Михаил Колесников - Великая мелодия (сборник)

• Название: Великая мелодия (сборник)
• Автор: Михаил Колесников
• Издательство: Современник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988
• ISBN: 5-270-00053-9

Новая книга московского прозаика Михаила Колесникова — это воспоминания о том, как обратился он к теме гражданской войны, как познакомился с людьми, ставшими прототипами будущих книг о Фрунзе, Фурманове, Сухэ-Баторе. «Последние грозы» приоткрывают малоизвестные страницы партизанской войны в Крыму в годы становления Советской власти, рассказывают, как удалось вернуть на родину корпус, входивший в белую армию. Теме творчества посвящены произведения «Великая мелодия» и «Реквием».

---

Шли они к Николаю Бабахану. Считалось, будто он и есть главный партизанский начальник, по сути — главком.

В Харькове знали, что Бабахан против регулярной Повстанческой армии, он считал, что налеты нужно делать небольшими группами и сразу же уходить в горы.

Все это не нравилось Мокроусову. Догадывался: придется на первых же порах столкнуться с человеком, который уже широко известен в этих краях, которым восхищаются после каждого смелого налета. И на свою призрачную славу Бабахан не позволит посягать никому. Он тут полновластный хозяин, воюет, рискует жизнью, и вот приходит некто Мокроусов и заявляет: я назначен главкомом Повстанческой армии, а вы можете оставаться моим заместителем!

Лес наполнился гомоном, щебетаньем птиц. Десантники расположились было на отдых. Но проводник сказал, что оставаться тут небезопасно, так как неподалеку врангелевцы вырубают лес, заготавливают дрова. Он возмущался тем, что вековые деревья валят целыми участками, тридцатиметровые буки большими партиями вывозят за границу в уплату каких-то долгов.

Отряд поднялся к северу и остановился в верховье ущелья с красными склонами. Укрыв повозки и лошадей за причудливо выветренными скалами, проводник сказал:

— Можно отдыхать.

Это была шестиэтажная пещера, с многочисленными проходами и сталактитовыми галереями. Огромные залы, потолки которых терялись во тьме, настраивали на торжественный лад, будто попал в волшебную страну. Текла река, можно было умыться, напиться. Развели костерок и для подкрепления сил сварили кулеш. А потом под гул подземной реки все, кроме часовых, заснули мертвецким сном. Мокроусову не спалось. Он вышел из пещеры. Огляделся. Ничего угрожающего не было. В ослепительно голубом небе медленно кружил черный гриф. Мелькнуло узкое тело косули и скрылось. Что-то шелестело в зарослях можжевельника. Мир и покой. «Здесь можно будет устроить запасной штаб, — подумал Алексей. — В любой момент легко перерезать шоссе или устраивать засады, а после боя отходить сюда. Беляки вряд ли осмелятся войти в ущелье. Никто отсюда не выкурит, если запасти немного продовольствия»…

В штабе фронта, в Харькове, ему намекнули, что вскоре вместо Юго-Западного фронта организуют Южный, специально против Врангеля. То была радостная новость. Значит, скоро-скоро начнутся дела… Времени для организации Повстанческой армии — в обрез.

Он почувствовал себя командармом. Подсказки ждать неоткуда. Действуй по своему опыту и разумению!.. Вынул из сумки лист бумаги и написал: «Приказ №1 по лесам и горам Крыма». В приказе командарм требовал, чтобы все партизанские отряды немедленно зарегистрировались в штабе партизанского движения. Отряды так называемых «зеленых», не подчинившиеся приказу, будут считаться бандитскими и беспощадно уничтожаться.

Приказ следовало размножить на пишущей машинке и разослать во все отряды, где бы они ни находились.

Когда стало смеркаться, вышли из красного ущелья, двинулись к Ангарскому перевалу. Пробирались, словно по огромному парку — повсюду толстые пепельно-серые стволы высоченных буков, опиравшиеся на мощные наземные корни, трава и заросли отсутствовали, и даже в сумраке лес просматривался на большое расстояние.

Высланные вперед разведчики донесли, что перевал «чист» — ни повозки, ни автомобиля… Они без всяких приключений перебрались через перевал и сразу же очутились у подножия Чатыр-Дага. Перед ними до неба поднялась темная громада — вершина Эклизи-Бурун, что значит Церковь-скала. Но проводник повел отряд на северо-запад от вершины. Он объяснил Мокроусову, что хорошо знает эти места, так как часто охотился здесь на лисиц. Внутри Чатыр-Дага тоже много пещер, где можно в случае нужды укрыться и от непогоды, и от белых…

Сергей Яковлевич Бабахан, или Николай Бабахин, как он обычно представлялся (была у него и третья фамилия, которую он никогда не называл), оказался высоким мужчиной с пышной, слегка курчавящейся смолянисто-черной бородой. Он был одет в новенькую форму английского офицера, но без погон.

