Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала

• Название: Явка в Копенгагене: Записки нелегала
• Автор: Владимир Мартынов
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-967-8

Книга повествует о различных этапах жизни и деятельности разведчика-нелегала «Веста»: учеба, подготовка к работе в особых условиях, вывод за рубеж, легализация в промежуточной стране, организация прикрытия, арест и последующая двойная игра со спецслужбами противника, вынужденное пребывание в США, побег с женой и двумя детьми с охраняемой виллы ЦРУ, возвращение на Родину.

Более двадцати лет «Весты» жили с мыслью, что именно предательство послужило причиной их провала. И лишь в конце 1990 года, когда в нашей прессе впервые появились публикации об изменнике Родины О. Гордиевском, стало очевидно, кто их выдал противнику в том далеком 1970 году.

Автор и его жена — оба офицеры разведки — непосредственные участники описываемых событий.

---

Прошло несколько дней, и я с ним познакомился. Здесь же, в 111-м автобусе-экспрессе. А предлог был простой: я сказал, что скоро, когда построят линию метро на Юго-Запад, надобность в 111-м экспрессе отпадет начисто. Узнав о его хобби— фотографии, я стал ходить с ним на этюдные фотосъемки. Для этого мне пришлось в срочном порядке полистать литературу на эту тему, чтобы не казаться профаном. Наши дружеские отношения продолжали развиваться, и я уже составил несколько отчетов по результатам наших встреч. В начале мая в воскресный день я был приглашен к ним домой на обед. Вполне очевидно, что, рассказав в кругу своей семьи об одиноком молодом человеке, с которым недавно познакомился, он вызвал определенный интерес ко мне со стороны своих домочадцев, поскольку взрослая дочь на выданье.

И вот я на званом обеде, который был приготовлен в голландском стиле. На столе— виноградный сок, однако принесенная мной бутылка «Российского» успешно его вытеснила. Когда уже заканчивали трапезу, плавное развитие нашего скромного застолья и непринужденной беседы было нарушено приходом гостьи. Это была кареокая, круглолицая брюнетка лет тридцати с гаком, с гладко уложенными, черными как смоль волосами. Звали ее Лили. Она преподавала иностранные языки в МГУ. И все бы ничего, но мне с самого первого момента показалось, что у нее недобрые глаза. И я не ошибся. Она почему-то ревностно отнеслась к появлению нового человека в этой семье, что, по-видимому, нарушало ее монополию на дружбу. Она приняла активное участие в общем разговоре, но время от времени я ловил на себе ее настороженный взгляд. На мою беду, она не раз бывала на госэкзаменах в Первом Ленинградском инязе, который я якобы в свое время закончил и при котором имелось отделение военных переводчиков, где я, по идее, учился. Я там не раз бывал на вечерах, но институт этот, располагавшийся в районе Смольного, я, разумеется, во всех деталях знать не мог. По искорке, промелькнувшей в ее черных злых глазах, я понял, что она меня на чем-то поймала, по виду не подала. Когда на какое-то время мы остались одни, она сказала тихо, не сводя с меня пристального взгляда: «А ведь вы там не учились». Ни один мускул не дрогнул на моем лице, и я продолжал вести беседу, так как подошли «Лука» с сестрой. Мы говорили о Ленинграде, куда Натали, сестра «Луки», собиралась на время летних каникул. Ощущение того, что эта чертова Лили меня расколола, не покидало ни на минуту. И откуда только она взялась, такая проницательная? Какой ценный кадр для нашей контрразведки пропадает! А может, не пропадает? Может, она тоже агент КГБ и выполняет аналогичное моему задание. Интересно, а? Натали была высокая смешливая девушка с волосами, собранными на затылке в «конский хвост». Ее нельзя было назвать красавицей, но обаяния она была явно не лишена, это уж точно. Лицо ее несколько портили огромные очки, с которыми она никогда не расставалась.

— Вы любите кататься на велосипеде? — спросила она, сверкнув улыбкой.

— Когда-то катался, — ответил я уклончиво.

— А не хотели бы вы составить мне компанию?

Все выжидающе смотрели в мою сторону.

Я согласился. И совершенно напрасно. Можно было под каким-нибудь предлогом отказаться и избежать столь сурового испытания, каким оказалась эта сумасшедшая гонка по улицам Москвы.

На велосипеде я не был новичком. Когда мы в 1944 году переехали на Украину, отец из какого-то села привез совершенно раздрызганный велосипед, брошенный полицаем, удравшим с немцами. Мне помогли его починить в мастерской металлоремонта. Ребята за три дня научили меня кататься. На моем велосипеде каталась половина слободки, поэтому мы его больше чинили, чем катались. А однажды, уже будучи на каникулах в Умани, куда к тому времени переехали родители, я на свои сбережения купил младшему брату велосипед, что было для него величайшим событием. Мои родители жили очень скромно и не могли себе позволить купить такую невиданную роскошь., как велосипед.

