Петер Маргинтер - Барон и рыбы

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Барон и рыбы"
Описание и краткое содержание "Барон и рыбы" читать бесплатно онлайн.
Петер Маргинтер (р. 1934) — один из наиболее читаемых современных австрийских писателей. На русском языке публикуется впервые.
Причудливый круговорот событий и приключений, в который попадают герои романа «Барон и рыбы», столкновение реального и гротескно-фантастического, примиренных иронией автора (ощутимой уже в названии книги), вероятно, напомнят русскому читателю произведения Гофмана или Людвига Тика.
Когда они вновь оказались на террасе и Симон разжал объятия, молодая женщина лишилась чувств. Симон отнес Теано в ее комнату. Осторожно, словно стеклянную, положил на кровать и провел рукой по ее глазам. Потом задул ночник.
— Симон, Симон… — прошептала она.
— Что, Теано?
Симона окружало бело-золотое сияние. Теано закрыла глаза руками. Симон ласково ей улыбнулся и вышел твердыми шагами.
На лестнице Симону повстречался вырезыватель силуэтов, несший три лазурно-голубые ночные вазы в комнаты своих хозяев на манер официанта, тащущего пивные кружки. Мсье Дун вскрикнул, выронил свою хрупкую ношу и прижался к стене.
— Монсеньор! — прохрипел он.
— Как вы узнали меня? — строго спросил Симон. — Вы уже в Вене вели себя крайне странно.
Вырезыватель силуэтов не отвечал. На четвереньках он сползал задом наперед по ступенькам.
— Как вы узнали меня, Дун? — Симон схватил вырезывателя за шиворот и поставил на ноги.
— Я художник, монсеньор, — задыхаясь, произнес вырезыватель силуэтов. — Художники — друзья богов. Монсеньор — не первый, кому представилось быть разоблаченным мной. Я бежал от них. Человеку, привыкшему иметь дело всего лишь с черной бумагой, такие разоблачения не по плечу. Умоляю вас, монсеньор, я больше не могу смотреть на монсеньора — глазам больно!
— Мне очень жаль, Дун. Подметите черепки. И со следующего месяца оставьте службу, вы, Микеланджело благодатной тьмы! Что вам до богов?
— Никто не принимает меня всерьез, никто не верит в мое искусство, да и разучился я ему…
Быстрым движением Симон сдернул с носа вырезывателя потешные граненые очки и швырнул их на пол. По лестнице разлетелся дождь осколков.
— Вы — просто жалкий честолюбец, — констатировал он сухо. — Лишь комедианты могут претендовать на аплодисменты. Куда придет мир, если художники будут работать, только если их произведения станут покупать? Вы — величайший из вырезывателей силуэтов всех времен, и можете хоть с голоду помирать!
— Благодарю, монсеньор, благодарю! — проскулил вырезыватель. — Никто еще не говорил мне этого!
— Подозреваю… — Симон не окончил фразы. Он подозревал, что боги вырезывателя силуэтов были парнями непроходимо серыми, но это — не для человеческих ушей.
— Не столь уж многим выпадала честь узнать бога. Задумайтесь хотя бы над этим, Дун!
— Я исполню все, что угодно монсеньору!
— Тогда избавьте меня от дурацкого титула! Я — д-р Симон Айбель из Вены, ясно? Отправляйтесь за запасными горшками, а то ваши хозяева всякое терпение потеряют! И дайте мне пройти: я шел в сад.
***Когда Симон вошел в комнату и, приветливо поздоровавшись, сел за стол, завтракала одна г-жа Сампротти, смотревшая на него пронзительно, но несколько неуверенно.
— Моя бедная племянница совершенно не в себе, г-н доктор, — начала она с мягким укором. — Девочка совершенно не готова к подобным экскурсиям! Если в ближайшее время вам потребуется спутница, то я к вашим услугам. Я пыталась ей внушить, что все — просто сон, но боюсь, она мне не поверила. Будучи в ажитации, она, возможно, неподобающим образом сравнивает собственную претенциозно-ничтожную особу со всевозможными возлюбленными богов. Но она, к сожалению, не Леда{154} и не Алкмена{155} и не годится в созвездия. В наше время куда лучше оставаться на земле, если только она достаточно ровная.
— Сударыня, вы говорите загадками! — Симон покачал головой. От дальнейших объяснений его избавил Тульпенберг.
— Как барон? — спросил этот удивительный дворянин. Положив рядом со своим прибором подзорную трубу, он с любопытством заглянул в вазочку с вареньем. На нем была вчерашняя ряса и вишневая двууголка{156}.
— При всем моем к вам уважении, барон Тульпенберг, — произнесла г-жа Сампротти, — что все же означает сей головной убор?
— Нижайше прошу прощения. Тяжкие труды в обсерватории: сочетание светил этой ночью было неблагоприятным. Ах, вы о моей шляпе! — Он рассеянно снял двууголку и погладил лысину. — В башне чертовский сквозняк. А как барон?
— Произошло нечто весьма примечательное: барон преображается.
— Преображается? — От изумления Симон пролил мед на скатерть. — И вы только сейчас говорите мне об этом?
