Светлана Лолаева - Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

• Название: Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003
• Автор: Светлана Лолаева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-03030-5

Сколько стоит депутатский мандат? Кто на Охотном Ряду — главный? Тайны думских голосований и загадки депутатских убийств. Лоббистские бои и любовные страсти, спортивные игры и неспортивные драки, депутатский досуг — культурный и не очень. Герои и злодеи Государственной думы. Смешные, грустные и поучительные истории десяти лет повседневной жизни депутатов первых трех созывов (1993–2003) в увлекательном изложении бывших парламентских журналистов.

---

О, стоп! Что это? Москва! Дума? Что случилось? Импичмент?! Услышав знакомое слово — спасибо Монике Левински — Сергей впился в экран. Понять что-либо из телевизионной картинки — какой-то мужик, наверное, депутат, но не из известных[390], что-то зачитывает, стоя на трибуне, — было невозможно. Из закадровой трескотни — тем более. Наконец в телевизоре появилось знакомое лицо, парень из президентской администрации — забыл его фамилию, что-то смешное и птичье, — сказал четко и внятно и, главное, по-русски: «Импичмент провалился[391], и те, кто…» Но что — те и кто они, Сергею узнать не удалось: последующие слова чиновника забили переводом. Но этот толстенький парень с русой бородой и довольным лицом — теперь премию, наверное, получит или повышение — сказал главное. Импичмент провалился! И это важно. А то перед иностранными коллегами стыдно. Сегодня его американец какой-то пытал про импичмент и Ельцина. И, считая, наверное, что переводчица излагает его мысли не слишком точно, для пущей наглядности повторял: «Элсын, Элсын», звонко щелкая пальцем по горлу.

Теперь мы вам покажем: «Ельцин, Ельцин». Это наш президент. И мы, в отличие от вас, его слабости на весь мир обсуждать не будем. Порезвились немного коммуняки в Думе, выпустили пар, и довольно.

Это у американцев — голубое платье, ложные клятвы[392]. У нас, как у англичан, президент — вне обвинений[393].

С таким патриотическим настроем Сергей направился на ужин.

Глава 4 Патриотическая Споры о словах и музыке (2000 год)

Двое немолодых мужчин — Дмитрий Михайлович Дымов и Никита Петрович Огоньков — смотрели по телевизору трансляцию заседания Государственной думы и ругались между собой.

На трибуне стоял председатель комитета по конституционному законодательству, коммунист Анатолий Лукьянов. «Обсуждая этот вопрос, мы, конечно, хорошо понимали, что он по своему существу является политическим и не может не вызвать определенной дискуссии, полемики в обществе, поэтому мы сосредоточились прежде всего на правовой стороне этой проблемы», — начал свое выступление бывший председатель ВС СССР. «Нет, но ты только послушай, Никита, вопрос вызывает полемику в обществе, и поэтому они не будут его толком обсуждать[394], — сокрушался Дымов. — Нет, ну так же нельзя». — «Неправильно мыслишь, Дмитрий Михайлович, время вседозволенности и анархии закончилось», — отвечал Огоньков. Впрочем, и ему было невесело.

Новую государственную символику Российской Федерации принимали буднично, как самый обычный, посвященный самой прозаической проблеме, закон. Пусть и конституционный[395]. Управиться должны были за один день — 8 декабря.

И Огоньков, и Дымов были не очень довольны тем, каким образом решился этот вопрос. При всей разнице политических взглядов оба были убеждены в том, что дело это прежде всего политическое и обсуждать нужно не юридические тонкости, а политические позиции. Однако депутаты говорили о какой-то ерунде.

Юшенков, к великому возмущению Огонькова, обратил внимание коллег на то, что мелодия Александрова является заимствованной. Лукьянов парировал это тем, что «Патриотическая песнь» Глинки, считающаяся еще пока гимном России, «является католическим хоралом XVI века, но преобразованным». Потом Юшенков и Лукьянов поспорили немного о том, как надо вести себя при исполнении гимна: можно ли сидеть или лучше вставать. Тут нервы не выдержали у Огонькова: «Демократы чертовы, с самого утра процедурными глупостями занимаетесь, раз уж проиграли, то научитесь сносить это с достоинством, а не цепляться к мелочам». Дымов только пожал плечами: «А что, Никита, ты хочешь, комедия она и есть комедия».

Итоги голосования были предопределены — пакет законопроектов о государственной символике Дума примет. Против были только СПС и «Яблоко», однако от их позиции в данном случае уже ничего не зависело.

