Бертрис Смолл - Разбитые сердца

• Название: Разбитые сердца
• Автор: Бертрис Смолл
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00358-5

Ах, как ярко светило солнце в тот майский день, когда Беренгария, принцесса Наваррская, ехала на свидание со своим женихом Ричардом I, королем Англии. Как безоглядна и самоотверженна была ее любовь, какие грандиозные строились планы, какой безоблачной казалась жизнь. Но Бог не создал Ричарда Львиное Сердце, доблестного героя Третьего крестового похода, чувствительным к женщинам… Это роман о подвиге беззаветной любви и величайшего смирения, о неистовом служении идее и неотвратимости судьбы, о сильных мира сего, бывших всего лишь простыми смертными.

---

— Сомневаюсь. Очень сомневаюсь, — ответил сэр Стивен, но, взглянув на небо, которое приобрело очень странный вид, добавил: — Разумеется, вы могли бы попытаться. О погоде я не говорил, так как не подозревал о такой вероятности.

И капитан Соундерс отправился в город, но ему не дали даже подойти к берегу. Его встретил град камней и прочих «снарядов», и один огромный камень, выпущенный со сторожевой башни в гавани, упал совсем рядом с его лодкой.

Тогда этот угрюмый, неприятный человек проявил характер и мастерство. Он поднял якорь, развернул корабль на сто восемьдесят градусов и выполнил маневр «движения впереди ветра». Шторм бушевал четыре дня, прежде чем выдохся, и я уже начал думать, что мы домчимся до Александрии. Потом ветер спал, море успокоилось и стало безмятежно, как небо. Мы повернули и поплыли обратно, пока перед нашими глазами снова не открылась панорама лимасолской гавани. «Транк-ла-Мер» Ричарда, который мы надеялись увидеть стоявшим на якоре на рейде, там не оказался. Оба корабля, следовавшие вместе с нами, чьим капитанам, прояви они достаточную мудрость, следовало бы использовать тактику капитана Соундерса, потерпели кораблекрушение. Волны прибили к берегу их обломки и грузы, которые киприоты принялись деловито вылавливать из воды вместе с телами утонувших крестоносцев — их, впрочем, они тут же бессердечно выбрасывали обратно в море.

А ведь Исаак Кипрский поклялся оказывать помощь всем, поднявшим крест, числя себя, как его числили и другие, в рядах воинов Священной войны.

Теперь перед нами встал вопрос о том, что делать дальше. Возможно, Ричард на своем быстроходном судне доплыл до Кипра и, не обнаружив нас, направился в Акру. По мнению капитана Соундерса, это было наиболее вероятно, потому что на борту у него находились лучники и снаряжение и он явно был склонен считать, что благополучная доставка их имела большее значение, чем ожидание свидания короля с будущей королевой.

Сэр Стивен, у которого шторм вызвал сильное потрясение, также хотел поскорее прибыть в порт и благополучно выгрузить на берег доверенный ему драгоценный груз. Но миледи Беренгария сказала, что Ричард обещал встретить ее на Кипре, и если он не погиб во время шторма, чего не могла допустить Дева Мария и все милосердные святые, то он явится на Кипр. Ей возражали, пока она не заявила, что, если судно попытается отплыть в Акру, она бросится за борт. Тогда капитан венецианского корабля, которому было позволено войти в гавань и после шторма снова покинуть ее, проходя мимо нас, крикнул, что «Транк-ла-Мер» уже побывал около Кипра.

Итак, мы остались ждать Ричарда, страдая от скуки, острой тревоги и недостатка пресной воды. Наконец через десять дней на горизонте показался лес разноцветных парусов. Ричард прибыл не один. Когда отплыли уже почти все и сам он был готов подняться на борт корабля, чтобы двинуться в путь, в Мессину притащились два корабля из ирландского Уэксфорда — вклад Ардриака в крестовый поход. Они были сильно потрепаны штормом. Ричарду пришлось ждать, пока экипажи приходили в себя и ремонтировались, а тем временем прибыли два баркаса с буйными норвежскими варварами и тихоходный, неповоротливый корабль из Лондона. Все они, вместе с кораблями, уже готовыми отплыть с Ричардом, составили довольно внушительный флот. Пока Беренгария проливала слезы радости по поводу благополучного прибытия «Транк-ла-Мера», Иоанна торжествующе заявила:

— Что ж, посмотрим, что будет дальше. Исаак очень, очень пожалеет о своем поведении.

Миннезингеры пели о взятии Кипра как о полукомическом возмездии со стороны некоего рыцаря тому, кто нанес оскорбление леди. Так и случилось.

— Сегодня вы будете спать во дворце Исаака, миледи, и его приведут к вам закованным в цепи. — Таковы были слова Ричарда. Он произнес их, стоя на коленях перед женщиной, которая в течение нескольких лет преданно любила его в одиночестве, проехала и проплыла много миль и ждала, ждала, ждала его в Бриндизи, в Мессине и на рейде Лимасола.

— Это не имеет никакого значения, милорд. Ничто теперь не имеет никакого значения.

Но его мысли были уже далеко — они требовали мести и планировали сражение.

