко иллюстрируют, насколько остро стоит перед соловчанами-каторжанами вопрос о снабжении себя необходимыми предметами одеяния, что, при полном отсутствии обмундирования от казны и без поддержки извне (присылки из дому), многих ожидает жестокая участь впасть в звериноподобное бытье, в роде, например, обитателей «роты отрицательного элемента».

Кроме описанных двух рот, в каждом отделении Соловецкого лагеря существуют свои роты с босоногими и полуголыми, которые также помещаются в кошмарных жилищных условиях и состоят на полуголодном пайке, как безработные.

* * *

Положение остальных соловчан-каторжан в отношении обмундирования немногим лучше положения «леопардов» или «типов отрицательного элемента»; в сравнении с ним они имеют хоть какие-нибудь предметы для прикрытия всех частей своего тела (головы, туловища, ног)...

Правда, на тех же Соловках есть ссыльные, например, из спекулянтов, валютчиков и особенно из растратчиков, растративших десятки тысяч советских денег, которые «гуляют» в шубах на лисьем меху с бобровыми воротниками.

Слово «гуляют» применено не фигурально, а в подлинном его значении, так как эти богатые господа, благодаря подкупам, состоят на каких-либо легких работах, в канцеляриях и даже лишь числятся номинально, а в действительности все время «гуляют» по Соловецким лесам.

Какой разительный и ярко вразумительный пример, затушевывающий с беспощадной жестокостью всякие утопии о коммунизации человеческого общества.

В Соловецкой коммуне, насаждаемой и приводимой ГПУ, богатые ссыльные пользуются исключительным привилегированным положением, тогда как неимущие безжалостно третируются, беспощадно эксплуатируются, а для выжимания всех соков избиваются и даже расстреливаются.

* * *

Отсутствие отпуска казенного обмундирования соловчанам-каторжанам, неимение ими своего собственного, есть одна из главных причин большой заболеваемости и смертности на Соловках. Эта по счету третья причина: первая — искусственное уничтожение заключенных; вторая — истощение от плохого питания, и третья — отсутствие одежды.

Наблюдения за звероподобной жизнью «леопардов» и типов «роты отрицательного элемента» вызывают одно удивление, — насколько человек вынослив и живуч, насколько он приспособляющееся животное.

У русских простолюдинов христиан есть поговорка: «человек и в аду привыкает». В настоящее время эта поговорка осуществляется фактически: ГПУ производит эксперимент, — могут ли Россияне привыкнуть и выдержать условия Соловецкого коммунистического ада.

На этом опыте несчастные Россияне гибнут десятками тысяч...

Жилищные условия на Соловецкой каторге

В ту пору, 1925, 1926 и 1927 г.г., вследствие чрезмерного многолюдства заключенных в сравнении не только с жилыми, но и со всеми нежилыми постройками, бывшими на Соловках, арестанты были размещены в самых ужасных антисанитарных и антигигиенических условиях. Были, буквально, набиты людьми все крытые здания и постройки, не говоря уже о жилых, как то: храмы, часовни, конюшни, амбары, разного рода навесы и прочее. Во всех помещениях соловчане-узники были не только спрессованы на нарах, но валялись на полу, под нарами и в других местах, где лишь можно прилечь. Приспособленные нежилые помещения не отапливались, и арестантам предоставлялось самим собственной теплотой согревать занимаемые ими помещения, — почему в холодное время в этих помещениях стоял густой туман, со стен и потолков падали капли сгустившихся испарений; воздух был зловонно-удушливый.

Уборные для заключенных, помещавшихся в приспособленных зданиях, были вдали на открытом воздухе, простого нолевого бивуачного характера; умывальники, конечно, отсутствовали. Гигиенисты-охотники брали тайно с собой чайники с водой и, находясь в уборных там слегка вспрыскивали свое лицо.

В довершение всего во всех помещениях свирепствовал обычный тюремный бич, — это вши и клопы, которых были громадные гнезда.

Такие жилищные условия были во всех рабочих ротах Кремля (5, 7, 8, 9, 11, 12 и 13) и во всех занятых помещениях вне Кремля.