Станислав Свяневич - В тени Катыни

• Название: В тени Катыни
• Автор: Станислав Свяневич
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автор этих воспоминаний был одним из польских офицеров, интернированных в советских лагерях Катынского леса.

Он описывает события, приведшие его в конце концов к Катынскому лесу, свою жизнь в советских лагерях и тюрьмах, где советские власти нашли возможным изменить его статус военнопленного на статус политического заключенного и даже предъявить ему обвинительное заключение и приговор.

---

Терраса, на которой проходил концерт, была небольшой, на ней едва могли уместиться несколько сотен человек. Любопытно, что среди публики я не заметил татар и армян, хотя именно эти две народности превалируют в этой части Кавказа. Публика в основном состояла из русских. Было много высших офицеров в сопровождении интеллигентного вида дам. Все мы были очарованы музыкой и мастерством исполнения.

А я, разглядывая при свете месяца окружающих меня людей, вспомнил дореволюционную русскую интеллигенцию, среди которой прошло мое детство.

Сейчас мне вспоминается еще один концерт из произведений Шопена, тоже проходивший в колонии, только на этот раз — в британской, в Сингапуре. На нем тоже доминировали представители британской колониальной администрации, но все же процент китайцев, малайцев и индусов был выше процента туземцев на концерте в Баку.

На следующий день после концерта Зингер, Ксаверий и я отправились в местный музей, где были хорошо представлены история и этнография Азербайджана и история развития Баку. Сопровождала нас в экскурсии по музею молодая сотрудница, только что закончившая исторический факультет. Она была недурна собой, а на наши вопросы отвечала живо и с юмором.

Я задумался, кто она по национальности. Не похожа ни на русскую, ни на татарку, ни на представительницу кавказских народов. Была она среднего роста, с большими черными глазами, светившимися умом и юмором. В Европе бы ее принимали за южную француженку, в Кракове или Львове — за венгерку. В конце концов я решил, что она армянка. Армения с запада граничит с Азербайджаном. А сами армяне, пожалуй, самая интеллигентная и древняя нация, за исключением, конечно, евреев.

По нашему единодушному решению, лучшим экспонатом музея была наша чичероне, и большинство вопросов было задано единственно, чтобы продлить беседу с ней. Прощаясь, я все же спросил ее, не армянка ли она. Я хотел было добавить, что и у нас в Польше живет довольно большая армянская колония, но она ответила: «Нет. Мы с вами одной национальности». Оказалось, она была внучкой или правнучкой одного из повстанцев, вынужденных после отбытия наказания поселиться на Кавказе4.

Однажды вечером нам сообщили, что на следующий день отплывает пароход, на котором мы сможем добраться до Пехлеви, иранского порта на южном побережье Каспийского моря. Плавание должно занять около суток — судно было таким же маленьким, как и то, на котором мы приплыли в Баку.

Каюты были очень душными, а мне особенно не повезло — мое место было на верхней полке. Я почувствовал, что не смогу заснуть в такой духоте, и вышел на палубу. Я удобно расположился на бухтах каких-то канатов. Чуть в стороне от меня на такой же бухте расположилось двое людей. Они разговаривали на непонятном мне языке, может, по-армянски, а может, и на родном языке Сталина — по-грузински. Я сидел, прислушиваясь к звукам их разговора, смешивающегося с шумом бьющихся о борт волн. Я так и заснул, полусидя на канатах.

Проснувшись, я увидел на горизонте проступающие берега Ирана, в свете зари уже можно было рассмотреть очертания Пехлеви. Наш пароход не доплыл до причала каких-нибудь двести метров и встал на рейде. Команда спустила шлюпку, еще одна шлюпка подошла к нам с берега; кто-то о чем-то договаривался, казалось, даже спорил. Мы невооруженным глазом могли видеть все происходящее на причале. Там среди толпы стояли два офицера в тропических шортах, и кто-то даже решил, что это наши приехали из Тегерана встречать посла Кота.

Часа два спустя мы причалили к пирсу и началась разгрузка. Те из нас, кто не имел дипломатических паспортов, направились в помещение таможни. Первое, что бросалось в глаза, — порядок и чистота и развешенные повсеместно портреты молодого шаха.

