Людмила Энжел - Пепел 2. Бездна.

• Название: Пепел 2. Бездна.
• Автор: Людмила Энжел
• Жанр: Ужасы и Мистика

Продолжение первой книги.

---

Я встаю на колени и перематываю полотенцем руку. Я жив, потому что чувствую, потому что я здесь, потому что я люблю и ненавижу! Я жив и я вернулся. Я жадно пью из-под крана, мне до сих пор тяжело дышать, будто в лёгких на самом деле что-то есть. Весь пол в моей крови, но мне плевать, я иду и падаю на кровать, потолок танцует в бешеном ритме вальса. Я вернулся, и я жив, я не в безысходности и бесконечности. Знаете ли вы, что такое ненависть? Всепоглощающая и разрушающая? Я ощущаю её сильнее, чем любовь, ненависть ко всем, кто убил меня, напрямую или косвенно. Я хочу отправить их в ад, пусть горят там! Я закрываю глаза, мне надо спать, рука саднит, меня до сих пор тошнит, а в голове крутится только одна мелодия. В какой-то момент мне кажется, что это мелодия с моих похорон, словно тогда, лёжа в закрытом гробу, я слышал, сквозь многоголосый плач людей и крики воронов, эту музыку, провожающую меня в бесконечность. Я жив, но кто спасёт меня от моего безумия? Наваждение, такое резкое и солёное, как вкус боли. Я схожу с ума…

39.

Сижу в кафе и пью кофе, я заказал сэндвич, но не в состоянии есть, меня всё время тошнит. Не могу заставить себя запихнуть в себя хоть немного еды, я ощутимо похудел. На улице пасмурно и туманно, сейчас примерно 8 утра. Я натягиваю капюшон от куртки сильнее на лицо, у меня накрашены глаза, и я белый, как смерть, мне не хочется, чтобы на меня пялились. Не желаю никого видеть, только свою чашку с кофе. Стёкла в кафе запотевают, я с трудом могу разглядеть движущихся в тумане людей. Из-под рукава торчат нитки от бинта, моя рука сильно болит, но я почти не понимаю этого. Мну в руке пачку сигарет, я осознаю, что личность Стэнли всё сильнее проникает в меня. Я уже путаю наши привычки, не понимаю, курю я или нет, люблю я кофе чёрный или с молоком? Я изо всех сил цепляюсь за крупицы своего «Я», но в моей голове всё смешалось, и хоть воспоминания кровавыми порезами кровоточат во мне, Стэнли Шелдон тоже жив где-то глубоко в моей черепной коробке. Я делаю глоток и снова смотрю в окно. Что мне делать? Я думал, это будет так просто, а сам теряюсь и схожу с ума. Думал, приеду и тут же кинусь на его поиски, но мешкаю. В кафе входит девушка с большой спортивной сумкой и собранными волосами, и садится напротив меня. Здесь нас всего двое, она и я. Она тоже просит кофе и фруктовый салат. Я невольно наблюдаю за ней сквозь упавшую на глаза чёлку. Девушка кладёт сумку рядом и оглядывается по сторонам, ожидая своего заказа, и естественно натыкается на меня. На мгновение наши взгляды встречаются. Обычно я тушуюсь и сразу же опускаю глаза, но на этот раз я смотрю на неё довольно долго, она слегка улыбается мне. Кто мы в этом мире? Все, с кем мы встречаемся – случайность или закономерность? Нашу игру прерывает официантка, наливающая ей кофе. Я снова отворачиваюсь к окну, среди спешащей толпы я невольно ищу знакомый силуэт, вдруг, он вынырнет из молочного тумана, боюсь, моё сердце не выдержит этого, я так долго ждал, сходил с ума и проклинал всех, что породил в себе постоянную тревогу. Я поворачиваю голову в сторону чашки и вздрагиваю, наткнувшись взглядом на ту девушку, сидящую уже за моим столиком и пристально изучающую меня.

