Евгений Брандис - Незримый мост

• Название: Незримый мост
• Автор: Евгений Брандис
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1976

Сборник научно-фантастических и приключенческих повестей и рассказов ленинградских писателей (Г. С. Мартынов. А. И. Шалимов, Б. Н. Стругацкий и А. Н. Стругацкий, А. А. Щербаков и др.). Авторы рассказывают о встречах ученых Земли с инопланетянами, о поисках и открытиях, направленных на справедливое и мирное содружество человечества.

Содержание:

Встречи с будущим. Евгений Брандис

Георгий Мартынов. Незримый мост. (Печатается с сокращениями)

Ольга Ларионова. Подсадная утка

Игорь Росоховатский. Ураган

А. Балабуха. Равновесие

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. Парень из преисподней

Игорь Смирнов. Черный ромбоэдр

Александр Шалимов. Кто нажмет на «стоп-кран»?

Аскольд Шейкин. Зеленый остров

Александр Щербаков. Змий

Александр Житинский. Эффект Брумма

Александр Хлебников. Невероятный выдумщик

Александр Шалимов. Неудачный эксперимент

Игорь Росоховатский. Рассеянность Алика Семина

Александр Щербаков. Рабочий день

А. Балабуха. Цветок соллы

Рисунки Л. Рубинштейна

---

Куда же ты прешь, сумасшедший? Ведь у тебя уже есть горький опыт. Познание ради познания? На этом пути ты найдешь только муку и неудовлетворенность, тоску и одиночество.

Золотой век уже был — он назывался еще пещерным. Не надо было тебе на заре цивилизации выходить из пещеры. Яркий свет ослепил тебя и создал миражи. Вернись обратно в пещеры, назови, их уютными гнездышками или как там хочешь, но поскорее вернись! В этом твое спасение и твое счастье. Создай там все, чтобы наилучшим образом выполнять предначертания природы: образуй в пещере комфорт, натащи туда побольше пищи. И ни за что не вылезай на свет. Ибо он для тебя опаснее яда. Он отравит твой ум, вселив в него несбыточные надежды. Ты помчишься за иллюзией и не заметишь пропасти на своем пути.

А ведь как хорошо жилось в пещере…

Петр закрыл глаза. В синем тумане возник длинный стол, уставленный бутылками с узкими длинными горлышками и блюдами с пищей. Там лежали упакованные в хрустящую корочку цыплята «табака» и дымящиеся шашлыки, пробуждающие — через желудок мужество в душе, особенно если их сдобрить бокалом кисловатого вина, в котором перебродила солнечная кровь. Там вызывающе краснели помидоры и нежились синие сливы и персики, покрытые легчайшим пухом — символом созревания. Там лежали в свои гнездах конфеты, воплотившие мечту человечества о сладости жизни — с шоколадными, ромовыми, ликерными, ореховыми начинками.

Бесшумно работали кондиционеры, создавая в комнате то аромат ковыльной степи, то озонированный воздух послегрозья.

Ждали гостей откидные кресла, принимающие форму тела.

Постой! Но ведь все это есть и здесь! Он нащупал локтем углубление для локтя, ногой — углубление для ноги. Ему было так хорошо, как никогда. И он не отдернул ног, когда их коснулись холодные скользкие щупальца лиан. Он знал: так нужно. Отныне ему не придется искать пищу и воду — Дом сам накормит и напоит его через эти зеленые артерии.

Как только щупальца прикрепились к ногам, Петр тотчас почувствовал во рту вкус изысканных блюд, которые перед тем вспоминал, и вкус новых яств, еще более изысканных и приятных. Он подумал, что, по сути, никогда не знал настоящего вкуса пищи и воды, не мог себе представить вершин наслаждения. Настоящий вкус он узнал только здесь, в своем идеальном Доме.

Он почувствовал на плечах легкие ладони. Прикосновение было знакомым, привычным. Его губы прошептали имя. Сейчас с ним было ее прикосновение, ощущение, которое не предаст и не обманет, не будет спорить по пустякам.

«Неужели, Дом, тебе удалось обмануть инстинкты, само мое естество? Насколько же простирается твоя власть?» — вопрошал Петр и услышал ответ. Он не знал, кто отвечает ему — он сам или Дом. Ответ раздавался в его мозгу, и Петр решил, что сам отвечает себе: «Ну, это не так уж трудно. Немножко больше или немножко меньше какого-нибудь вещества: фермента, гормона, витамина — и твоя вычислительная машина, помещенная в черепную коробку, начинает искать, как восполнить недостаток или избавиться от излишка. Поскольку ты сапиенс, то стараешься не признаваться себе, что именно командует твоей мыслью. Ты называешь свои поиски и метания красивыми словами вроде грусти и нежности, а о микродозах вещества, толкающих тебя на поиски, говоришь: самое сокровенное». И тебе кажется, что ты перехитрил кого-то, а перехитрил-то ты лишь самого себя.

Но все же ты невероятно усложнился, человек. Ты создал над древней программой, записанной в тебе, столько новых программ — психологических, чисто человеческих, — что иногда можешь заглушить первую — самую древнюю и самую жестокую. Тогда иллюзии превращаются в реальность, более важную для тебя, чем сама жизнь.

А потом начинаются мучительные поиски, для которых природа не предназначала тебя, — поиски Знания…»

Петр почувствовал, как в нем столкнулись две силы — мятежный дух «Коперника», пробужденный воспоминаниями, и нечто спокойное и стоячее, как болото, убаюкивающее и засасывающее. Оно заставляло вспоминать и оно же хотело уберечь его от воспоминаний, поставить предел, плотину, но не знало, в каком месте ее ставить. Его мышцы напряглись и свивались в пружины. Ему нужно было немедленно что-то разорвать. Но он не мог понять, что именно. Необходимо куда-то уйти. Но куда?