Иран с 1941 года был под совместной советско-английской оккупацией, оккупанты вынудили шаха Реза Пехлеви отказаться от престола в пользу своего сына, весьма симпатичного, но очень молодого юноши. Реза был одним из выдающихся политиков нашего времени. Свою карьеру он начал хорунжим в отряде персидских казаков под командованием русских инструкторов. В 1917 году он встал во главе движения, боровшегося с русским влиянием на севере Персии. Он быстро дошел до высших воинских чинов и стал министром обороны и премьер-министром. После отречения от престола последнего шаха, представителя династии, правившей Персией с XVII века, он был выбран парламентом новым шахом и основал новую династию, приняв имя Пехлеви. Между двумя войнами он твердой рукой правил страной, наведя в ней порядок и сдерживая бунтующие горские племена. В экономической сфере он старался развивать местную промышленность, опираясь в основном на германские инвестиции, за что его и считали германофилом. Оккупация Ирана была обусловлена необходимостью создания транспортной магистрали для американских поставок в Советский Союз. Советы оккупировали весь Северный Иран и прежде всего — примыкавший к их границе Иранский Азербайджан. Англичане оккупировали Южный Иран, а Тегеран стал зоной совместной оккупации5.

Здесь же, в Пехлеви, выгружались и части генерала Андерса, направлявшиеся в распоряжение английского командования на Ближнем Востоке. Добирались они сюда в основном морем из Красноводска, каспийского порта в Туркмении. Кроме солдат и офицеров, этими транспортами из России эвакуировалось около 25 тысяч членов их семей. Естественно, понятие родственник, они старались понимать как можно более широко, прилагая массу усилий, дабы вывезти из Советского Союза всех поляков, кому удалось пробраться в расположение Войска польского. В Пехлеви постепенно образовался лагерь эвакуированного польского населения. Отсюда они перевозились в лагерь под Тегераном, а оттуда — в британские колонии в Индии и Восточной Африке. Основную массу населения этих лагерей составляли пожилые люди и женщины с детьми. Ведь в 1940 году советские власти депортировали из восточных территорий Польши целые семьи, не исключая и восьмидесятилетних стариков. Обычно глава семейства тут же получал срок и отсылался в лагерь, а остальные члены семьи вывозились на поселение куда-нибудь в Казахстан.

Особенно много было среди депортированных жен польских военнослужащих, оказавшихся к тому времени или в немецком плену или в польской армии на Западе. Пережившие ссылки и лагеря, естественно, тянулись в расположение Андерса, где им оказывалась возможная помощь и содействие. Много среди них было бабулек, которые в жизни своей не показывали носа дальше границ родного повета. А тут были схвачены НКВД депортированы, с огромным трудом пробрались к Андерсу и в конце концов нашли пристанище где-нибудь в британской Кении или Танганьике. Ближний и Средний Восток стали таким образом местом возрождения новой Польши.

Пока мы, то есть сами недавние узники советских лагерей, улаживали формальности с иранскими властями, Кот и Ксаверий поехали в лагерь польских беженцев. После проверки документов и поверхностного осмотра багажа нас направили в маленький одноэтажный домик, в котором размещалось английское офицерское казино и где нам после возвращения посла должен был быть подан обед. В казино в это время был только один английский военный, майор медицинской службы, индус в огромной чалме. Это была моя первая встреча с представителем британского колониализма, да еще в том районе, который я всегда считал местом соперничества Британии и России. И каким бы не было отношение кавказцев и народов Средней Азии к англичанам, все они в разговорах со мной высказывали надежду, что в результате советско-английского конфликта из-за сфер влияния в регионе их народы обретут независимость. Ну а британский империализм им виделся скорее освободителем, чем поработителем.

После возвращения посла и Ксаверия и после обеда мы узнали, что нам предстоит ехать в Тегеран по только что пробитой в горах дороге, которую еще очень мало использовали. Называлась она «дорогой шаха»: шах несколько раз проехал по ней. Эта дорога проходила значительно восточней того пути, по которому шли войска Андерса и эвакуированные польские граждане. Их путь пролегал через город Казви и Тегеран. Части Андерса в основном направлялись на охрану нефтяных месторождений в северной части Ирака, и на своем пути им было никак не миновать столицы Ирана. Ну а эвакуированные сворачивали в Казви, на юго-восток, и двигались к лагерю под Тегераном.

Дорога шаха проходила в долинах Дамавенда — высочайшего горного хребта Ирана, снежные вершины которого видны были из столицы. В одном из дворцов на дороге для нас уже был приготовлен ночлег.

В Тегеран мы отправились на двух автомашинах: на легковой ехал посол, пани Липковска и еще кто-то из Тегерана, а остальные — на грузовике. С нами же ехал и прибывший из Тегерана офицер, имевший при себе массу различных пропусков, что, впрочем, учитывая, что страна была под советской оккупацией, было отнюдь не лишним. В кузове грузовика были устроены скамьи, и ехать было в общем достаточно удобно. В поездке нас ласкал слабый ветерок, попеременно приходивший то с моря, то с Эльбруса, отделявшего нас от Иранского плоскогорья.