- Ты наркоман?

- Что? – я понимаю, как сейчас глупо выглядит моё лицо, вытянутое от изумления.

- Я говорю, ты наркоман?

- Нет, с чего ты взяла?

- Ты такой бледный и худой, а ещё у тебя перебинтована рука.

- Что с того? Я не наркоман, какого хрена тебе надо? – Я должен был разозлиться, но не чувствую гнева.

- Не обижайся, ты очень милый, просто немного странный. Хочешь салат?

- Нет, мне надо идти, - я пытаюсь встать, но она удерживает меня, схватив за запястье. Её руки такие тёплые, такие живые.

- Прости, не уходи, я хочу с тобой поговорить.

- О чём?

- О тебе, как тебя зовут?

Я на секунду замешкался.

- Эван.

- Красивое имя, я Энн.

- Зачем тебе это надо?

- Что именно?

- Говорить обо мне?

- Ты всё равно не поверишь. Давай я тебя угощу чем-нибудь, а ты просто поболтаешь со мной, совсем чуть-чуть? Ок? – Она улыбается, но это какая-то пустая улыбка, будто кукольная, - Я не обижу тебя, не бойся.

Я нехотя сажусь обратно, от неё исходит тепло, но она ненастоящая, будто нечто каменное облачено в живую плоть.

- Ты куришь? – она смотрит на пачку в моей руке.

- Пока ещё не знаю.

- Я балерина, правда, плохая из меня балерина, но не могу жить без этого.

- Мне не интересно, - я отворачиваюсь и смотрю в окно, на улице крапает дождь, а туман так и не рассеивается.

- Ты прав, тебе не должно быть интересно, ведь это я подсела к тебе. Не хочешь рассказать, что тебя так гнетёт? Ты такой молодой, сколько тебе лет?

- Это допрос?

- Нет, мне просто хочется знать.

- Восемнадцать.

- Ты очень закрытый, значит, тебе есть, что скрывать, не бойся меня, я просто тень, сегодня ты видишь меня, а завтра меня уже не будет.

- Как поэтично, сейчас расплачусь.

- Не будь таким занудой, Эван, я вижу, ты хороший парнишка.

- Это обманчивое впечатление, ты всё выяснила, что хотела? Я могу идти?

Она наклоняется ко мне через стол.

- Давай прогуляемся?

- Вот ещё чего, я тороплюсь.

- Куда?

- Не твоё дело!

- Значит, не торопишься, я знаю, что тебе хочется побыстрее отделаться от меня, обещаю, очень скоро я исчезну, позволь немного понадоедать тебе?

- Нет, - я встаю и спешно направляюсь к выходу, на улице сыро и многолюдно. Почти у угла здания Энн догоняет меня, вот прилипла, так прилипла!

- Да, что тебе надо? Я поговорил с тобой уже, отвали!

- Я пойду рядом, ты такой милый.

- Да, уж, очень милый, нечего сказать, ты ко всем так клеишься?

- Нет, только к тем, кому есть, что рассказать.

- Мне нечего тебе рассказывать, иди, доедай свой салат! – я пытаюсь идти быстрее, но она не отстаёт.

- А я вижу, что ты лжёшь, ты так молод и так красив, но при этом ты странный, и ты страдаешь.

- Ты священник, хочешь отпустить мои грехи?

- Не вредничай, я же не мешаю тебе, просто иду рядом, - она снова улыбается.

- Господи, тебе, что никто не говорил, что люди настоящие чудовища? А, вдруг, я маньяк и могу убить тебя? Что тогда?

- Тогда я умру!

- Ну, ты дура! Не в своём уме явно, я говорю, отстань от меня, у меня нет настроения знакомиться, с кем бы то ни было!

- Мы уже знакомы, забыл? Я знаю, что ты Эван, а я Энн.

- Хорошо, ты, что будешь так идти за мной до самого дома?

