Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала

• Название: Явка в Копенгагене: Записки нелегала
• Автор: Владимир Мартынов
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-967-8

Книга повествует о различных этапах жизни и деятельности разведчика-нелегала «Веста»: учеба, подготовка к работе в особых условиях, вывод за рубеж, легализация в промежуточной стране, организация прикрытия, арест и последующая двойная игра со спецслужбами противника, вынужденное пребывание в США, побег с женой и двумя детьми с охраняемой виллы ЦРУ, возвращение на Родину.

Более двадцати лет «Весты» жили с мыслью, что именно предательство послужило причиной их провала. И лишь в конце 1990 года, когда в нашей прессе впервые появились публикации об изменнике Родины О. Гордиевском, стало очевидно, кто их выдал противнику в том далеком 1970 году.

Автор и его жена — оба офицеры разведки — непосредственные участники описываемых событий.

---

— Меня зовут Густаво. — представился он хрипловатым голосом на английском языке. — Могу вам сообщить, что ваша жена и дети живы и здоровы. Они живут на загородной вилле и всем обеспечены. И все бы ничего, но нам хотелось бы, чтобы ваша жена была более разговорчивой. Более того, она вообще не хочет с нами беседовать.

— А может, собеседник ей не нравится?

— О да, конечно! — улыбнулся он. — Возможно, вы правы. А скажите, почему ваша жена думает, что вас кто-то предал? (Вот это да! И у нее появились мысли о предательстве!)

— А вы у нее спросите.

— И все же, мне хотелось бы знать ваше мнение по этому поводу.

— Может, кто-то и предал. Откуда мне знать? Все может быть. Разве у вас такое не бывает?

— Бывает. И тем не менее?

— Скорей всего, у нас самих где-то был прокол. Может быть, это связано с последней поездкой жены в Европу.

— В Россию, вы хотите сказать?

— Ну да, в Россию. Домой.

— А она вам ничего не говорила о каких-либо своих подозрениях относительно Европы?

— Нет, не говорила.

— Она что же, не заметила, что ее вели через всю Европу? Или она у вас недостаточно опытна?

— Значит, не заметила. А может, и опыта маловато. Ведь она же не профессионал. Она — привлеченная.

— И что же, вы дома никогда по-русски не разговаривали?

— Это исключено.

— Ну а скажем, на улице, в машине?

— Нет.

— И что, так уж никто из ваших друзей не догадывался, что вы русские?

— Похоже, что нет.

— А может, они вам просто об этом не говорили?

— Вполне возможно.

— О каком сигнале идет речь в полученной шифровке?

— Ну, я же вам сказал, какой сигнал нужно ставить в Чили. Откуда мне знать, что вы там нарисовали?

— Да, наши люди, наверное, напутали и поставили не совсем то, что надо.

— Да вы вообще там, похоже, просто раздавили кусочек мела и думаете, что к вам кто-то после этого выйдет.

— А вы уверены, что вы нам дали правильный сигнал?

— Это уж ваше дело, верить мне или нет.

— Но согласитесь, что ваше поведение там, на конспиративной квартире в высотном здании, никак не способствует нашему взаимному доверию.

В ответ я лишь пожал плечами. Он помолчал.

— А скажите мне вот что: разве у вас не был предусмотрен какой-либо сигнал на случай ареста? Я полагаю, что Центр до сих пор не знает о том, что с вами случилось.

— Ошибаетесь. Центр, по-видимому, уже знает об этом.

— Каким образом? Откуда?

— А вы были на нашей квартире?

— Разумеется.

— Так вот. На кухне окно скользит по дюралевым направляющим. В определенные дни, в определенное время окно должно быть приоткрыто на одну треть, что означает: «Все в порядке».

— А если оно закрыто в этот день?

— Тогда это сигнал, означающий «опасность».

Густаво задумался.

— Окно действительно было закрыто. Но, предположим, Центр таким образом узнал о вашем аресте. Почему же он продолжает радиопередачи?

— Чтобы нас поддержать. Вы же видели, что Центр обращается ко мне по кличке «Олег», тогда как мой псевдоним — «Вест». Так вот, обращаясь ко мне по этой кличке, Центр дает мне знать, что ему известно о том, что с нами произошла «маленькая неприятность».

Густаво снова задумался. От себя добавлю, что все вышеописанное было импровизацией от начала до конца. Я знал, что «Веста» окно на кухне закрыла. А моя настоящая кличка действительно была «Олег», а псевдоним «Весты» — «Олегова». И никакой договоренности с Центром на случай ареста у нас, к сожалению, не было. Но похоже, что аналитики из ЦРУ разгадали эту мою туфту, так как Густаво к этому вопросу с окном и с кличкой больше не возвращался.

— Скажите, а вы не были знакомы с Логиновым? — вдруг спросил он.

— Нет, не был. Знаю из прессы, что он провалился в ЮАР.

— А почему, как вы думаете?

— Газеты писали, что из-за того, что ему вздумалось зачем-то фотографировать старую тюрьму, а там это возбраняется.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что все это чушь. Я думаю, что его арестовали по наводке.

