Роберт Енгибарян - О, Мари!

• Название: О, Мари!
• Автор: Роберт Енгибарян
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91768-34

В психологическом романе-драме на фоне многочисленных общественно-политических событий, трансформаций общественных отношений разворачиваются трагические события жизни современников автора.

Человек и система, любовь и чувство долга, дружба и предательство, нетерпимость юности и мудрость зрелости, мотивы человеческих поступков, капризы изменчивой фортуны – это лишь немногие вопросы, над которыми размышляет автор. Действия, описанные в романе, основаны на реальных фактах, все герои имеют своих прототипов и часто выступают под своими настоящими именами.

Динамичный сюжет, яркие, колоритные персонажи, шокирующая правда о беспределе на государственном уровне воспроизводят живую картину недавнего прошлого – изнанки романтизированной хрущевской оттепели.

Для широкого круга читателей.

---

Выйдя из дома Мари, я прямиком зашагал в магазин, на место сбора уличной шпаны. Внутри никого не было.

– Женщина, вы меня помните? – обратился я к продавщице.

– Да, да, конечно, помню. Что случилось? Могу предложить свежее пиво.

– Позовите этого, Черныша… Геру или как там его? Пошлите за ним кого-нибудь, я на улице подожду.

Минут через двадцать приехал Черныш.

– Да, брат, что случилось? Мари никто не трогает.

– Молодец, вопрос в другом. Ты знаешь, что пистолет Жоко у меня, и если я отнесу его в милицию и свидетели, в том числе и ты, подтвердят, что нашли его у Жоко, парень будет лежать не в городской больнице, а в тюремной, так?

– Да, так.

– Тогда иди домой к Жоко и скажи его матери, что, если она сама или кто-нибудь от нее подойдет к дому Мари ближе, чем на сто метров, Жоко окажется в тюрьме. Если родители Мари сами предложат помощь, ни в коем случае не принимать. Понятно?

– Конечно, понятно.

Пожали друг другу руки и разошлись.

* * *

Утром я с трудом заставил себя проснуться.

– Вставай, Давид, опаздываешь на пробежку, – поторопил меня брат.

– Я сегодня не пойду бегать, ограничусь зарядкой.

– Как знаешь. Что-то ты в последнее время не ладишь со спортом.

Быстро привел себя в порядок и собрался уходить. Уже стоя в дверях, услышал голос мамы:

– Давид, возьми с собой завтрак в университет.

– Мам, дай лучше денег! Если я выну из кармана завтрак и начну есть, меня засмеют, как маменькиного сынка.

– Ну да, я и забыла, что все карманные деньги ты тратишь на такси. Надо это учесть в семейном бюджете…

* * *

В университет добрался без опозданий. Вся группа была уже в сборе.

– Привет, ребята, какие вы дисциплинированные!

– Привет, Давид, как провел праздники?

– Да ничего особенного, по большей части дома, с родными.

– А говорят, Рафа из-за твоей Мари какого-то известного артиста порезал, человек при смерти, в больнице.

– Кто сказал такую глупость?

– Девушка одна, подружка сестры Сергея с филологического факультета.

Я выбежал из аудитории и кинулся искать Сергея.

– Сережа, скорее отыщи свою сестру, она болтает глупости как заводной граммофон. Понимаешь, что это значит? Ты, как организатор вечеринки, соучастник произошедшего, и если дело дойдет до милиции, то если не Рафа, так я сам тебе кости переломаю. А ты окажешься в тюрьме! Оставляй занятия и бегом за сестрой, пусть скажет подруге, что она пошутила. Не поймете по-хорошему, идиоты, болтуны, – пеняйте на себя.

Бедный интеллигентный Сергей, сконфуженный моим грубым напором, испуганно отошел.

Внизу меня остановил староста курса – как обычно, в светлом костюме и при галстуке.

– Ходят слухи, что Рафа чуть не убил какого-то артиста? Молодец, эти артисты себя ведут так развязно, что любому нормальному человеку хочется их наказать.

– Ах ты, провокатор! Вот кто про нас слухи распространяет!

Я резко ухватил Князя за галстук и прорычал ему в лицо:

– Я тебя сейчас в унитазе утоплю! Будешь знать, стукач несчастный, как провокациями заниматься!

– Отпусти, я пожалуюсь в комитет комсомола, в партком!

– Ребята, что там лопочет этот хлыщ? У нас что, комитет комсомола переместился в туалет? Разберитесь-ка с ним, только мягко, а то и так чахоточный, вдруг сдохнет.

Трое однокурсников, все моложе Князя на несколько лет и ненавидящие его за стукачество и тесную связь с деканатом, потащили старосту в туалет. Такое случалось с ним уже не первый раз. Его трепали, пинали, иногда рвали сорочку, пиджак, галстук, но он все равно стучал, стучал сладострастно, аккуратно отмечал в журнале всех отсутствующих, особенно тех, кого недолюбливал, докладывал в деканат обо всем, что происходит в студенческой среде, что говорят, кого из преподавателей ругают. А ведь согласно студенческому кодексу подобные вещи могли закончиться лишением стипендии, которая для ребят из бедных семей значила очень многое – остаться без стипендии для них фактически означало лишиться возможности учиться дальше.