— Поскольку сама еще не могу оценить всех последствий. А судьбе безразлично, что ее веления обсуждают за завтраком. Весь вопрос в том, является ли превращение барона для него счастливым? Исполнением его заветнейших мечтаний? Полюсом, прямо противоположным его предку-кроту, таким образом, катарсисом{157} этого противоестественного семейства? Я хотела бы поговорить об этом с ле Корфеком, он занимался подобными материями, но и от него не жду ясного ответа.
— Гиацинт любит поспать, — извинился за друга барон фон Тульпенберг.
Симон так хватил по столу кулаком, что из чашек выплеснулся кофе, а ножи и ложечки со звоном подскочили.
— Кто-нибудь объяснит мне, черт возьми, что здесь происходит? Во что превращается барон?
— В рыбу. А вы и не знали, г-н доктор?
— Нет.
— Не смейтесь над старой женщиной, доктор! Так вот: под утро барон пробрался в мою комнату сквозь щель в двери и разбудил меня. Его секретарь, г-н доктор Айбель, всю ночь отсутствовал и не изволил сообщить, где его искать… — Саломе Сампротти уставилась на Симона глазами-устрицами. — Барон жаловался, что у него ломит все тело, а кожа чешется. Потом сказал, что на икрах у него выросла чешуя.
— Чешуя?
— Рыбья чешуя. Он тяжело дышал и требовал воды, чтобы окунуться. Я выполнила его волю и поставила на пол мисочку.
— Какую мисочку?
— Ну… ах!.. Ну, просто мисочку, я кладу в нее на ночь мою челюсть. Утром он все еще был там: совершенно голый, весь в чешуе, а за ушами у него открылись жабры. На спине пробивается плавник, а ноги до колен срослись.
— Какой ужас, — пробормотал Симон. Сначала он побледнел как смерть, а потом покраснел от стыда, что как раз этой ночью бросил беспомощного барона одного. — Немедленно идемте к нему!
— Я охотно избавила бы вас от этого зрелища. Сейчас он у меня в умывальном тазу. Превращение зашло уже очень далеко.
***Барон плавал у дна белого эмалированного таза. О человеке напоминали лишь выразительные глаза да щеточка усов на рыбьей морде. Серебристая чешуя сплошь покрывала веретенообразное тело, полностью сформировались грудные, боковые, анальные, спинные и брюшные плавники.
Завидев секретаря, барон всплыл и высунул голову из воды. С дрожащими губами Симон наклонился к нему.
— Ш-шимон, — пробулькал барон и плеснул хвостом.
Симон молча кивнул. Большая слеза капнула в таз рядом с бароном.
— Ш-швежей воды!
Симон подлил барону свежей воды из кувшина. И тот ожил. Неуклюже попытался схватить муху, охорашивавшуюся на краешке таза. Но потом его тело судорожно изогнулось, он перевернулся животом вверх и медленно поплыл, показывая перепуганным зрителям белесое брюшко, по направлению к мухе, продолжавшей с уютностью умываться.
— Мне кажется, он умер, — сказала Саломе Сампротти и перекрестилась.
— Почему вы не знаете этого наверняка? — взорвался Симон. — Почему вам как раз теперь кажется? Никогда вы ничего толком не знаете!
— Увы, да, — огорченно призналась она. — Иначе я наверняка была бы очень богатой и очень могущественной. Но на этот раз ваш упрек несправедлив. Я не отвечаю ни за душевное, ни за физическое здоровье рыб.
— Он умер, — повторил и барон фон Тульпенберг. — Он не шевелится. Так выглядят мертвые рыбы.
— Как это могло случиться?
— До сих пор мы всегда уменьшали только в соотношении четыре к одному, мы опасались, что микротор нарушит молекулярную структуру. Ведь изменения при воздействии нашего прибора очень значительны. Собственно говоря, мысль о том, что измененная материя может быть подвержена изменениям при психическом воздействии, пришла Томасу. Плавающий тут вот печальный результат есть прискорбное доказательство справедливости его гипотезы. Барон слишком много думал о рыбах, возможно, видел их во сне…
— Но почему он умер?
— Любое превращение требует очень большого напряжения. Вероятно, все его силы исчерпало усилие преодолеть дистанцию между человеком и рыбой. Кто скажет остальным?
— В этом нет нужды: вот они!
Теано, Гиацинт ле Корфек и Томас О'Найн узнали в столовой от мсье Дуна, что остальное общество как раз направилось в комнату г-жи Сампротти. Завидев Симона, Теано облегченно улыбнулась и страстно раскрыла ему объятия, но замерла, заметив между возлюбленным и теткой барона в тазу.
— Что это?
— Это не зрелище для девушек, дорогая, — поспешно произнес барон фон Тульпенберг, вставая между ней и тазом.
— Это барон: превратившийся в рыбу, голый и мертвый, — спокойно объяснила г-жа Сампротти.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Барон и рыбы"
Книги похожие на "Барон и рыбы" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Петер Маргинтер - Барон и рыбы"
Отзывы читателей о книге "Барон и рыбы", комментарии и мнения людей о произведении.