Однажды я задумал поехать в Катеринополь, навестить старых школьных приятелей. От Умани до Катеринополя 72 км, в основном проселочной дороги. Добрался уже поздно ночью. Заночевал у приятеля. Весь день провели на речке. Вечером пришел еще один школьный товарищ, живший в деревне. Он принес бутылку самогона-первача, достали мед, сало и попировали на славу. Затем мы пошли в кино. Но не учел я, насколько коварен самогон-первач с медом. В кино экран стал почему-то все больше и больше раскачиваться и плыть перед глазами. Я вышел на улицу через боковой выход. Еле-еле дотянул до стоматологической поликлиники, и там, под одной из раскидистых яблонь, окружавших белый, опрятный домик поликлиники, я вырубился. Очнувшись часа через два, пошел искать своих, но никого уже не нашел. Ночью лил проливной дождь. Толкая по грязи велосипед, кое-как добрался до линии железной дороги. Поставив велосипед на рельс, стал вести его по рельсу, так как ехать по дороге было совершенно невозможно из-за проливного дождя, который превратил грунтовую дорогу в сплошное месиво. Так и добрался до местечка Тальное, где я появился на свет Божий, но никогда после этого события здесь не бывал. Побродил по улочкам провинциального городка, посидел в столовой, где имел неосторожность пропустить две кружки пива перед обедом. Обед — шедевр общепита: жидкие щи из кислой капусты и шницель, в котором был один жир и жилы, умело запрятанные под слоем панировочных сухарей. В войну на Украине и то лучше кормили.

Дождь прекратился. Засияло солнце, подсушивая мне путь, а до Умани еще добрых 50 километров, и все по грунтовке. И тут я почувствовал, что пиво ударило в ноги и полностью вывело из строя мускулы, задействованные при велосипедной езде. Пришлось толкать перед собой велосипед и ехать лишь под уклон. Домой добрался за полночь. Так что с велосипедом я был на «ты».

У моих новых знакомых оказались отличные английские дорожные велосипеды с переключателями скоростей. Такой велосипед я седлал впервые, но— «В грязь лицом? Никогда!». Девица эта мчалась впереди меня как угорелая, оглядываясь время от времени на меня с озорной улыбкой. «Конский хвост» ее трепыхался на ветру. Мужская гордость не позволяла мне отставать. Мы мчались по умытой весенним ливнем Москве, так что только ветер свистел в ушах. Я давно не садился на велосипед и вскоре, несмотря на мои усилия, стал отставать, и тогда она немного сбавила темп. От МГУ мы выехали на шоссе к Поклонной горе, затем по Кутузовскому проспекту до Киевского вокзала, где повернули направо, и по Бережковской набережной и Воробьевскому шоссе вернулись к МГУ и к их дому на Ленинском проспекте. После этого мы с «Лукой» еще пошли на съемки, благо погода стояла солнечная, и со смотровой площадки Ленинских гор вся Москва была как на ладони. После такой велосипедной прогулки я три дня приходил в себя и ходил на полусогнутых. Через два дня я представил отчет, описав все до мельчайших подробностей. Меня тревожило то обстоятельство, что я вызвал подозрения у этой невесть откуда свалившейся на мою голову Лили. Это, кажется, был единственный прокол во всем деле, и я вполне справедливо опасался, что это обстоятельство мне может навредить.

— Больше туда не ходи, — сказал, посмеиваясь в усы, куратор. — Тебя раскололи. Она, возможно, рассказала о своих подозрениях в семье. Телефона нет ни у тебя, ни у них, так что исчезни, и все. Уехал в командировку. Нет тебя. А задание свое ты, можно сказать, в основном выполнил. Теперь нам хоть есть с чем идти к начальству.

Через два дня состоялась встреча с руководством. Шефы остались довольны моей работой и дали свое «добро» на продолжение подготовки в составе особого резерва.

— А все-таки эта Лили тебя расколола, — посмеивались они, прощаясь со мной. — А сестричка эта… Зря, что ли, она вас на велосипеде обкатывала? Наверняка на вас виды имела. Но вам надо оттуда уходить. Драма сердечная не в наших интересах.

Да, хорошо уходить, когда есть куда. Когда ты дома. А случись это «там»? Сразу небо в клеточку замаячит, и охнуть не успеешь, если вот так тебя расколют. А с «Лукой» мне встречаться больше не пришлось, но, судя по всему, интерес к нему у наших был немалый: язык— в совершенстве; домой после демобилизации, несмотря на рождение ребенка, не торопился; хладнокровен, характер уравновешенный, пожалуй, даже флегматичный. И прочее. Чем не нелегал?

Копенгаген. Спустились на берег по трапу в толпе туристов, без вещей, с одной только сумкой через плечо, взяли такси, доехали до парка «Тиволи». В кармане наши основные документы. Побродили по саду. Вышли через боковой выход, снова взяли такси. В магазине купили чемодан, кое-что из необходимых вещей и отправились на вокзал, где взяли билет на ночной поезд до Стокгольма. Переправа на железнодорожном пароме. Роскошный шведский стол, где есть все, что душе угодно; только за напитки надо платить, все остальное включено в стоимость билета.