Дэвид Бейкер - Путь слез

• Название: Путь слез
• Автор: Дэвид Бейкер
• Издательство: Християнське біблійне братство святого апостола Павла
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-966-7698-46-1

«Путь слез» перенесет вас в XIII век – мрачную эпоху Крестового похода детей, – когда более 50 000 подростков из Германии и Франции, подстрекаемых духовенством, отправились в Святой Город, чтобы отвоевать Гроб Господень. Автор, Дэвид Бейкер, мастерски соединив художественный вымысел и историческую правду, написал великолепный роман о жизни небольшого отряда крестоносцев во главе с отважным предводителем Вилом, его братом Карлом и сестрой Марией.

Реализм и захватывающий сюжет этой истории возвратит читателя в глубину веков, и расскажет о вере, устремленной в вечность и противостоящей натиску невероятных трудностей.

---

– Или присоединимся к нему в воде, – проворчал кто-то.

Дети с опаской заползли на плот и распределились по нему, как каждому было велено. Никто, однако, не подумал отвязать плот от пристани, и теперь он тяжело осел на мелкое дно. Дети удивленно переглядывались и недоумевали, пока все, как по команде, не принялись смеяться над тем, как они потешно, должно быть, выглядели.

– Отличная работа, Вил, – дразнился кто-то из мальчиков, но предводитель и сам смеялся над своей неосмотрительностью. Наконец он с двумя мальчиками вывели плот в холодные бурлящие воды. Дети заохали от страха, когда быстрый поток подхватил зеленый плот и понес его на своей спине. Как ни старательно мальчики управляли шестами, толку было мало, ибо норовистая река держала их в своей хватке и вела по своему усмотрению.

Когда плот первый раз накренился, все от страха задержали дыхание, но после нескольких томительных минут крохотная армия почувствовала себя не в пример уютнее на плавучем островке. Вскоре они уже радостно визжали, взлетая то вверх, то вниз по пенистым бурунам. И так они неслись, неслись вниз по реке, сильнее раскачивая плот и смеясь, глотая бодрящие ледяные брызги, которые река бросала им в лицо, а крепыш-плот уверенно и гордо прокладывал себе дорогу меж водных борозд.

Горы, густо поросшие сосной, издали казались легким зеленым облачком на удивительно-голубом небе, а справа высилось еще одно такое же облако, но уже серо-бурого цвета. Доселе неслыханный шум громогласной реки был так приятен на слух! Даже Петер смеялся и хлопал в ладоши, как ребенок на празднике.

– Ах, как же славно жить! – вскрикнул он.

Рона уносила их все дальше, час за часом раскачивая и встряхивая плоским суденышком, направляя его к далеким заснеженным грядам на западе. Небольшие деревушки из срубных домов мелькали с ошеломительной быстротой, и дети весело махали недоумевающим крестьянам на берегу. Когда долина стала расширяться, северные горы исчезли из виду, а по бокам начались зеленые пастбища, усеянные козами и овцами. Река присмирела. Кронистые деревья обступили воду, и крестоносцы проплывали под раскидистыми ветвями буков, и белых берез, и дубов. Несколько детей отважно свесили босые ноги с края плота. Пальцы покалывали от холодной воды, было щекотно, и дети еще больше хохотали.

– Если бы только Георг смог с нами прокатиться! – воскликнул Карл.

– Ja, – согласился Конрад, – а плот выдержал бы?

– Скорее нам потребовалась бы еще четверка толстых бревен, не меньше! – усмехнулся Вил.

К полудню, как и предсказывал лесоруб, отряд миновал первую излучину. Дети лежали на спинах, удобно растянувшись на плоту, и смотрели, как над головой проплывают облака. Кто-то изредка замечал то парящего ястреба, то сокола. Глянь кто с небес вниз, им, без сомнений, предстало бы необычайное зрелище: бурые туники, грязные лица и крапчато-коричневая кора плота – все сливалось в одну плавучую массу. Общий цвет нарушали только алые кресты, нашитые на каждую детскую грудь, редкая шевелюра золотистых волос или яркая улыбка.

Солнце постепенно садилось, и воздух остужался. Петер тревожно всматривался вдаль по реке, надеясь увидеть зеленый флаг таверны. На восточном небе уже появились первые звезды, когда Отто вдруг показал в даль: там виднелся корявый, нескладный причал, а рядом с ним – покоробленный, крытый щепой навес. Отряд встал на ноги и внимательно смотрел, как они во весь дух приближаются к месту назначения.

– Поворачивай вправо, – крикнул кормчему Петер, – вправо, Вил. Скорей, вправо!

Вил схватил рычаг и дернул со всей силы… в противоположную сторону, едва не повалив Карла и Отто с их поста.

– Нет, нет! – вскрикнул Петер, – в другую сторону. Двигай в другую сторону!

Вил смешался и оробел, но времени терять было нельзя. Петер перемахнул через головы пригнувшихся детей и схватил кормило.

– Вы, на шестах, – заорал он, – приготовьтесь.

Петер толкал и дергал за рычаг, мастерски управляя плотом, вылавировав его прямиком на причал.

