Артём Сергеев - Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца

• Название: Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца
• Автор: Артём Сергеев
• Издательство: Крымский мост-9Д, Форум
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-89747-062-4

Артём Фёдорович Сергеев (05.03.1921 - 15.01.2008) - генерал-майор артиллерии в отставке, родился в семье Сергеева Фёдора Андреевича (подпольное имя «Артём») и Сергеевой Елизаветы Львовны. После трагической гибели отца Артёма воспитывал в своей семье его друг и соратник Иосиф Виссарионович Сталин.

Воспоминания А. Ф. Сергеева поистине бесценны: он обладал уникальной памятью и мог восстановить практически с документальной точностью события любой давности, свидетелем которых был. В этой книге идёт разговор о Сталине в кругу семьи: как воспитывали детей, как трудились, как принимали гостей.

Для широкого круга читателей.

На фотографии на 1-й стороне переплета слева направо: Светлана Сталина, И. В. Сталин, Ольга Климович — племянница жены С. М. Буденного, С. М. Буденный, Василий Сталин, Артём Сергеев. Сочи. Гос. дача № 9. Август 1934 г.

---

Е. Г.: То есть такие письма относились к пе­риоду, когда Сталин уже был руководителем страны?

А. С.: Да, письма датированы и 1925-м, 1926-м, 1927 годами, когда Сталин был уже главой государства.

Мы с Василием Сталиным были аборигенами в этом детдоме: мы первые, кто туда попал. Первый раз меня мама повела за руку, мне два года с немногим было. Пришли, посмотрели. В следующий раз она уже взяла туда мой горшок — это означало, что меня оставляют в стационаре, со своим имуществом.

Помню, когда умер Ленин, мы ходили прощаться детдомом: был холод, и мы отморозили щеки, носы, потом нам их мазали гусиным жиром, и все прошло без следов. Осталось воспоминание и от Дома Союзов — как и что там выглядело, хотя мне и трех лет не было. И от похорон на Красной площади. Только я долго удивлялся: мы заходили с левой стороны от Спасской башни, а сейчас вход находится по центру. Потом понял: тогда, до постройки Мавзолея, был деревянный склеп, и вход в него был со стороны Спасской башни. Хорошо это все помню, и даже помню, что мы, дети, были очень огорчены, что умер Ленин.

В праздники — 1 мая, 7 ноября, в День Красной Армии и в День Парижской Коммуны (это тоже были большие праздники и проходили демонстрации) — мы мастерили красочные гирлян­ды, флажки, затем приходила грузовая машина, мы набивались туда стоя, чтобы все поместились. Кто стоял у борта — держали флажки. И как-то у меня, когда я держал флажок, низко опустив, его отняли — дотянулись и вырвали. Это, конечно, была трагедия. Мне все очень сочувствовали, потом пришли к выводу: слишком низко держал — так флаг не держат; его надо кверху поднимать и держать высоко (Артём Фёдорович вскидывает руку, словно у него флаг. — Е.Г.) — наука мне. Нас возили по городу—праздничное катание. На демонстрации тоже водили, но недалеко, просто чтобы почувствовать праздник. И это ощущение праздника, торжества, приподнятого настроения я помню до сих пор.

Помню наших воспитателей, служащих. Как- то во время голода из голодных мест с Поволжья к нам домой приехала Анна Альбухина, у нее де­ти умерли. Она жила у нас, потом стала повари­хой в детском доме, а затем какое-то время семье Сталина готовила.

Вообще повариха, прислуга — не было такого понятия и отношения. Было так: это наша тетя Ан­нушка. Мы жили дружно, домом, и тот или иной человек в доме имел те или иные обязанности. У Аннушки была в нашем доме комната, и когда дет­дом закрыли, а она ещё не перешла к Сталину, она там продолжала жить. Сказали как-то, что она выходит замуж и будущий муж — торговец яблоками. А мне нравились яблоки сорта розма­рин. И я её попросил сказать ему, чтобы торговал розмарином.

Еще повариха была Анна Степановна, которая затем работала в столовой в «Доме на набереж­ной». У нее был сын Гаврюша, который тоже жил в детдоме у нас. Потом он работал на Мосфильме, мы встречались и после. И они к нам в гости приезжали.

К сожалению, нас, детдомовцев, очень выкосила война, после войны нас осталось мало. Мы поддерживали отношения, но и оставшихся разнесло по городам и весям. Мы держались, как бы сказать, общиной, что ли, как лицеисты, может. И всегда с теплотой и благодарностью вспомина­ли то время и наш детский дом на Малой Никитской, дом 6.

«Рублёвские дети» войны

Подолгу Артём с мамой жили на даче в деревне Жуковка, где мама Артёма Фёдоровича ещё до войны, в 1937 году приобрела домик. В самой Жуковке, соседних Усове, Барвихе, Горках с ними соседствовали разные люди. Артём Фёдорович рос здесь, многих знал и до войны, и после — тех, кто вернулся. «Рублёвские дети» той поры и война — об этом наш разговор, идея которого принадлежит жене Артёма Фёдорови­ча Елене Юрьевне. Звоню как-то в очередной раз, чтобы договориться о встрече, трубку берёт Елена Юрьевна и, прежде чем передать её мужу, говорит: «Вы знаете, Катя, мне кажется, надо написать о детях правительства той поры, ведь Артём всех их знал, они дружили, общались. Невозможно смотреть телевизор! Говорят о какой-то золотой молодёжи, показывая Рублевку. Да какая она золотая?! Надо рассказать о той поре. Ведь нынешние правители отгораживаются от народа и отгораживают своих детей заборами и прочим средствами. А те были плотью от плоти народа и целиком разделили его участь. О них надо рассказать!»

