Елена Лагутина - Искушение любовью

• Название: Искушение любовью
• Автор: Елена Лагутина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003

Что может объединить интеллектуалку Женю, психолога, и циничного, все на свете повидавшего следователя из «убойного отдела» Федора?

Разумеется, расследование! Расследование загадочного, таинственного убийства, в котором улики наслаиваются друг на друга, а ответы на вопросы порождают лишь новые вопросы.

Но — только ли расследование?..

Быть может, их связывает еще и любовь?

Потому что любовь — пожар, зарождающийся от случайной искры, — сильнее всего разгорается в минуту опасности. В минуту, когда настоящий мужчина должен решить — готов ли он ради любимой женщины рискнуть собственной жизнью?..

---

— Лиля, вспомни, в коридоре у Андрея что-то из мебели есть?

— Да. — Лиля удивленно посмотрела на подругу.

— Подожди, вспомни, там при входе есть что-то…

— Рога там оленьи на стене, он их в качестве вешалки использовал. А что?

— Рога? — Женя почувствовала, что покрылась испариной от напряжения: разгадка была где-то рядом. — Рога оленьи… Они что, очень большие?

— Нет, не большие, но они всегда почему-то мешали Андрею.

— Почему мешали? С чего ты это взяла?

Лиля наморщила лоб и стала напряженно вспоминать.

— У него привычка была перед самым выходом волосы приглаживать рукой, а рога торчат, и он все время за них задевал.

— Коридор в доме узкий? — Женя продолжала напряженно думать.

— Нет, коридор нормальный, не узкий, но Андрей туда шкаф поставил, и места стало очень мало, особенно сразу у входа. Он хотел даже шкаф этот убрать, но все времени не было.

— Лиля, а рога на какой стене висят? — Зрачки у Жени расширились от ужаса: она уже знала, кто был этот мужчина.

— Как на какой? — не поняла Лиля.

— Рога висят слева, когда входишь в дом?

— Да, а ты откуда знаешь?

— Андрей ведь правша? — ответила вопросом на вопрос Женя.

— Да, — недолго подумав, ответила Лиля. — Женя, я ничего не понимаю!

— Ну, если Андрей поправлял волосы перед выходом правой рукой и при этом задевал за рога, значит, они висят от человека, входящего в дом, слева. — Женя уже спокойно смотрела на Лилю. — Тому мужчине сделать замах перед ударом помешали рога, потому что он был левшой.

— Какое это имеет значение? — все еще не могла понять Лиля.

— Сергей Вадимович — тоже левша, — словно не слыша Лилиного вопроса, продолжала Женя.

— И он, кажется, выше меня ростом, — глядя на Женю огромными от страха глазами, пролепетала Лиля.

— И худощав, — добавила Женя.

Глава девятая Полоса отчуждения

Звонок в дверь раздался неожиданно: гостей в такой час Наталья Михайловна не ждала. Был уже вечер, она была одна, а муж возвращался с работы почти в полночь, и соседки, зная, что она боится открывать дверь в позднее время, старались приходить днем.

Подумав, Наталья Михайловна все же решила направиться к двери. Она не спеша, как учил ее муж, развернула коляску на месте и направила ее в коридор. Наталья Михайловна перестала ходить после того, как получила похоронку на единственного сына. Ноги отказались держать ее, хотя врачи после обследования сказали, что с ногами все в порядке. Наталья Михайловна и сама это скоро поняла: лежа в постели, она могла поднимать ноги, она их чувствовала. Но, несмотря ни на что, ноги ее не держали. Промучившись с год и объездив полстраны в поисках врачей, супруги решили, что больше не будут испытывать судьбу: нужно было жить дальше, а значит, следовало приспосабливаться к тому, что есть. Они с мужем всегда были оптимистами: жизнь не баловала их подарками, они не привыкли на них рассчитывать, а потому не ждали, печалясь, когда наступит светлая полоса жизни, — радовались каждому дню, искренне считая себя счастливыми. Владимиру Петровичу удалось найти денежную работу, и вынужденное безделье супруги не ударило их внезапной нищетой. Правда, Наталья Михайловна и не собиралась бездельничать, это было не в ее характере. Едва оправившись от несчастья, она стала осваивать различные виды рукоделия, благо для этого не нужно было вставать с постели. А как только появилась возможность приобрести инвалидную коляску, Наталья Михайловна и вовсе перестала чувствовать себя больной. Хотя первое время было трудно без травм и битой посуды передвигаться на коляске по тесной квартире: пришлось кое-что переставить, кое-что продать, чтобы стало просторнее. Тяжелее всего Наталье Михайловне было справиться с собственным быстрым темпераментом, который был просто несовместим с неспешным и осторожным, почти ювелирным, передвижением на коляске по восемнадцатиметровой комнате. Владимир Петрович только посмеивался, глядя, как жена приходит в отчаяние от сваленной мебели и разбитых нечаянно горшков с цветами. Он терпеливо ставил стулья на свои места, а горшки выбрасывал. Он знал свою жену и ждал, когда ее характер возьмет свое. И правда, очень скоро все наладилось, словно само собой: Наталья Михайловна совершенно перестала чувствовать неудобство от нового способа передвижения, снова начала принимать у себя гостей, оставаясь, как всегда, радушной хозяйкой. Несмотря на то что Владимир Петрович почти не бывал дома, проводя все время на работе, Наталья Михайловна не чувствовала себя брошенной или одинокой: гости у нее бывали каждый день. Единственной проблемой стали вечерние визиты нежданных гостей: супруги понимали, что в случае чего обездвиженная женщина вряд ли сможет постоять за себя. А потому в семье появилось негласное правило: с наступлением сумерек дверь никому не открывали. Друзья и соседи о встрече стали договариваться заранее и по телефону. Столь поздний звонок озадачил женщину. Она не спеша подъехала к двери и осторожно спросила:

— Кто там?