«Угомонись, дурачок, — зашептал голос матери. — У тебя достаточно знаний. Зачем тебе новые? Ты наконец обрел идеальный Дом. Цени его. Он больше, чем ты. Он принял тебя в качестве мозга. Взамен твоего предшественника в этом Доме…»

«Предшественника? — подумал Петр. — Урав, которого я уничтожил?»

«Может быть, так, а может быть, нет, — раздался голос. В любом случае ты интереснее его. Твои воспоминания оригинальнее. А ведь это для меня самое главное. Ощущения исчезают, когда насыщаются потребности, а воспоминания остаются навсегда в живом существе. Это все, что оно приобретает. И неважно — короткой или долгой была его жизнь. Если воспоминания стоящие, я беру их в свою копилку и храню вечно».

«Где же находится копилка?» — спросил Петр.

«Вокруг тебя, как черепная коробка вокруг мозга. Но достаточно вопросов, мозг! Почему ты, частица, требуешь ответов от целого?»

«Я — мыслящая частица».

«Ты — дерзкая, упрямая частица, Коперник. Поэтому и страдал ты больше других. Все новое пробивается с трудом. Все оригинальное проходит проверку на прочность и должно отстаивать себя в борьбе. Стань неотличимым от других — и другие не будут травить тебя. Во мне ты нашел свой покой. Ибо во мне ты — частица из частиц, равноценная другим, такая же, как другие, как стены и крыша, которые защищают тебя, как мох и плесень, готовящие для тебя пищу…»

«Вот и ответ на загадку планеты, — думает Петр. — Не «аборигены в пещерах», а «аборигены-пещеры». Подобие кораллового рифа — симбиоз различных существ. И я включен в это содружество, как клетка в организм. Более того, я стал мозгом организма, мозгом пещеры. Не к этому ли стремится человечество? Не мечтает ли оно стать мозгом гигантской пещеры, называемой Вселенной? Чем же я недоволен?»

Он чувствовал, что эти мысли не полностью принадлежат ему. Что-то постоянно вторгалось в его мозг, пыталось направить его работу. Может быть, оно желало счастья ему, но чужого счастья.

«Опять ты упрямишься, Коперник? — раздался ласковый голос. — Но здесь твоя позиция невозможна, поверь мне, абсолютно невозможна. Единый организм, частицей которого ты стал, отвергнет тебя, извергнет в неустойчивость, в пасть смерти. Помнишь ураган, сметающий все на своем пути? Может быть, ты хочешь испытать его силу? Ага, испугался! Ну вот, перестань бунтовать, смирись…»

Нечто огромное и темное, мягкое и усыпляющее надвинулось на Петра, стало уговаривать: «У тебя есть теперь все, что нужно человеку. Это я накормила и напоила тебя, удовлетворила твои желания. Это я помогла тебе вернуть то, что не возвращается. Я — это ты, и больше, чем ты, — твой Дом, уютный домик, надежный домишко, несокрушимая домовина…»

Пахло травой и сыростью. Он забыл о поисках и метаниях. Он стал простым, как трава, как мох, покрывающий стены, как безразличная ко всему плесень.

Им овладело состояние полной удовлетворенности. Только одно совсем крохотное, как булавка, воспоминание иногда кололо его; когда-то он сидел на коленях у бабушки, и она говорила: «Молнией убить может…» А что было перед этим? Перед этим? Перед этим?

Петр опустился на ложе. На его губах бродила блаженная улыбка. Дом давал ему радость, счастье, покой. Дом служил ему. И он служил своему Дому. Он и Дом — одно целое. Он и Дом, и все, что в нем находится: дрожжи, живущие во мху; плесень, покрывающая стены; бактерии, населяющие растения. Даже кристаллы камня. Он — в них, они — в нем. Полная гармония…

Где-то бродят бури, мечутся бедные существа, ищут что-то… Суета сует… А здесь — блаженство, благодать…

СЛАБАЯ ПРИЯТНАЯ ПУЛЬСАЦИЯ… ТЕПЛО… ПОКОЙ…

И вдруг, как удар током: ТРЕВОГА! ТРЕВОГА!

Непосредственно в мозгу: ТРЕВОГА! ОПАСНОСТЬ!

Он вскочил. Рука нащупала оружие.

«Смотри, вон там — враг. Приближается. Страшный, непохожий на урава. Похожий на… Стоп! Тебе незачем вспоминать, на кого он похож. Главное, что ты знаешь, как поразить его, сделать неподвижным и неопасным. Стреляй отсюда, из укрытия, из своего Дома. Не выходи!»

Петр не соглашался с Голосом, даже отрицательно замотал головой. Нет, он должен выйти. Только так он сможет распознать врага.

«Зачем тебе это нужно? Достаточно того, что ты знаешь; это — враг. Убей его!»

Он почувствовал, что не может сопротивляться приказу, волне ненависти, бушующей в нем, заполнившей его всего, паутине, опутавшей его волю. И тогда он схватился за тоненькую ниточку, блеснувшую в паутине. Ладно, он подчинится, он убьет врага. Но убьет не из лучемета. Он внесет самый весомый вклад в Копилку, покажет, как убивали в древние времена. Он не может этого просто вспомнить, ведь сам никогда не убивал голыми руками и клыками. Но в его организме, в наследственной памяти зверя, каким был его предок, наверняка хранится запись. Стоит только начать действовать — и она сама заговорит, расшифруется в действии. Он, Петр, не применит лучемет, а пустит в ход руки и зубы. О, когда хрустнут кости врага, когда он увидит дымящуюся кровь, только тогда Копилка узнает настоящую радость победы!