На шатком доке, куда направлялись крестоносцы, сидел человечек в колпаке и играл на лютне. Заметив плот, с грохотом мчащийся на него, он вскочил на ноги, И едва успел: более крепкий плот вдребезги разбил бы прогнившие сваи дока. От резкого толчка дети повалились друг на друга, а плот все кружился и вскидывался на больших прибережных камнях. Петер быстро сообразил и прогудел мальчикам:

– Держите нас, парни. Навалитесь на шесты, сильнее, ребята, сильней!

Плот дрогнул, столкнувшись с отвесным берегом. Течение увлекало его дальше, но шесты выдержали. Петер крикнул менестрелю:

– Хватай веревку и привяжи нас к столбу, а не то нас унесет рекой!

Менестрелю не надо было долго объяснять, чем грозит подобный поворот дел, и он ловко схватил веревку, перекинутую Петером, и принялся наматывать ее на столб. Несколько быстрых движений руки и крестоносцы в безопасности. Петер проверил сохранность драгоценного груза и, успокоившись, что все целы и на месте, выбрался на берег.

Добрый вечер, друг мой. Господь да благословит!

– Виоп giomo, мореход, – со смешком поприветствовал его менестрель. – Mилости просим в Фиш. Меня зовут Бенедетто. – Он снял шляпу и отвесил поклон.

Петер представил себя и своих спутников, которые успели собраться вокруг него.

– Что ж, дорогой Бенедетто, значит ты с юга?

Менестрель утвердительно кивнул.

Не найдется ли здесь милосердного человека, кто бы приютил на ночь сих агнцев Божьих?

Бенедетто улыбнулся и погладил свою острую черную бородку.

– Думаю, не найдется, старик. Это свободный город, но не щедрый. Я играю па берегу, и они не трогают меня, но это все, что я получаю за свою музыку.

– Но, – настаивал Петер, – разве холодная вода остудила их сердца?

– Ах, друг мой, – с улыбкой отвечал Бенедетто, – здешние жители бежали с юга от войн меж домами Гвельфов и Гибеллинов дабы спрятаться в горах. Немногие говорят на твоем языке, и ни у кого нет времени на путников – разве что обменять товар на звонкую монету.

Петер почесал затылок и посмотрел на детей.

– Не знаю, о каких войнах ты говоришь, но разве войны чем-то отличаются одна от другой.

– Верно, верно говоришь. Однако выслушай: одеяние твое свидетельствует об священническом сане, поэтому тебе след искать друзей среди гвельфов, но держись подальше от гибеллинов.

– Откуда мне знать, кто из них кто, да и что это за разделение?

– Гвельфы союзничают с римским напой, а гибеллины воюют на стороне восставших лордов. Конечно же, и те, и другие преклоняют колени пред Церковью, – что весьма озадачивает. Однако в южных городах они ожесточенно враждуют между собой.

– А кому ты будешь другом?

– Я – друг музыке, и пою своей прекрасной возлюбленной – реке.

– Станешь другом моим детям?

Бенедетто сел и стал беспокойно теребить дырки на порванных кожаных туфлях. Он слегка сморщился и почесал кончик длинного узкого носа:

– Вы наверняка подразумеваете, найду ли я для вас ночлег и еду, поэтому я спрошу, во сколько вы оцените… мою дружбу?

– Денег у нас нет, – ответил Петер.

Менестрель поднялся, улыбнулся и поклонился. Он перекинул лютню за спину и приподнял колпак.

В таком случае, signore, позвольте откланяться.

Петер взглянул на неряшливое селению и почувствовал себя неуютно. Солнце зашло, и все небо покрылось звездами. «В таком месте темнота – не товарищ», подумал он.

– Денег у нас нет, Бенедетто, но для тебя у меня есть особый дар.

Менестрель остановился и развернулся с вопросом на лице.

– Si?

– Я научу тебя одной балладе.

Музыкант поднял брови. Баллады – вот все его состояние, и возможность приобретения еще одной была соблазнительной.

– Я научу тебя «Песне о Роланде». Хорошая застольная баллада.

– Предложение заманчиво, – задумчиво ответил Бенедетто, – но вас более дюжины.

– Но ведь они маленькие, как и ты, – заметил Петер, – и довольствуются малым.

– Эта «Песня о Роланде», – продолжал Бенедетто, – хорошая баллада или германская баллада? – Он заметил угрожающий оскал Вила и быстро поправился: – Прошу прощения, я не хотел вас оскорбить, безусловно, нет. Но я слышал некоторые ваши баллады, все про войну, да кровавые поля Мэйфильда, да о ваших диких саксонских рыцарях и все такое прочее. И только не говори, что это одно из сказаний вашего Вольфрама фон Эшенбаха! Я предпочитаю петь о любви, вине и бабочках.

Вил со стоном закатил глаза, а Петер пожал плечами.

– Хм, а вы, дети, знаете балладу о подобных вещах?

Крестоносцы молчаливо стояли и пытались припомнить или хотя бы представить себе такую песню. Вил силился вспомнить песню, которую напевала фрау-бабочка из Вейера. Наконец молчание нарушила Мария.

– Мы можем научить его песне об Иисусе.

Бенедетто покачал головой.

– Нет, эта не подойдет, малышка. Мне не нужны детские песенки. Мне и так туго приходится в этом месте, а коли я запою нечто эдакое, жители деревни меня и вовсе утопят!