— Мокроусов?.. Ну конечно же, Мокроусов! — воскликнул он. — Я много слышал о вас. Значит, вы к нам. Очень приятно.

Мокроусов не любил лишних словоизлияний и молча протянул мандат и выписку из приказа Реввоенсовета и штаба фронта.

Бабахан иронически скривился:

— Как я понимаю, меня отстранили от руководства партизанами?

— Почему же? Оставайтесь заместителем. Введете в курс дела, поможете.

Бабахан пожал плечами:

— Я не гожусь вам в заместители, буду мешать своими неквалифицированными советами.

— Почему же? Я слышал о довольно успешных операциях, проведенных вами.

— Речь идет о создании Повстанческой армии. Идею создания такой армии в здешних условиях я считаю неосуществимой. Почему? Вы не сумеете, не сможете придать ей видимость регулярной. К примеру, партизанский отряд, говоря откровенно, существует на подножном корму, берет на себя всю сумму условий для выживания. А где вы возьмете вооружение и пропитание, когда каждая часть станет наседать на вас — давай?! В конечном итоге мы все еще живы не потому, что сильны, а потому, что беспрестанно бегаем, как зайцы, укрываемся от противника: тактика иголки в стогу сена. Договоримся так: я буду заниматься подпольем, вы — армией. Для начала можно создать организационную тройку: вы, я и член обкома.

Злость Мокроусова пропала: боится ответственности или уязвлен тем, что командармом назначили не его. Возможно, то и другое. Жаль, конечно. Бабахан даже понравился ему своей откровенностью.

В прошлом году Бабахан стал членом Совета обороны Крыма (председателем был Юрий Гавен), руководителем большевистского подполья, секретарем подпольного обкома партии и стал считаться организатором партизанской борьбы в тылу белых. Конечно же его самолюбие было уязвлено до крайности. Его тактика «иголки в стогу сена» говорила сама за себя. Он в самом деле не обладал военным опытом для организации Повстанческой армии, да и слабо представлял себе структуру организации Красной Армии, ее частей вообще.

4

В лагере у Чатыр-Дага находился человек, который сразу же приковал внимание Мокроусова: Павел Васильевич Макаров, командир партизанского отряда. Отряд насчитывал всего двести пять человек, но слава о его боевых делах, о его командире катилась по Крыму. (Собственно, отряд Макарова и был сердцевиной партизанского движения, его опорой.) Макарова хорошо знали в лицо многие белые генералы, да и сам Врангель.

У Макарова была причудливая, почти неправдоподобная судьба: адъютант генерала Май-Маевского, того самого, который еще при Деникине шел походом на Москву, стал партизанским вожаком!

Мокроусову не терпелось познакомиться с Макаровым. Думал, появится выхоленный офицерик в кителе, синих бриджах с красными лампасами, в хромовых сапожках со шпорами. И сабля, конечно, адъютантская в посеребренных ножнах. А вошел в землянку плотный парень лет двадцати пяти, с крупными чертами лица. Волосы над крутым высоким лбом лежат этакой черной подковой, отчего лоб кажется еще больше. Колючий пристальный взгляд темных глаз, прячущихся под густыми бровями. Какая-то смутная, неопределенная улыбка. В потертом френче без погон, обшарпанные лесной жизнью бриджи и сапоги со сбитыми каблуками.

У Мокроусова была память на лица. Очень цепкая: стоило раз взглянуть на человека — и запомнил его навсегда. Показалось, будто когда-то уже видел Макарова.

— В Севастополе, — подтвердил тот. — В областном военно-революционном штабе. Вы разговаривали с моим старшим братом Володей, который был занят организацией отрядов Красной гвардии и Красной Армии. Даже помню, что на вас было: гимнастерка и фуражка, черные брюки, заправленные в сапоги.

Мокроусов ничего не понимал.

— Владимир Макаров? Ваш брат? Я его очень близко знал…

— Он погиб. — Бывший штабс-капитан опустил голову. — Его расстреляли врангелевцы в застенке…

— Ну а как вы оказались в партизанах? — спросил Мокроусов после тяжелого молчания.

— Володю арестовали. Я узнал это от его жены Клавы, ночью. Разбудил генерала Май-Маевского, убедил, что морская контрразведка ошиблась, попросил написать бумагу о немедленном освобождении брата. Генерал хорошо знал брата, я пристроил Володю ординарцем к нему, и генерал даже однажды приехал в гости к Володе домой. Мы ведь выдавали себя за сыновей начальника Сызрано-Вяземских железных дорог. На самом деле наш отец был стрелочником. Генерал заверил, что все будет в порядке. Я мог бы скрыться, но нужно было выручать Володю. Не успел: меня арестовали на глазах у генерала. Генерал на прощанье сказал: «Вы знаете, что ваш брат — председатель подпольной организации и она все подготовила к восстанию!» Меня бросили за решетку, в крепость. Там узнал о гибели брата. Решил бежать. Подговорил еще шестерых смертников.