Решение, к великому огорчению Дымова и Огонькова, принимали не на Охотном Ряду, а в Кремле. И не тайком, а на вполне протокольном мероприятии с участием президента, глав палат Федерального собрания, лидеров думских фракций и членов президиума Государственного совета. Огоньков с удовольствием тогда прочел в газетах слова Путина: «Если считать невозможным использовать в современной России символику Советского государства, то это означает признание того, что наши матери и отцы прожили напрасно. Не могу согласиться с этим ни умом, ни сердцем»[396].

После этого Думе оставалось только проголосовать «за».

Друзья по-разному восприняли известие о том, что государственная символика России, наконец, будет утверждена законом.

Огоньков радовался. Для него путинское предложение о возвращении гимна СССР было логичным продолжением нового курса нового президента. Изгнание губернаторов и глав региональных законодательных собраний из Совета Федерации[397], введение федеральных округов, арест Владимира Гусинского[398], энергичное размежевание с Борисом Березовским, утверждавшим, что якобы именно он создал «Единство» и помог Путину стать президентом[399], — все эти шаги получили у Огонькова самую решительную поддержку. Далеко не всё в новом президенте Никите Петровичу нравилось, многие его шаги отдавали «ельцинской отрыжкой», но в целом «корабль Россия» начал поворачиваться в правильном направлении. И логично, что поворот этот будет происходить под звуки советского гимна. Пусть пока и без слов[400].

Дымову Путин до последнего момента тоже нравился. Как ни парадоксально, но почти все президентские решения, которые приветствовал Огоньков, у Дмитрия Михайловича также не вызывали серьезных возражений. Может быть, не стоило арестовывать Гусинского и так сильно давить на НТВ, рассуждал Дымов, но ведь и постоянное использование телевидения в политических целях одного человека тоже не совсем правомерно. Ну, Совет Федерации, в котором чуть ли не половину составляли коммунисты[401], давно надо было прищучить — тем более что новый порядок заполнения верхней палаты считался временным[402]. Впоследствии предполагалось сенаторов выбирать — а Дымов всегда был за прямые выборы.

Именно потому, что Путин казался Дымову вполне пристойным преемником Бориса Николаевича, известие о возвращении гимна стало для него тяжелейшим ударом. Ельцин таких «подарков» коммунистам ни с того ни с сего не делал, а уж новый и весьма популярный президент мог, с точки зрения Дмитрия Михайловича, и вовсе не обращать внимания на левых.

На самом-то деле, использование в качестве государственного гимна мелодии Александрова было единственной уступкой, которую Путин сделал коммунистам. В остальном на компромисс шли они, соглашаясь и на ненавистный триколор, и на герб с двуглавым орлом.

Однако СПС и «Яблоко» чувствовали себя совершенно оскорбленными. И именно поэтому в ходе заседания чуть ли не каждый депутат из демократических фракций старался вышутить происходящее.

Председатель комитета по законодательству Павел Крашенниников предложил обсудить вопрос о том, почему гимн должны транслировать в 24.00 и в 6.00 не только государственные, но и частные телеканалы и радиостанции. «Яблочников» Шишлова и Митрохина интересовало, как можно принимать гимн без слов.

Несколькими этажами выше, в кабинете нового здания, Огоньков уже матом крыл «проклятых демобалаболов». Дымов отворачивался: он считал, что честнее было бы покинуть зал заседания и не участвовать в этой стыдобе.

Наконец, на трибуне появился Николай Губенко, который от имени комитета по культуре должен был дать оценку президентским предложениям.

«Любопытно, что вопросы символики мы рассматриваем 8 декабря, в день подписания Беловежских соглашений. Надеюсь, что принятие символики не будет столь губительно для страны», — начал Губенко. «Что характерно, и в том и в другом случае решение проходит благодаря голосам коммунистов»[403], — добавил Дымов. Огоньков зло посмотрел на приятеля.

«Почему же я, коммунист, позволю себе голосовать за двуглавого орла и триколор? Это нелегкое решение. С этими символами связаны бесчестье стрелецких казней, трагедии декабристов, Ленского расстрела, Кровавого воскресенья, эпоха царской России — тюрьмы народов, предательство Власова и так далее. Но Суворов, но Кутузов, Нахимов, Корнилов, но русский народ, на который история обрушивала страшные испытания и который всегда был главным героем, будь то борьба с наполеоновским нашествием, будь то севастопольская эпопея, — сколько достоинства, сколько терпения и страданий, сколько преданности Родине!» — продолжал Губенко.

«Вот теперь я точно знаю, что председатель думского комитета по культуре не знает родной истории, и не спорь со мной, Никита, я столько учеников выучил, сколько этот приятный мужчина ролей не переиграл», — прокомментировал услышанное Дымов.