А. С.: В своё время по Рублёвскому шоссе в сторону Успенского находились государственные дачи, на которых жили некоторые руководители советского государства с семьями. Дач было не так много, не все даже были огорожены, а если и были заборы, то довольно скромные. И жизнь была как бы на виду. Мы, дети, — и дачные, и деревенские — играли, дружили.

Дальше всех, в Успенском, жил член Политбюро Николай Михайлович Шверник. Его дочь во время войны работала в военном госпитале.

Часто на рублёво-успенских дачах бывал старый большевик Фёдор Никитич Самойлов, депутат IV Государственной Думы от фракции большеви­ков, рабочей курии, избранный в 1912 году, один из пяти депутатов-большевиков, которые в 1914-м были арестованы, судимы, сосланы в Сибирь. После революции он вернулся, активно работал, впослед­ствии был директором Музея революции. Его сын, инженер, с начала войны ушёл на фронт в звании младшего лейтенанта, в конце 1941 года погиб.

Ближе была дача члена Политбюро, секре­таря ЦК партии Андрея Андреевича Андреева. Его сын был бортинженером бомбардировщика дальнего боя. Слава Богу, прилетел столько раз, сколько и улетал — жив остался. Его дочь, и ны­не здравствующая Наталья Андреевна, работала в эвакогоспитале.

«Горки-4» — дача Сталина «Зубалово». Стар­ший сын Сталина Яков 1907 года рождения — инженер-электрик, окончивший электромехани­ческий факультет Института инженеров путей сообщения и железнодорожного транспорта. Он окончил и артиллерийскую академию, ушёл на фронт, воевал. Он долго считался пропавшим без вести, потом якобы оказавшимся в плену. Но нет ни одного достоверного, подлинного документа, свидетельствующего, что Яков находился в пле­ну. Вероятно, 16 июля 1941 года он был убит в бою. Думаю, немцы нашли при нём его документы и устроили такую игру с нашими соответствующи­ми службами. Мне в то время пришлось быть в немецком тылу. Мы видели листовку, где якобы Яков с немецким офицером, который его допра­шивает. А в моём партизанском отряде был про­фессиональный фотограф. Он на мой вопрос, ка­ково его мнение — фальшивка это или нет — ни­чего сразу не сказал и лишь через день уверенно заявил: монтаж. И сейчас криминалистическая экспертиза подтверждает, что все фотографии и тексты Якова якобы в плену — монтаж и фаль­шивка. Конечно, если бы Яков, как утверждали немцы, попал к ним, то они бы позаботились о достоверных свидетельствах, а не предъявляли бы сомнительные: то фотографии размытые, то со спины, то сбоку. Свидетелей тоже в итоге ни одного не оказалось: то они знали Якова лишь по фотографиям, но в плену опознали его, то такие же несерьёзные свидетельства. У немцев хватало тогда технических средств, чтобы и на киноплёнку снять, и на фото, и записать голос. Ничего это­го нет. Таким образом, очевидно, что старший сын Сталина погиб в бою.

Е. Г: А что думали дома: что Яша в плену или погиб?

А. С.: Тогда домашние серьезно полагали, что он в плену.

Василий же после окончания Качинского военного летного училища был направлен в бое­вую часть, вступившую в войну с самого начала, был тяжело ранен, после лечения вновь вернул­ся в боевой строй. Был награжден помимо дру­гих наград двумя орденами Боевого Красного Знамени.

Ближе к Москве, рядом с деревней Калчуга, «Горки-2». Там жили Ворошилов и Микоян. У Во­рошилова в семье жил Тимур Фрунзе, который уходил на фронт из этой семьи. Туда же и похо­ронка пришла. Поскольку вскоре после смерти Михаила Васильевича Фрунзе умерла и его жена, то Тимур, оставшись круглым сиротой, жил, как и его сестра Таня, у Ворошилова, так как никакой родни у них не было. Воспитал их Ворошилов. И он вообще многое сделал для них. Тимур, летчик-истребитель, погиб в январе 1942 года, ему было 18 лет. Какой это был прекрасный человек! Очень умный, очень справедливый — рыцарь в полном смысле этого слова. Тимур по всем характеристи­кам и задаткам был человеком выдающимся.

Ведь Тимура не должны были отправлять на фронт. Дело в том, что он закончил летное училище, но не прошел школу боевого мастерства. То есть опыта воздушных боев у него не было: летать научился, а воевать — еще нет. А у немецких летчиков уже имелся большой опыт боевых действий. И потому Тимур должен был остаться в Москве в войсках ПВО, когда полк его отправлялся на фронт. Но какой он устроил скандал! Воро­шилов говорил мне, что Тимура таким никогда не видел. Он встретил Тимура в Кремле: «Все равно на фронт пойду! Самолет не дают, но винтовку- то дадут мне! Что я здесь, в ПВО, как милицио­нер, нарушителей должен ловить? Нет, я воевать хочу! Врага бить!» Он был действительно необы­чайно воспитанным, благородным, сдержанным человеком, а тут кричал. В итоге добился своего, попал на фронт. И погиб.