Оливия Голдсмит - Билли-талисман

• Название: Билли-талисман
• Автор: Оливия Голдсмит
• Издательство: Red Fish, Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-901582-40-3, ISBN 0-446-53110-3 (англ.)

Билли Нолан пользуется бешеной популярностью у женщин, хотя, как правило, он их бросает — всегда и всех.

В чем же секрет обаяния Билли? Да в том, что после романа с Билли, заканчивающегося неизменным расставанием — по инициативе Билли, разумеется, — несчастная отвергнутая моментально получает предложение руки и сердца от следующего встретившегося ей мужчины. Вполне естественно, что кое-кто решает использовать дар Билли, поставив дело на конвейер, — сколько женщин можно осчастливить!

Ироничная и очень актуальная книга известной американской писательницы.

---

— Эй! Не хочешь немножко помочь? — спросил Билли, опять выскочив из кухни, теперь уже с тарелками и столовыми приборами. — Ты сервируешь стол. — Он снял с каминной доски два подсвечника, свечи в них были коренастые и разной высоты. — Экономим, — пошутил он. — Свечи. Бумажные салфетки. И работа.

Кэйт, улыбаясь, стала накрывать стол. Она поставила бокал для Билли и достала соль и перец. Спички лежали на кофейном столике, и она взяла одну, чтобы зажечь два черных фитиля. Неожиданно Кэйт подумала, что, может быть, в последний раз Билли использовал эти свечи, когда ужинал — и спал — с Биной. Она так и застыла со спичкой, пока та не догорела до самых ногтей. Затем она выбросила ее, а с нею и саму мысль о Билли и Бине и обо всех других и отошла от стола.

Чтобы отвлечься, Кэйт стала перебирать французские книги, аккуратно выстроенные на полках Билли. Она напомнила себе, что не собиралась ничего разведывать и не будет смешивать прошлое с будущим, но любопытство брало верх, хотя что-то спросить она стеснялась.

— Как дела с французским? — крикнула она в кухню.

Билли появился с готовым загадочным блюдом и принялся раскладывать его по тарелкам.

— О, я люблю французский. Он не так богат, как английский, но в нем есть тонкости, которых у нас нет.

Кэйт села к столу и положила салфетку на колени.

— Ты учил его в школе? — поинтересовалась она, принимая из его рук тарелку и подозрительно рассматривая ее содержимое.

— Немного, — ответил Билли. Он наполнил свою тарелку и сел.

Кэйт осторожно попробовала жаркое — вкуснейшее, мясо стало таким нежным, что само отходило от костей.

— Вкусно?

— Очень. Правда. — Она откинулась на стуле и улыбалась ему. — Ты, наверно, был ужасным ребенком? Настоящим классным клоуном, — заметила она.

С полным ртом он мотнул головой. Проглотив, он смог ответить:

— Нет. Я даже не разговаривал в классе. Я так заикался, что был самым стеснительным. Я не хотел ни с кем говорить.

Кэйт положила вилку и уставилась на него. Она почти забыла о его легком заикании. Но этот недостаток, как ей было известно, почти невозможно вылечить до конца, и многие методы дают лишь временное улучшение.

— Как же… когда ты избавился…

— О, я прошел с этим через все школьные годы. Но в колледже у меня была хорошая учительница французского, и я заметил, что на французском я не заикаюсь. Это было странно — говорить что захочешь, не опасаясь, что на каком-то слове или звуке обязательно запнешься.

— Это просто поразительно.

— Да. У меня было такое ощущение, словно меня выпустили из тюрьмы. Знаешь, я выучил все слова на французском, какие только мог. Я хотел знать, как будет «хлыщ» по-французски.

— И как же?

— Полного эквивалента не существует. Поверь мне, я искал. В последний год я почти ничего другого не учил. И мне было наплевать на отметки. Мне просто хотелось говорить и не заикаться.

Кэйт была ошарашена.

— И что дальше? — спросила она, как ребенок, слушающий сказку перед сном.

— Моя учительница познакомила меня с некоторыми своими друзьями французами, а потом помогла мне поступить в Школу изящных искусств в Париже. Мне пришлось изучать историю Франции, но в действительности я вновь открывал себя самого. Я словно родился вновь. Я был мальчиком-заикой. И я был американцем, который говорил по-французски как парижанин. Порой люди не верили, что я американец.

— И что произошло с заиканием? На английском, я имею в виду? — спросила Кэйт.

Билли пожал плечами:

— Когда мне пришлось вернуться назад из-за отца, оказалось, оно просто прошло. Иногда, если я устал или сильно переживаю, я немного заикаюсь.

Кэйт вспомнила его речь на свадьбе. Тогда он слегка заикался.

— А как ты себя контролируешь?

— Просто расслабляюсь, и оно уходит.

— И ты никогда не проходил курс речевой терапии? Никто не пытался помочь, пока ты был маленьким?

— О, какие-то попытки были в начальной школе. Знаешь, врач-логопед. Она обычно приходила и забирала меня из класса. Это унижало меня.

