Валерий Замыслов - Иван Болотников Кн.1

• Название: Иван Болотников Кн.1
• Автор: Валерий Замыслов
• Издательство: ЛИЯ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-86895-003-8

Замыслов Валерий — известный писатель, автор исторических романов. В первой книге "Иван Болотников" рассказывается о юности героя, его бегстве на Дон, борьбе с татарами и походе на Волгу. На фоне исторически достоверной картины жизни на Руси показано формирование Ивана Болотникова как будущего предводителя крестьянской войны (1606–1607 гг.).

---

— Худо, братец мой. Повелел государь троих мужиков на коне и в доспехе полном снарядить на дело ратное. А где их взято-то? Дал мне царь поместьишко малое, мужиками и землей скудное. Должон давно при царевом дворе быть, а я все при деревеньке мыкаюсь. С Егория здесь торчу. Того и гляди, в опалу угожу. Ближний царев боярин строг. Разгневается и деревеньки лишит.

— Аль мужичков нет, сердешный?

Митрий Флегонтыч, заметно хмелея, шумно отрыгнул, поднял на Калистрата опухшее красное лицо и продолжал жалобиться:

— Голь перекатная. Был мужик, да вышел. В бега подались, дьяволы. По писцовой книге у меня пятьдесят душ во крестьянах сидело, а нонче и двух десятков не соберешь. А государю подати я по старой записи должен вносить да самому на службе ратной деревенькой кормиться. А чего взять с экой голытьбы? Не токмо оброк собрать да ратных людей снарядить, а и на суконный кафтанишко себе с крестьянишек не ухвачу. Захирело поместье. Челобитную мыслю государю писать, иначе сгину, али в дьячки подамся.

Выпив еще три чарки кряду, Митрий Флегонтыч, качаясь на лавке, ухватил вдруг приказчика за ворот кафтана, закричал запальчиво:

— Пошго пытаешь, дьявол? Что тебе за нужда вином меня угощать? Уж не лиходей ли?

— Побойся бога, сердешный! По святому делу едем, — испуганно и примиренно залепетал приказчик.

Мокей надвинулся было на Капусту, но Калистрат успел смекнуть, что драка к добру не приведет. Капуста — медведь медведем, во хмелю, сказывают, свиреп, чего доброго, и насмерть зашибет.

— Подлей винца, Мокеюшка, доброму хозяину, — умильно проговорил Калистрат.

— У-у, дьявол! — зло воскликнул Капуста и, оттолкнув от себя тщедушного приказчика, приложился прямо к сулее.

«Век живу, а таких питухов не видывал. Горазд, однако, сердешный, до зелена винца», — подумал Калистрат, доедая калач на коровьем масле.

Осушив сулею, Митрий Флегонтыч смачно крякнул, сунул в рот соленый огурец и тяжело грохнулся на лавку; промычал в полусне:

— Ступайте прочь.

Калистрат и челядинцы перекрестились и встали из-за стола. По горнице разнесся густой богатырский храп. Над Капустой склонилась Фетинья, прикрыла пестрядинным[62] кафтаном, участливо завздыхала:

— Умаялся, горемычный. Теперь уж до утра не поднимется. Намедни в буйство впал, дворню перепорол, девок изобидел. Натерпелись страху…

— Велика ли дворня у Митрия Флегонтыча? — полюбопытствовал приказчик.

— Какое там, батюшка. В холопах трое, две девки да я вот, раба старая.

Вышли во двор. Возле конюшни, надвинув дырявый колпак на глаза, дремал на куче соломы коротконогий рыжеватый мужик в пеньковых портах и без рубахи.

— Эгей, сердешный! — окликнул дворового приказчик.

Мужик смахнул колпак с головы и нехотя поднялся.

Переминаясь с ноги на ногу, позевывая, спросил, вглядываясь в сухощавого старичка в суконном кафтане:

— Чего надобно?

— Из холопей или мужик пашенный?

— Старожилец я безлошадный, — почесываясь, ответил мужик.

— Отчего не в поле, а у господина во дворе валяешься, сердешный?

— А чо мне в поле делать? Нет у меня ни сохи, ни жита. Надумал Митрию Флегонтычу челом ударить да в холопы записаться. Может, возьмет к себе за харчи, а я ему хоромы подновлю. Топором я поиграть любитель. Вот и жду. Да государь наш все во хмелю, недосуг ему меня принять.

— Из тяглых крестьян в холопы идти нельзя, сердешный. Кто же на государя оброк будет нести? Царь дозволил в холопы брать только вольных людишек, — строго вымолвил приказчик.

— Куда же мне деваться, батюшка? — развел руками мужик.

Приказчик приблизился к страднику, воровато оглянулся и молвил тихо:

— А ты, сердешный, к князю Андрею Андреевичу Телятевскому ступай. Князь до мужика милостив. Порядную грамотку ему напишешь, а он тебе два рубля отвалит да лошаденку даст. Заживешь вольготно.

— А как же Митрий Флегонтыч? За пожилое[63] я ему задолжал. Господин наш лютый. Сыщет у твоего князя — усмерть забьет. Я ведь ему рубль да два алтына возвернуть должен.