— Это я, Лиля! — раздался за дверью знакомый голосок.

— Сейчас я открою! — Наталья Михайловна начала торопливо открывать замки. — Входи, входи!

— Здравствуйте, тетя Наташа! — Лиля обняла и поцеловала женщину.

— Лилечка, как я рада! Уж и не чаяла, когда тебя увижу! У тебя все в порядке?

— Все нормально, не беспокойтесь!

— Ну и то ладно! Что же это я тебя в коридоре держу! Проходи, я как раз собиралась чай пить.

— Спасибо, тетя Наташа, но я ненадолго. Вы извините, что я не позвонила и пришла так поздно: очень хотелось вас увидеть.

— Да что мы в коридоре-то стоим! Пойдем в комнату! Не хочешь чаю, так посидим, поговорим: ты для меня не просто гостья.

Лиля это знала. После того как Наталья Михайловна потеряла сына, она очень привязалась к Лиле, всячески опекая ее.

Познакомились они не случайно: Владимир Петрович был поваром у Лилиного мужа, они с Лилей подружились, и он однажды пригласил ее к себе в гости, видя, как, в сущности, одинока молодая женщина. Он подумал, что две одинокие души быстро найдут общий язык и утешение. И он не ошибся. Лиля стала часто бывать у них дома, и как-то так получилось, что эти люди стали ей родными.

Здесь было все то, чего ей не хватало в особняке: радушие, открытость, хлебосольство, увлеченность, бескорыстие. Лиля летела сюда как на крыльях, могла часами сидеть рядом с тетей Наташей, смотреть, как мелькают в ее руках коклюшки, мягко постукивая в тишине, как рождается под ее руками замысловатый узор: очередной подарок кому-то из знакомых.

Лиля помогла вырулить коляску в комнату и присела на диван.

— Ну, рассказывай, — начала разговор Наталья Михайловна. Ей с первых минут бросилась в глаза Лилина бледность, но она старалась не обращать на это внимания, решив, что подруга просто устала за день. — Что-то ты долго не заглядывала ко мне — дело какое было?

— Было. — Лиля опустила голову, стараясь удержать слезы.

Ей было очень плохо. Она уже давно держалась на силе воли, но сегодня у Жени, пережив еще одно потрясение, почувствовала себя на грани срыва.

Женя была для нее сейчас всем, но она не могла согреть, как мама. Идти же к маме Лиля не решалась. Она не была готова к серьезному разговору, а Людмила Ивановна, как женщина сильная, могла потребовать от нее какого-то решения, как Женя.

Лиля ничего про себя сейчас не знала. Ей почему-то с каждым днем становилось все хуже и хуже. Если бы ее спросили, в чем это проявляется, она не смогла бы ответить. Что-то изнутри точило ее, обессиливая, делая вялой и безжизненной. Тоска не проходила, а нарастала, наполняя душу страхом за завтрашний день.

Лиля ждала Александра Борисовича и боялась его. Но если раньше это был просто страх разоблачения, уличения ее в супружеской измене, то теперь страх стал паническим, почти животным. Ей некуда было деваться: ее загнали в какой-то угол, и что ее могло спасти, она не знала.

Лиля даже не придумала, что скажет, когда пропажа сапфиров обнаружится. Она не умела лгать и точно знала, что это ей не удастся: ее сразу же выведут на чистую воду. Но пока еще было время — Александр Борисович по-прежнему только звонил ей, даже не объясняя откуда. Говорил, что уже скоро приедет, справлялся о ее здоровье.

— Лилечка, — мягко беря ее за руку, начала Наталья Михайловна, — расскажи, что тебя мучает. Не держи в себе. Толку от этого все равно не будет. Да и со стороны-то виднее бывает. А стыдиться тебе меня нечего: кто я тебе? Захочешь, и не придешь больше!

Лиля уткнулась лицом в колени женщины и заплакала. Наталья Михайловна терпеливо гладила ее по голове и ждала.

— Тебе плохо? — спросила она, когда Лиля подняла лицо в слезах.

— Да. — Лиля, вздохнув, положила ей голову на колени. Она говорила бесцветным голосом, как эхо, и слезы тихо струились по ее лицу. — Очень. Я полюбила мужчину и обманывала мужа. Но вот теперь того, кто мне единственно дорог, убили. Я не знаю, кто убил и за что, но так случилось, что я оказалась на месте преступления в тот момент, когда там появилась милиция. Я заложила в ломбард драгоценности, подаренные мужем, чтобы он не узнал, что я ему изменяла. Я совсем запуталась и не знаю, что мне делать дальше. Мне хочется лечь и лежать. Меня ничего не радует, и мне ничего не хочется. Мне кажется, что впереди какой-то ужас, и от этого не хочется жить. — Она посмотрела на Наталью Михайловну. — Мне правда не хочется жить. Эта мысль какая-то странная. Со мной никогда такого не было. Я, наверное, просто устала, да?