Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала

• Название: Явка в Копенгагене: Записки нелегала
• Автор: Владимир Мартынов
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-967-8

Книга повествует о различных этапах жизни и деятельности разведчика-нелегала «Веста»: учеба, подготовка к работе в особых условиях, вывод за рубеж, легализация в промежуточной стране, организация прикрытия, арест и последующая двойная игра со спецслужбами противника, вынужденное пребывание в США, побег с женой и двумя детьми с охраняемой виллы ЦРУ, возвращение на Родину.

Более двадцати лет «Весты» жили с мыслью, что именно предательство послужило причиной их провала. И лишь в конце 1990 года, когда в нашей прессе впервые появились публикации об изменнике Родины О. Гордиевском, стало очевидно, кто их выдал противнику в том далеком 1970 году.

Автор и его жена — оба офицеры разведки — непосредственные участники описываемых событий.

---

— А я уж думал было пойти вслед за вами, мало ли…

И снова борт самолета. К утру прилетели в Цюрих. Отель «Грумпи» удобно расположен почти рядом с железнодорожным вокзалом. Прогулялись по городу. Стоит жаркая летняя погода. Улицы полны туристов. Проставили отметку о прибытии. Взяли билеты на самолет на Копенгаген. Вылет через три дня. Нас это вполне устраивает. Мы решили посвятить это время полностью отдыху на открытом воздухе и знакомству с городом. Прогулка по Цюрихскому озеру на теплоходе и по окрестностям города. И вот мы снова в Копенгагене. Сходили в луна-парк «Тиволи». Покатались на самых разнообразных аттракционах, постреляли в тире. Оставив «Весту» с дочкой в парке «Тиволи», я через боковой выход вышел из парка на улицу и вскочил в отходивший автобус. Затем пересел на трамвай. Часа полтора проверялся по выверенному когда-то маршруту. Кажется, все чисто. «Хвосту» вроде бы неоткуда взяться, но все же. Пора выходить на явку. Встреча произошла у рекламных щитов напротив сквера, недалеко от канала. На явку пришел подтянутый, спортивного вида молодой человек, среднего роста, на вид около тридцати, черты лица тонкие, с виду энергичен, деловит, светлые редеющие волосы зачесаны назад, приветлив, быстр в движениях. Одет в деловой костюм серого цвета.

Пароль:

— Простите, мы с вами не встречались в Париже в шестьдесят пятом году?

Отзыв:

— Нет, вы ошибаетесь, я был в Париже, но в шестьдесят третьем.

Все это на английском языке.

— Значит, так, — сказал связной, переходя на русский язык, который в первый момент зазвучал для меня весьма странно, и в то же время приятно-волнующе. Ведь мы столько лет не говорили по-русски. Мы даже и думать-то по-русски разучились, и находили это не только необходимым, но и вполне естественным. — Мы встречаемся с вами через три часа на автомобильной стоянке на загородной станции городской электрички. Через три часа на встрече вы отдадите мне свои паспорта, взамен получите матросские книжки. С этого момента вы — члены экипажа советского пассажирского лайнера «К». Вы — матрос Жуков, ваша жена — буфетчица Жукова. Дочь вписана в книжку Жуковой. Там вклеены ваши фотографии. Ваши имена вписаны в судовой реестр. Запомните, судно пришло вчера вечером, уходит сегодня в ночь. Фамилия капитана — Романцов Сергей Анатольевич. Идти на судно вы должны налегке, без каких-либо вещей. Так, может, лишь пакет с фруктами. Вещи свои оставьте в боксе камеры хранения, ключ передадите мне при встрече. Пока все. До встречи.

Расплатившись за отель, на такси поехали на вокзал. Из багажа у нас были только небольшой чемодан и сумка. Побродили немного по вокзалу. В тот момент, когда мы закладывали вещи в автоматическую камеру хранения, «Веста» на секунду отпустила руку дочурки, чтобы поставить сумку в бокс. Когда она обернулась, девочки рядом не было. Только что была тут, нетерпеливо вырывая свою ручку, капризничала и вдруг — исчезла. А вокруг людская круговерть и суета большого вокзала, разгар отпусков и туристского сезона. Кинулись искать в разные стороны, договорившись встречаться у боксов через каждые десять минут. Быстрым шагом, лавируя между прохожими, я прошел галсами через весь вокзал, залы ожидания, после чего направился к выходу на привокзальную площадь. В висках стучало. Пот заливал глаза. «Куда же мог запропаститься этот чертенок?» И вдруг, когда я уже выходил на площадь, увидел полицейского в белой фуражке, который вел за руку нашу девочку, направляясь в полицейский участок при вокзале. Она спокойно топала рядом с ним, пока не увидела меня. «А вот и мой папа!» — крикнула она по-испански (а ведь на руках у нас уже были советские матросские книжки), пытаясь выдернуть руку, но полицейский держал крепко, у него не вырвешься. Я кинулся к ним. Полицейский что-то сердито изрек на своем датском языке, строго глядя на меня. Он сразу понял, что я — отец. Погрозив пальцем и мне, и дочке, он передал мне ее из рук в руки, и мы поспешили к боксам камеры хранения, где нас уже ждала бледная как полотно «Веста». Через три часа мы все трое были в обусловленном месте на загородной станции. На маленькой автостоянке, окруженной декоративным кустарником, рядом с серо-голубым «фольксвагеном» стоял, улыбаясь, наш связной.

