Николай Попель - Впереди - Берлин !

• Название: Впереди - Берлин !
• Автор: Николай Попель
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Вы уверены в этом? До Берлина всего сорок пять километров!

- По приказу фюрера каждый населенный пункт объявлен крепостью и каждый немец должен защищать свой дом и свою квартиру до конца. Любые разговоры о капитуляции, даже со ссылкой на фюрера, будут караться виселицей. Это тоже сказал нам доктор Геббельс.

- Кто у вас может запретить Гитлеру вести переговоры о капитуляции? спросил Катуков.

- Сам фюрер запретил! Прежде чем вы успеете подвергнуть физическому уничтожению нашу расу - высшую расу всего человечества! - мы заставим вас захлебнуться в вашей крови. А потом придут на смену свежие силы, и вы погибнете!

- Фанатик,- поморщился Михаил Ефимович, после того как эсэсовца увели. Но насчет приказа о крепостях по всему пути, кажется, не врет. Мюнхеберг уже в третий раз переходит из рук в руки. Мюнхеберг, в честь которого наименовали танковую дивизию, был небольшим городком, стоявшим примерно на полпути между Зееловым и Берлином. Пробиться туда корпусу Бабаджаняна оказалось неимоверно трудным делом: единственная дорога была завалена, заминирована, простреливалась артиллерией на каждом километре. Из придорожных кустов били фаустники.

Но и в этих тяжелых условиях командир корпуса нашел выход:

- Ломай лес! - приказал он Гусаковскому.

Машины, подминая деревья, поползли по чаще. Марш оказался тяжелым: обзора не было, фаустники безнаказанно вели огонь с деревьев, даже специальные защитные приспособления здесь не спасали. Иосиф Ираклиевич решил пустить вперед мотострелков. Они уничтожали засады, подводили танки к укрепленным точкам - стрелки как бы повели за собой боевые машины.

Так, отвоевывая метр за метром, части дошли до Мюнхеберга и заняли наконец город.

Штаб армии в этот вечер разместился в маленьком поселке Шенфельде, южнее Мюнхеберга. Михаил Алексеевич Шалин с тревогой наносил на карту обстановку. С севера, с запада, с юга - будто подковой охватил противник вырвавшуюся вперед армию.

Но армия продолжала продвигаться на запад. Теперь на ее пути потянулись леса, горевшие от залпов "катюш", от авиационных бомб и снарядов. Пламя полыхало на десятки километров и закрывало половину неба. Обойти его было невозможно: с флангов дорогу преградили озера. Гвардейцы пошли напрямик.

Наш бронетранспортер двигался за колонной корпуса Бабаджаняна.

Вскоре ехать стало невозможно, пришлось слезть и идти пешком. В двух шагах не видно ни зги.

- Убьют - не узнаешь откуда. - Катуков прикрыл рукавом воспаленные от дыма глаза.

На дороге то и дело мы натыкались на следы лесного боя. Вот у поворота валяются обломки автомашин: кузов и кабину разнесло фугасом в мелкие щепки, оторванные колеса отбросило на полсотни метров. Неосторожный шофер чуть свернул с колеи на обочину - и его настигла коварно замаскировавшаяся смерть. Недалеко отсюда - раздавленная фашистская батарея кинжального действия.

Катуков чуть не зацепился ногой за проволоку, переброшенную поперек дороги. Один конец ее уползал направо от просеки к мине. По другую сторону, в кустах, валялся труп смертника. Его выброшенная вперед рука как бы в последнем усилии пыталась втянуть прицеленную мину за проезжую колею. На узкой просеке достаточно подбить головную машину - и вся колонна встанет. Но очередь автоматчика успела оборвать жизнь фашиста в последнее мгновение.

Впереди - черная стена дыма. Упавшие деревья чадят, дым дурманит голову. Наша одежда начинает тлеть. Скоро ли будет конец этому пожарищу?

Кажется, что движемся бесконечно долго. Иногда приседаем, чтобы у самой земли разглядеть дорогу под черными клубами дыма. Перешагиваем через трупы, обходим обгорелую коробку танка: это дело рук смертника-фаустника, которого тут же, на дороге, сразила пуля нашего автоматчика.

Бой слышится все ближе и ближе. Дорога вынырнула на небольшую полянку. В центре ее - несколько санитарок с ранеными, рядом - бронетранспортер. В нем даже издали можно заметить подвижную фигуру Бабаджаняна. Закопченный, в обгорелом комбинезоне, он торопливо спешит нам навстречу.

Подбежав к нам, Бабаджанян вместо рапорта раскрывает ладонь и показывает исковерканный, пробитый пулей орден Красного Знамени.

- Вот. Наповал! Лучшего начполитотдела бригады Федора Евтихиевича Потоцкого.

Боль сжала мое сердце. Умницу, храбреца, настоящего коммуниста, прошедшего невредимым десятки боев, смерть настигла у ворот Берлина. Еще две-три недели и наступит великое счастье победы! Но пока приходится платить за нее: гибнут самые дорогие люди.