Густаво перевел разговор на другую тему.

О молодом нелегале Логинове сообщалось в прессе: «Впервые советский шпион пойман в ЮАР!» Он был арестован якобы по уже указанной мной причине — фотографирование тюрьмы. Логинов был один, без семьи. Почему он признался, что он нелегал, мне не было ясно. Возможно, к нему применялись какие-то методы воздействия. Центр каким-то образом сумел вызволить его из тюрьмы. Впоследствии он работал преподавателем в одном из вузов Ленинграда.

Вскоре Густаво распрощался и уехал.

После обеда, когда Пепе удалился в свою комнату отдыхать, Мигель поведал мне кое-что о Густаво:

— Это тот самый янки, который руководил всем твоим делом. Это он тогда сидел в соседней комнате в комисарии, когда тебя допрашивали сразу после ареста.

— Ну и как он?

— Нормальный. Щедрый. Подбрасывает нам иногда «зелененьких». Вообще-то их здесь много, цэрэушников. Порой, кажется, что по одному за каждым деревом. В Штатах у него остались жена и дети. С женой он разведен. Живет один.

— Он что здесь, самый главный?

— Нет. Главный у них Карлито. Рыжий такой, злой и вредный. Он тоже был там, в комисарии, вместе с Густаво в ночь ареста. Да и у твоего дома он был вместе с нами, контролируя всю операцию.

…Прошло несколько дней. Сменился наряд. Одни из охранников явился в моей куртке. Он сказал, что у него есть яхта и что в моей курточке ему будет очень удобно с ней управляться. Старшим наряда был Охеда, мой старый знакомый. К ужину снова подошел полковник Гомес. После трапезы он опять затеял со мной дискуссию по вопросу о частной собственности на землю. Он мне пытался доказать преимущества частного владения землей, фермерского ведения хозяйства. Я же доказывал ему преимущества нашего колхозно-совхозного социалистического производства. Разумеется, сегодня мои доводы кажутся мне смешными, но ведь в 1970 году с производством сельхозпродуктов у нас в стране дело обстояло несколько лучше, чем сейчас, и мне было чем крыть. Советская власть давала простому народу гарантированную работу, социальную защищенность, бесплатное образование и здравоохранение, практически бесплатное жилье.

Дискуссия была довольно острой и в то же время забавной. Присутствовавшие при этом охранники с интересом слушали мою лекцию о социалистическом образе жизни и способе ведения сельского хозяйства в условиях социализма. Но мой главный оппонент в споре о преимуществах двух систем, полковник Гомес, оказался на высоте, умело защищая свой строй. Каждый из оппонентов остался при своем мнении.

Через несколько дней снова пришел Густаво. Переговорив о чем-то с Пепе, он сел за стол рядом со мной и спросил:

— Скажите, у вашей жены и вправду была норковая шуба?

— Да, была. А что, шубы этой уже нет?

— Об этом поговорим позже. Какая аппаратура у вас имелась, кроме радиоприемника «Браун» и магнитофона «Sony»?

— Ну, были еще приемник «Грюндиг», кассетный магнитофон «Филипс», восьмимиллиметровая кинокамера, фотоаппараты «Олимпус-Пен» и «Кэнон», пишущая машинка. А что, чего-нибудь не хватает?

— К сожалению. Надо будет разобраться кое в чем.

— Ну, вы бы еще целую роту туда пригнали, тогда вообще от дома ничего бы не осталось.

— Вот вы все шутите, и порой шутите опасно. Будьте осторожны с аргентинцами. Пока мы контролируем ситуацию, по ведь все может в любой момент выйти из-под нашего контроля. Не провоцируйте их.

— Чему быть, того не миновать. С чего вы взяли, что я — провокатор? Все мы во власти Божьей.

— Во власти Божьей… Разумеется. Будьте же серьезны! Под вопросом ваша судьба. И вашей семьи тоже.

— А если серьезно, то я в любой момент возьму да и прекращу всякое сотрудничество с вами, пока не получу возможность повидаться с моей семьей.

— Прошу вас не делать этого. С вашей семьей все в порядке. Я только что оттуда. И я вам обещаю, что вы их скоро увидите. Но, ради Бога, не вредите себе, да и. им тоже. Аргентинцы теряют терпение, им нужны немедленные и эффективные результаты. Вы уверены, что вы нам все рассказали что касается ваших связей?

— Какие могут быть сомнения?

— Сомнения, видите ли, имеются. Но дело не в этом.

— В чем же?

— Вот вы указали нам почтовый ящик «Грета»[41] в Восточном Берлине.

— Ну, и что с ним?

— Но ведь это адрес одного из десятков офисов, размещающихся в центральной части Восточного Берлина.

— И что же вас смущает? Что тут особенного?

— А в каких случаях вы должны использовать этот адрес?

— Когда есть необходимость послать внеочередное сообщение.

— Вы не возражаете, если мы туда напишем? Вернее, вы напишете, — предложил он, испытующе глядя в глаза.

— Никаких проблем. Можем и написать. Если вам это нужно. А только зачем?