— Не сыщет, сердешный. Ступай смело в княжью вотчину.

— Так ведь заповедные лета государь установил. Покуда нет выходу мужику, — засомневался крестьянин, скребя бороденку.

— А ты не робей, сердешный. Князь наш родом высок, будешь за ним, как за каменной стеной. А коли чего и пронюхает твой худородный государь, так наш Андрей Андреевич ему твои деньги за пожилое вернет, — заверил мужика приказчик.

— Коли так — можно и сойти от Митрия Флегонтыча, — заявил старожилец.

— Приходи, голуба. Избенку те новую срубим, животину выделим. Справным крестьянином станешь, — улещал мужика Калистрат.

— Спаси тя христос, батюшка. Этой ночкой и тронемся. Да и другим мужичкам намекну, — перекрестившись, тихонько проговорил страдник.

— Вот и добро, голуба. Айда со двора, ребятушки.

Один из челядинцев бухнулся перед приказчиковым жеребцом на четвереньки. Низкорослый Калистрат ступил ему на спину и взобрался на коня.

Выехали на улицу. Пустынно в деревеньке, мужики словно вымерли. И только возле самой крайней избы повстречали худого мужика в заплатанном армяке.

Мужичонка налаживал телегу возле двора. Завидев всадников с самопалами, страдник поспешно юркнул за двор. То был Карпушка.

«Уж не за мешком ли моим приехали. Мельник, поди, князю донес. Пропадай моя головушка», — в страхе закрестился селянин и бухнулся лицом в лопухи.

— Шальной, что ли? В бега ударился. Ну и деревенька, — буркнул Мокей, слезая с лошади.

Челядинец зашел за конюшню и вытянул мужичонку из лопухов. Карпушка съежился, бороденка задергалась. Мокей ухватил крестьянина за ворот армяка и вытащил к телеге.

— Чегой-то ты, сердешный, от нас за избу подался? — ласково спросил Калистрат.

— Телегу вот чиню, батюшка. Колеса рассохлись, ну, я и того, — залепетал, низко кланяясь, Карпушка, с опаской поглядывая на вершников и могутного Мокея.

Заслышав разговор, из избенки выскочили с десяток чумазых, полуголых, худеньких ребятишек и баба лет под сорок в посконном сарафане.

— Твои чада, голуба? Экие они у тебя заморенные. Невесело, знать, тебе живется?

— Помаленьку, батюшка. Видать, так богом указано.

— Ты домочадцев-то спровадь. Пущай побегают. А мы с тобой потолкуем малость.

Карпушка прикрикнул на ребятишек, и те, сверкая пятками, побежали со двора на улицу. Баба удалилась в избу.

Приказчик присел на завалинку и повел с Карпушкой неторопливый разговор…

Когда выехали из деревеньки, довольный Калистрат сказал:

— Дело сделано, Мокеюшка. Мужичкам деваться некуда — сойдут в вотчину. А те, что не придут, — силой возьмем. Нонче Митьке Капусте в господах не ходить, хе-хе. Пущай в дьячки подается.

Глава 4 Федор Конь

Держа перед собой саблю, Кирьяк двинулся на Болотникова. Иванка зажал в руке топор, участливо поданный ему одним из посадских.

Увидев в руке парня топор, Кирьяк прикрикнул на земских ярыжек:

— Вяжите вора!

Служивые затоптались на месте: уж больно страшен чернокудрый детина с топором. Тогда Кирьяк выхватил из-за кушака пистоль.

— А ну погодь, черти! — вдруг зычно пронеслось над толпой.

Мужики обернулись и тотчас скинули шапки. На светло-гнедом коне сидел русобородый богатырь в суконном кафтане. Ездок сошел на землю — широкоплечий, ростом в добрую сажень.

— Отчего брань?

Кирьяк указал пальцем на Болотникова, сказал зло:

— Парень этот руку на меня поднял. Дозволь, Федор Савельич, наказать лиходея. Прикажи батогами пороть.

К Болотникову наклонился перепуганный Герасим, пояснил:

— Это набольший городовой мастер — Федор Конь[64]. Сам строг, но человек праведный. Падай в ноги, Иванка, проси милости.

Федор Конь молча повернулся к Болотникову, положил тяжелую руку на плечо. Был он на целую голову выше рослого крестьянского сына. Глаза смотрели из-под широких кустистых бровей добродушно.

— Пошто Дорофея в реку кинул? Видел я с башни.

— Человек он недобрый. Старика хворь одолела, а он плетью дерется.

— Посадский, али из мужиков будешь?

— Страдник я. В Москву из вотчинного села наехал.

— Отчего ниву бросил, молодец?

— Нужда сюда привела, господин. Весна уходит, а засевать поле нечем. Послали мужики к князю за житом.

— Не господин я, а сын плотницкий. А теперь вот города на Руси возвожу. Люб ты мне, молодец. Зело силен и отважен. Пойдем ко мне в подмастерье. Обучу тебя каменному делу, добрым градостроителем сделаю. Будем вместе крепости на Руси ставить на диво иноземцу.

— Прости меня, Федор Савельич. Спасибо тебе за слова добрые. Одначе, пахарь я. Отпусти с миром. Дело у меня спешное.