— А родители не пытались помочь? То есть была ли какая-то другая?…

— Ну, оба они были очень заботливыми. Если попадалась еще одна статья о каком-то новом методе лечения, они радовались. Но это было дорого, а реально ничто долго не помогало, и ближе к старшим классам я сказал им, чтобы они забыли об этом.

— И ты сам нашел способ вылечиться, — заметила Кэйт. Его изобретательность ее поражала.

— Я вообще-то случайно наткнулся на него, разве нет? Я не мог верить в полный успех. Просто я не был так глуп, чтобы пренебречь возможностью измениться к лучшему.

— А что ты изучал в Париже?

— Девчонок. Наверно, впервые я смог заговорить с ними. Еще я изучил дешевые маршруты на поездах. Съездил в Берлин, Брюгге и Болонью за каких-то десять центов.

— Только в города на «Б»? — улыбаясь, спросила Кэйт.

Билли смотрел прямо на нее.

— «Б» была для меня самой трудной буквой, — признался он. — Сам не знаю, может, это простое совпадение.

Кэйт пожала плечами:

— Юнг сказал бы, что нет, но я не уверена.

— А что Юнг сказал бы о компульсивном поведении? — поддразнил Билли, и Кэйт не знала, смеяться ей или плакать. Но ей не пришлось делать ни того, ни другого: он встал и обхватил ее рукой за шею, затем запустил пальцы в ее волосы. — У меня есть мороженое, — сообщил он, — но можно найти еще более приятный десерт.

Кэйт только улыбнулась ему.

Глава XL

Погода была отличная: тепло на солнце и прохладно в тени зданий; дул легкий бриз, поэтому несколько влажный воздух в городе не казался таким плотным.

— Давай пройдемся, — предложил Билли. — Я покажу тебе некоторые уголки Бруклина, о которых ты можешь и не знать.

К счастью, Кэйт была в своих кроссовках «Найк» и чувствовала прилив энергии.

— Мне жаль, что мы не сможем провести вместе вечер в субботу, — говорил Билли, когда они покидали квартиру. — Я всегда на карауле во время мальчишников.

Кэйт кивнула. Билли, похоже, принял свадьбу Бины как должное. Может быть, их отношения ничего не значили для него? Она задрожала, хотя погода была прекрасная. Без сомнения, ее чувства к нему не были взаимными.

Всегда чуткий к ней, Билли обнял ее и заметил:

— Да уж, эти мальчишники меня тоже заставляют дрожать, но я просто закрываю глаза и думаю об Англии.

Кэйт не могла даже представить себе, насколько грязные ритуалы сопровождали мальчишники. Она не собиралась спрашивать, пригласит ли Джек стриптизерш, а то и кого похуже. Солнце и безоблачное небо были так прекрасны, что она решила все это выкинуть из головы и получать удовольствие от настоящего. А настоящее было великолепно.

Билли взял ее за руку, и пусть это было ее сентиментальным заблуждением, но Кэйт чувствовала себя любимой и защищенной только потому, что он держал ее руку в своей руке.

— Это Виндзор-парк, — сказал он, когда они свернули за угол и шли вдоль небольших домов с садиками перед каждым из них. — Здесь живут в основном итальянцы — полицейские, сантехники.

Кэйт любовалась газонами, но порой чрезмерное увлечение разнообразием оттенков делало цветник безвкусным. В некоторых дворах перед домами — словно недостаточно было цветов — возвышались еще и статуи, какие угодно, от Бэмби до Богородицы. Они прошли мимо большой католической средней школы и пересекли по переходу Бруклин-Куинс-Экспресс-вей.

— Это край Парк-Слоуп, — рассказывал Билли. — Здесь уже не найдешь дома дешевле восьмисот тысяч долларов.

Кэйт смотрела по сторонам на фасады домов из коричневого песчаника и кирпича. Билли указал на один из них, отличавшийся от других облупившейся краской на двери и старыми металлическими решетками на окнах.

— Всюду можно найти пережиток былых дней, — заметил он. — Пожилая леди, хозяйка этого дома, очевидно, не красила кухню лет десять.

Они подошли к закусочной на углу, возле которой на улице было выставлено несколько столиков.

— Это еще не совсем французское кафе, — сказал он с улыбкой. — Хочешь выпить?

Кэйт кивнула. Они взяли по пиву и присели на скамье, наблюдая за женщинами с детскими колясками, детишками на велосипедах и их папашами, страховавшими сзади.

— Значит, ты пьешь? — спросила Кэйт, хотя уже было ясно, что иногда он это себе позволял. Она опасалась, что он — трезвенник и вообще не пьет. Или помешан на самоконтроле, как Майкл. — Отец говорил, что нельзя доверять двум типам людей: тем, кто пьет слишком много, и тем, кто совсем не пьет.

Он встал и спросил:

— Готова идти дальше?

Кэйт поднялась и взяла его за руку.

Они шли еще с полчаса, пока не оказались у дома, который не был ни так изыскан, как другие, ни запущен, подобно тому, на который Билли недавно указывал. Остановившись, он стал искать что-то в кармане.