Ричард обеспечил Беренгарии ночлег во дворце Исаака, сделал его дочь ее фрейлиной и музыкантшей. Самого Исаака он заставил пройти перед нею в серебряных цепях. А после свадьбы возложил на ее голову корону Кипра.

Серьезные историки спорят о степени этичности поведения Ричарда по отношению к Исааку. Норманнский монах, Ульрих из Зальцбурга, которого совершенно невозможно заподозрить в предвзятости, говорит об этом как об акте неспровоцированной агрессии, необъявленной войны, как об очередном доказательстве алчности и кровожадности Ричарда Плантагенета. А светский писатель Себастиан из Кордовы, который часто, почти походя, попадает в своих оценках в «яблочко», утверждает, что, понаделав неопределенное количество новых баллист на Сицилии, английский король не мог удержаться от испытания их в небольшой войне. Остается еще сарацинский историк Бенамед, так тот прямо говорит, что завоевание Кипра было мудрым стратегическим шагом. Только идиот, по его мнению, оставляет в своем тылу врага. Исаак проявил себя лживым союзником, за что и справедливо и тяжело поплатился. Возможно, правы оба. Их доводы и мотивы не исключают друг друга. Битва, которую мы наблюдали с борта нашего корабля, длилась всего три дня. Это была смесь рыцарства, кровожадности, любопытства и стратегии. Мы не думали о мотивах Ричарда, мы были слишком заняты наблюдением за его действиями.

Я дважды подумал о нем как о безрассудном глупце. Первый раз — когда он высадился на берег один. Его лондонцы и несколько северных варваров попрыгали из лодок и тяжелой поступью последовали за ним, по он ступил на берег один и оставался в одиночестве в течение… ну, возможно, не больше пяти минут (хотя и они показались нам бесконечными), орудуя своей алебардой под градом стрел, камней, бревен и кинжалов. Имея огромный численный перевес, киприоты, сообрази они это вовремя, вполне могли бы одолеть его и уничтожить до подхода поддержки. Но факт остается фактом — я видел, как все было: они швыряли в него все, что попадало под руку, а потом разбежались, как овцы. Те, кому посчастливилось, успели скрыться за городской стеной до того, как захлопнулись ворота, менее удачливые остались снаружи и были перерезаны, как овцы.

На следующий день Ричард выгрузил на берег стенобитное орудие — большое сооружение из трех бревен, концы которых были обиты железом, установленное на платформе, передвигавшейся на двенадцати деревянных колесах. По сторонам были приделаны железные поручни, за которые брались солдаты и по сигналу с большой силой ударяли этим тараном в стену, откатывали его назад и повторяли все сначала. Мишенью служили выходившие к морю ворота Лимасола — прочная, обитая медью конструкция, усиленная железными балками. По бокам стояли высокие круглые башни, из которых было легко защищать ворота.

На берег выгрузили также две баллисты. Их быстро собрали, и пока таран делал свое дело, откатываясь и вновь ударяя по воротам, над головами солдат летели камни, вызывая панику и уничтожая оборонявшихся в самом городе.

Глядя на то, как подтягивались и падали блоки, как высоко взлетали в воздух камни, падавшие далеко за городской стеной, я не мог не гордиться своим изобретением. За счет простого изменения натяжения и усилия машина оказалась вдвое проще в обращении, удвоилось и ее разрушительное действие. Но мне так хотелось в первый раз увидеть ее в сражении с неверными! Правда, киприоты оставили нас в зубах у шторма, а под конец мы страдали от недостатка пресной воды. Но все же…

Однако здесь не место для самоанализа. Я должен отметить, что оборона города была слабой и по-детски наивной. Поток стрел из обеих фланкирующих башен обрушивался на штурмовавших с долгими перерывами и почему-то ни разу не совпал с моментом входа тарана в зону поражения, тогда как всего десяток английских лучников с рассчитанной точностью поражали каждого киприота, хоть на секунду показывавшегося из-за укрытия. Все, что говорилось об английских лучниках, — чистая правда. Обязательное для каждого англичанина мужского пола в возрасте от двенадцати до пятидесяти лет посещение стрельбищ каждое воскресенье пополудни, постоянное браконьерство в королевских лесах не проходили бесследно. По слухам, хотя у лучших лучников было по одному глазу, они первой же стрелой убивали оленя — чуть позднее я сам с удовлетворением убедился в этом: на десять метких стрелков, участвовавших в штурме Лимасола, оказалось всего шестнадцать глаз! И почти все классные лучники были не меньше, чем по два раза ранены в боях.

К исходу второго дня звук от ударов тарана по воротам изменился, отличаясь от вчерашнего так, как звон упавшей настоящей монеты отличается от звяканья фальшивой, и за час до заката солнца в медных воротах было проломлено отверстие, через которое могли пройти рядом два не толстых человека. С корабля, занимавшего выгодное положение в гавани, нам было видно, как в тот самый момент, когда обращенные к морю ворота были взяты, другие, в задней части городской стены, раскрылись, словно последний удар пришелся и по ним. Через них потянулись из города два-три десятка людей верхом на лошадях и на воловьих упряжках, за ними длинная вереница ослов и, наконец, большая толпа горожан, ехать которым было не на чем. Они устремились в сторону холмов в надежде найти там безопасное убежище. Однако английский король, действовавший со стороны моря, не мог знать, что началось отступление.