— Здравствуйте! — сказал он, обращаясь к «Весте» на русском языке. — Приятно с вами познакомиться. Садитесь в машину.

Мы устроились на заднем сиденье «фольксвагена».

— Видишь, какая у дяди хорошая машина, — сказала жена, обращаясь к дочке по-испански. — Дядя нас немножко покатает на машине по городу.

— А потом мы с мамой и папой покатаешься немножко на большом белом пароходе, — сказал связной.

Дочка вопросительно посмотрела на нас. Я перевел его слова.

— Да, эту машину все хвалят, — сказала жена.

— И правильно хвалят, — сказал я. — Пол-Европы объехал на такой вот машине, и никогда никаких проблем. Отличная машина.

— А вы знаете, — сказал связной, — у нас стали выпускать машину ничуть не хуже этой. «Запорожец». Таких же размеров и двигатель также воздушного охлаждения. Отличная машина.

— Ну уж не скажите, не хуже! — сыронизировал я.

— Да, представьте себе, ничуть не хуже. Я когда вернусь, обязательно куплю себе только «Запорожец», — сказал он.

«Какой патриот, однако!» — подумал я.

— Значит, так, — продолжал он, переходя к делу. — Я вас оставлю в зоне порта. Ровно через час вы пешком идете прямо на причал и самостоятельно поднимаетесь на борт судна. А я тем временем заеду на вокзал за вашими вещами и буду ждать вас уже на борту судна. Если вдруг возникнут какие-либо непредвиденные обстоятельства при вашей посадке, помощник капитана сразу вмешается. Он будет стоять наверху у трапа рядом со мной. Дайте мне ключ от бокса, где хранятся ваши вещи.

Высадив нас в районе порта, связник ушел. Через полтора часа, погуляв по скверику в районе порта и полакомившись мороженым, мы не спеша прошли на территорию порта и направились к белоснежному судну с красным флагом на корме.

Посадка уже началась, и к трапу спешили группы пассажиров с покупками. Подойдя к судну, мы увидели, что наш связник уже наверху. Поднялись по трапу на борт, пройдя пограничный контроль без каких-либо проблем. Дальше нас повел молодой человек в морской форме, который и был помощником капитана. Он проводил нас в каюту, где уже находились наши вещи. Вскоре пришел наш связник. Вдвоем они нас проинструктировали, как вести себя на судне во время плавания. А именно: мы не должны покидать каюту, так как она поставлена на «карантин». Обед нам будет приносить одна и та же официантка. Покинуть свою каюту мы сможем лишь по прибытии в Ленинград, и то после того, как сойдут пассажиры и большая часть экипажа.

Мы еще поговорили о том о сем, связник поиграл немного с дочкой, после чего ушел, пожелав нам счастливого пути.

— Какой обаятельный молодой человек! — сказала «Веста». — Первый советский человек, которого встретили за столько лет, и такой славный!

В тот момент мы еще не знали, что встреча с этим обаятельным молодым человеком окажется для нас роковой. С этого момента отсчет времени пошел в обратном порядке. С этого самого момента мы были обречены. Все наши дальнейшие действия и все усилия по работе пойдут насмарку. Пройдет ровно три года и три месяца, и этот обаятельный человек безжалостно и хладнокровно выдаст всех нас (а к тому времени нас уже будет четверо) в руки противника. За тридцать сребреников, как Иуда Христопродавец. И, возможно, с той же обаятельной улыбкой, с которой он нас провожал в Россию. На встречу с нами выходил будущий предатель Олег Гордиевский. Это мы узнали лишь двадцать три года спустя, когда появились первые публикации в нашей прессе по поводу изданной им за рубежом книги о КГБ.

Весь путь мы отсиживались в каюте на так называемом карантине. Любовались на Хельсинки через иллюминатор. Дочке очень хотелось погулять, хотя бы по палубе, но это было невозможно: нам предстояло быть затворниками до самого Ленинграда.

Ленинград. Судно медленно пришвартовалось у стенки пирса, и первыми, кого мы увидели на причале, были отец и мать «Весты», стоявшие прямо напротив нашего иллюминатора, всего лишь в нескольких метрах от нас. Они смотрели куда-то наверх, на палубу, ожидая увидеть нас среди толпившихся пассажиров, и невдомек им было, что мы чуть ниже, в каюте. Мы кричали в открытый иллюминатор и махали руками, но было слишком шумно, чтобы они нас могли услышать. А они все смотрели и смотрели. Наконец увидели нас в иллюминаторе и всплеснули руками. Стали нас звать: «Что же вы не выходите?!»

— Вон твои дедушка и бабушка, — сказали мы дочке, а она, недоверчиво посмотрев на нас, ответила, что не хочет к дедушке и бабушке, а хочет только погулять на свежем воздухе.

Вскоре за нами пришел наш товарищ по имени Геннадий Савельевич, который отныне являлся нашим куратором. Пассажиров на борту уже не было. На душе радость. Бежевая «Волга» отвезла нас в гостиницу «Московская», где для нас и для родителей были заказаны номера.