Вдалеке мелькнул светлый хвостик Мари. Рафы не было видно. А что если его арестовали, а потом придут за мной? Если артист умер, нас точно накажут. Вот подлец! Ворвался к нам, оскорблял, хулиганил, а виноватыми оказались мы! Мимо прошел Князь, весь растрепанный, без галстука, в распахнутом пиджаке с оторванными пуговицами. Один из потрепавших его в туалете однокурсников, тоже дружинник, под хохот других студентов чистил свою обувь его галстуком, предлагая последовать его примеру. Студенты других факультетов смотрели на происходящее молча, с показным одобрением. Членов оперативного отряда боялись, старались не вмешиваться в их грубые шутки и потасовки. Впрочем, студенты-юристы даже по внешности отличались от философов, филологов, историков. Будущие прокуроры, судьи и силовики были более резкими, грубыми и малокультурными. Многие из них уже отслужили в армии, у некоторых родители работали в правоохранительных органах. Сила и мускулы ценились здесь больше, чем на других факультетах. Мой собственный выбор был предопределен юридическим образованием отца и желанием матери увидеть сына в роли вершителя справедливости.

Уже подходил к концу последний лекционный час, когда дверь аудитории открылась, и Рафа, извинившись перед преподавателем, жестами вызвал меня в коридор.

– Ну что там, артист умер, что ли?

– Да нет, такие сволочи живучие. Пошли во двор, разговор есть.

Университет находился в зеленом районе города и с двух сторон был опоясан небольшими парками. Обычно студенты там встречались, общались, ели бутерброды. У каждого были свои излюбленные места, и, если нам кто-нибудь был нужен, мы знали, где его искать.

– Ребят, у нас небольшой разговор, если можно, освободите, пожалуйста, эту скамейку.

– Конечно, Рафа, пожалуйста! – несколько студентов тут же встали со скамейки и ушли. Рафу и меня знал весь корпус.

– Не тяни, Рафа, ну, что у тебя за информация?

– А тебе до фонаря, да? Сам даже не поинтересуешься! Я по уши в дерьме, а твоя голова занята только белокурой французской куколкой! Я из-за нее человека чуть не убил, и на этот раз никакое состояние аффекта меня не спасло бы!

– Молодец! Вот, значит, как ты объясняешь свой идиотский поступок! Ты зачем вообще его порезал? У тебя же мускулы в рукава не вмещаются! Может, ты ненормальный или трус, если чуть что хватаешься за нож? Любой из нас укокошил бы этого артиста за секунду, голыми руками, а ты, стокилограммовый зверь, перворазрядник по боксу и вольной борьбе, вздумал бить ножом. Может, ты мясник? Ну скажи, зачем ты так поступил? Выпил, под мухой был?

– А если бы он продырявил твою влюбленную башку? Тогда твоя блондинка досталась бы другому! Ишь ты, как сладко поет о милосердии, а сам так башкой ударил, что чуть инвалидом не сделал человека! Влюбленный пингвин, вот ты кто!

– Что? Я влюбленный пингвин? Это ты мне говоришь, носорог безмозглый?

– Ну ладно, ладно, не злись, не хочешь быть пингвином – не будь им.

– Знаешь, Рафа, если я пингвин, то ты, я уже сказал – бешеный носорог. Может, даже сумасшедший. Но настроение у тебя вроде неплохое, как я погляжу?

– Мы с Ваником ходили в больницу. Вообще он молодец, опытный, классный мужик. Я внизу подождал, а Ваника там знают, поэтому пропустили. Он нашел знакомого врача и пошел к этому педику, артисту. Его уже прооперировали. Рана глубокая, порез обширный, много крови потерял, так что месяца три-четыре проваляется, но угрозы для жизни нет и, надеемся, не будет. Он живет со старой полуслепой матерью, есть старший брат, не то архитектор, не то чертежник. Дознаватель уже дважды был у него. В этом плане артист оказался мужиком, ничего лишнего не сказал, но если мы пистолет ему не отдадим, он угрожает, что все расскажет. Это его требование.

– Да ладно пугать-то! Ему же будет хуже.

– Тут есть одна тонкость. Он говорит, что пистолет не его, мол, попросил у Миши, хотел покрасоваться в компании девушек.

– Байки для первоклашек!

– Подожди, не торопись. Миша – серьезный парень, авторитет.

– Это какой Миша? Тренер по дзюдо?

– Да нет, директор фабрики спортивных товаров, председатель Федерации бокса республики, богатый мужик, близкий друг начальника уголовного розыска Сано Багдасаряна. А про Багдасаряна ты знаешь, он подонок и садист. Короче, это не уличные хулиганы, с которыми можно справиться с помощью дружины, лучше дело закончить миром.

– А артист им кто? Кто он такой для авторитета Миши и его милицейских бандюг?

– Ваник сам в почете и говорит, что, во-первых, Миша и Леонид – одноклассники, даже родственники. Во-вторых, Леонид всегда поставлял Мише и Сано девчонок: своих воздыхательниц и всякую театральную шушеру. В общем, так, студент, хоть ты и начальник оперотряда, но я лучше знаю улицу. Эти ребята серьезные, они не играют в пионерские игры вроде уличных драк и ударов головой. Снесут башку, и будет твоя куколка пару недель ходить в черном платье. Ах, как романтично! Букетик роз положит на свежую могилку храброго дружинника… Дай платок, сейчас разревусь… Понял, влюбленный, чуть не сказал – пингвин?