- Как это случилось? - спрашивает Катуков.

- Только что сам начал слушать раненых, которые вынесли его тело. Пройдемте к ним.

Гибель Потоцкого была так же самоотверженна, как и его жизнь. Эсэсовский карательный отряд, отбив у наших разведчиков село, приступил к расстрелу местных жителей за то, что они выбросили белые флаги. Узнав об этом, Потоцкий поднял бойцов в атаку и спас немцев - стариков, женщин и детей. А сам погиб в этой схватке. :

- Разрешите доложить? - раздалось вдруг рядом. Мы и не заметили, как подошел Помазнев - тоже черный, в обгорелой одежде, но с сияющими глазами.

- Что? - вскинулся Бабаджанян.

- Мост в междуозерье захвачен. Бригада переправляется на тот берег. Батальон Пинского пошел на Карлхорст.

Карлхорст был пригородом, по существу, уже окраиной Берлина.

- И мост стоит целый? - Бабаджанян внимательно, даже недоверчиво вглядывался в лицо Помазнева.

- Так точно. С тыла его взяли. За дымовой завесой. - Помазнев показал рукой на горящий лес.- Гусаковский незаметно переправил на ту сторону батальон амфибий. Мост охранялся батареей, двумя танками и ротой фаустников. Они не ожидали, что наши явятся к ним со стороны Берлина. Пикнуть не успели! Гусаковский послал меня скорее вытащить бригаду с этого пожарища: за мостом нет огня.

Командир корпуса немедленно стал отдавать распоряжения о переправе. Берлин был совсем рядом!

- Что это у тебя за иностранцы? - спросил удивленно Катуков у Бабаджаняна, заметив странную группу, стоявшую за бронетранспортером полковника.

- Ах, эти... Разрешите представить вам японского консула в Берлине со всем штатом, - отрапортовал командир корпуса.

Представитель микадо при дворе фюрера оказался маленьким, щуплым, глаза его скрывались под большими роговыми очками. Вначале он выглядел перепуганным и все твердил на ломаном русском языке: "Ми - друзья, ми - союзник". Здесь мне пришлось вести себя как дипломату: вежливо приветствовал японца, хоть сам в это время думал: "Как же, знаю, знаю таких союзников, на Халхин-Голе встречались. И довелось же ему попасть именно в "монгольскую" бригаду Гусаковского!.."

Успокоившись насчет собственной участи, господин дипломат стал заботиться о семье:

- Жена спасать, жена!

- Чья жена?

- Мой жена. Домик... э, как это, посольство... не это...- и он изобразил звук выстрела.

Бабаджанян успокоил его:

- Русский солдат в безоружных женщин не стреляет.

Историческая задача

Поздно вечером 20 апреля в штабе армии была получена радиограмма: "Катукову, Попелю.

1-й гв. танковой армии поручается историческая задача первой ворваться в Берлин и водрузить знамя Победы. Лично вам поручаем организовать исполнение. Пошлите от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин и поставьте им задачу не позднее 4-х часов утра 21.4. любой ценой прорваться на окраину Берлина.

ЖУКОВ, ТЕЛЕГИН"{8}

Подобная же телеграмма была получена и во 2-й танковой армии. Выполняя указание фронта, 1-я и 44-я бригады нашей армии устремились к Берлину.

Наутро в штаб вбежал начальник санитарной службы армии и, задыхаясь, в спешке доложил:

- Все легко раненные офицеры и солдаты убежали из госпиталей в свои части. Дурной пример им подал секретарь партийной организации Павловцев!

- Как допустили?! Где была охрана? - незаметно подмигнув мне, спросил Катуков.

- А что я могу, товарищ командующий! К каждой койке часового приставить?! Разъяснили им, что без них обойдутся, что они не вылечились, что могут раны открыться. - Начсанарм горестно развел руками.

- Павловцев в каком состоянии?

- Может ходить с палочкой, но раны требуют перевязок. Да все они покалеченные, с костылями, а как увидят машину - останавливают и в кузов. И как только туда забираются!.. Прошу воздействовать хоть на командиров частей почему принимают без наших направлений?

Но чем можно было воздействовать на чувства раненых, которые не могли улежать, несмотря на добросовестные "застращивания" врачей? Ведь в ту ночь Бабаджанян ворвался в Карлхорст, Дремов - в Кепеник - в предместья Берлина. А с севера в город ворвались танкисты Богданова и пехота армии Берзарина. Начинался последний, решающий бой. Исчезли надписи, к которым привыкла армия на боевых дорогах: "До Берлина 70 км"; "...50 км"; "...30 км". Вот он, Берлин, перед нами! Ближайшей задачей армии стало долгожданное форсирование Шпрее последней водной преграды. Дошли! Ну как в такое время лежать в госпитале?