- Возможно, а возможно и нет, всё зависит от того, получу ли я то, что хочу.

- Да, ты совсем спятила? Ты даже не сказала, какого хрена тебе вообще надо? Поговорим, да поговорим, о чём мне с тобой разговаривать? О твоём балете, что ли? Мне это не интересно!

Дождь усилился, и уже отчётливо стучит по крышам и листве деревьев. Мы пробираемся сквозь толпу, спешащую по своим делам и на работу.

- Нет, я хочу говорить о тебе, хочу знать, что заставляет тебя быть таким хмурым?

- Плохая погода.

- Ну, прекрати, ты же не хочешь, чтобы я таскалась за тобой весь день? - Она хватает меня за запястье, я морщусь от боли, чувствуя, как под повязкой раскрываются чуть подсохшие раны, и разворачивает к себе лицом, - Или хочешь? – её губы прикасаются к моим, я не успеваю понять, что происходит, как она уже обнимает и целует меня. Мне страшно, это не просто странная девушка, это сама смерть целует меня, кукольная смерть, заточённая в теле хрупкой балерины. Я отталкиваю её.

- Ты, что творишь?

- Просто поцелуй, многие были бы ему рады.

- Я не многие, отвали нахрен!

Она снова силой притягивает меня к себе, я не знаю, почему, но мне тяжело сопротивляться ей, обеими руками держит мои запястья и целует под проливным дождём. И весь мир вторит этому безумию, толпа обходит нас, я чувствую, как намокают от крови бинты, ещё чуть-чуть и она начнёт сочиться по пальцам из-под рукава куртки.

- Тебе больно? – шепчет Энн, глядя прямо в глаза, - Ты морщишься от боли, я вижу.

- У меня порезана рука, - я аккуратно освобождаю свои руки из её хватки. Левая уже вся в крови, она замечает это.

- Ты резал вены?

- Нет, просто баловство, не более.

Она аккуратно убирает, прилипшие к моему лицу волосы, вытирает большими пальцами мой потёкший макияж.

- Какой ты красивый, прямо, как это день, не бойся меня, я не отниму у тебя твою боль, она только твоя.

- Я не хочу ни о чём говорить…

- Я знаю, мы можем просто помолчать, - она снова целует меня, от неё пахнет чем-то тёплым и сладким, как запах горячего мёда и корицы, это запах мёртвой зимы, запах огня, неживой запах, но при этом манящий и дурманящий. И я падаю в эту бездну, забыв всё на свете. В этот момент только вспышки света заставляют меня хоть как-то реагировать на происходящее, в первом сполохе золотого света, я вижу её лицо, склонившееся надо мной в моём номере мотеля. Со следующим блеском, я вижу потолок, и грающие на нём тени и блики, и меня снова уносит куда-то, как в наркотическом дурмане. Это мандариновый цвет, цвет болезненно-сладкий. Мне кажется, ещё одна вспышка возвращает мой голос, по крайней мере, я начинаю его слышать, это мой стон. Мне хорошо? Наверное, ведь это мой голос или голос Стэнли? В какой-то момент мне кажется, что рядом со мной мёртвая балерина, в рваной грязной пачке и c окровавленным горлом, она улыбается, её кожа ещё теплая, но уже твердеет. Я пытаюсь закричать, но не могу, голос снова пропал. А, это всего лишь наваждение, нет мотыльков, нет света, нет ничего, кроме мрачного света из окна дешёвого мотеля, шума машин за окном и её соломенных волос… нет ничего,… зачем я это делаю? Что со мной? Почему это мёртвое существо в обличии хрупкой танцовщицы манит к себе? Я снова забываюсь, на этот раз долгожданным сном, после стольких дней мучительной бессонницы я засыпаю, увижу ли я кошмары? Или они отступили, уступив место безумию медового цвета? Я не знаю, но мне хочется умереть сейчас, в этой сладкой неге, без боли и воспоминаний, в пустоте…