Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

• Название: ОЗЕРО ТУМАНОВ
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Фэнтези

Елена Хаецкая разместила в сети текст новой книги, которая не будет предлагаться издательствам. Книга называется "Озеро туманов", объём около 30 а.л… Написана в жанре фэнтези.

Далее перепечатка из ЖЖ поста:

По этой ссылке: http://yadi.sk/d/dOO-AZOZ69jp6

Можно скачать мой новый роман "Озеро Туманов".

По жанру это фэнтези.

Роман большой, 30 авторских листов. Он в трех частях.

Файл — архив, тексты в. doc.

Это роман в жанре фэнтези. Пожалуйста, помните об этом, если вам покажется, что я как-то не так описала битву при Креси, хотя я старалась не отклоняться от того, что в книжках (про Креси и еще про Иоанна Слепого).

Заплатить за роман можно на яндекс-деньги

41001432598842

Или, если хотите, могу прислать данные, как заплатить на карточку. Если кто уже платил мне на карточку, данные устарели, карту меняли.

Сумму я предполагаю рублей от ста до двухсот.

Если вы живете за границей, если вы не умеете пользоваться яндекс-деньгами или переводить на карту, если у вас нет ста рублей, если вы считаете, что сначала нужно почитать, а потом уж платить, — не стесняйтесь, без сомнений скачивайте и читайте, заплатите потом или еще как-нибудь.

Единственное, о чем я прошу, — не выкладывайте в сеть, потому что я категорически против того, чтобы за мои тексты получали деньги какие-то левые дяденьки, которые никакого отношения к работе над этими текстами не имели.

Этот роман не будет предлагаться издательствам.

---

— Как удивительно здесь все, — говорил сир Ив Эсперансу, без устали блуждая по замку. Капитан в эти дни не отходил от него ни на шаг. — То мне все кажется незнакомым. Даже вид из окон сделался другим. Одни деревья выросли, другие погибли. И деревенские дома словно бы подступили ближе к стенам. А потом вдруг вижу какую-нибудь вещь из прежних — и разом все встает по местам, как будто из тьмы выступает часть комнаты, озаренная случайным лучом света…

Из библиотеки убрали пыль, насколько это оказалось под силу двум пожилым служанкам (молодым сир Ив не доверял и из замка их изгнал). В большом зале вывесили на стены все гобелены, какие только нашлись, и выставили там оружие и гербовые щиты. Для кухни по приказанию сира Ива нарочно был изготовлен новый котел. (Сир Ив не объяснял причины последнего новшества, поскольку она ему самому казалась несерьезной. Дело в том, что Ив брезговал трапезой Врана).

Эсперанс передал крестьянам повеление сира Ива — не оставлять про запас никакого зерна и все, какое найдется, употребить в пищу. Для посевов, сказал сир Ив, весной прибудет новое зерно на большом корабле из Англии. И если, прибавлял от себя Эсперанс, кто-нибудь этому не поверит и скопидомством доведет семью до голодной смерти, то сир Ив узнает обо всем, придет и покарает виновного. И если сам виновный тоже умрет, то сир Ив вынет из могилы и возвратит к жизни, а там уж не будет ослушнику никакой отрады, одно лишь вечное терзание.

О последнем прибавлении сир Ив, впрочем, не догадывался и просто радовался тому, что люди поверили ему и подчинились.

Капеллан боялся нового господина еще больше, чем старого. Про сира Врана думал капеллан, будто тот водит дружбу с дьяволом; а кто дьяволу друг, того дьявол не обижает. Но что такое сир Ив, который Врана одолел, — о том капеллан и гадать не осмеливался.

А пуще всего боялся капеллан, что сир Ив придет на исповедь и расскажет ему что-нибудь ужасное. Бывают такие исповеди, слыхал капеллан, — и особенно в Бретани, — после которых священник чернел лицом, замертво падал и уж потом не мог произнести на человеческом языке ни единого слова, а изъяснялся на особом наречии, которое понятно только духам, преимущественно падшим.

Поэтому капеллан улучил момент и остановил Яна — как бы невзначай.

— А что, Ян, — заговорил капеллан, — вижу, хорошо тебя кормит новый господин.

— Не жалуюсь, — ответил Ян коротко.

Капеллан втянул руки в рукава, поежился.

— И ростом ты, Ян, как будто больше стал, и в плечах раздался, — продолжал он.

— Время у меня такое, — сказал Ян. — Иду в рост. Но это все не ради меня самого, а ради того, чтобы лучше служить моему господину.

— А какой он, твой господин? — Тут капеллан вплотную подобрался к тому, что интересовало его больше всего.

— Об этом люди и поумнее меня ничего не знают, — ответил Ян. — Но сам герцог Монфор, — он приподнялся на цыпочки, чтобы выразить благоговение перед этим именем, — признал моего господина за того, кто он есть, иначе говоря — за сира Ива де Керморвана; а что к тому можно прибавить — не моего ума дело!

— Но настоящий ли он человек? — продолжал допытываться капеллан. — Или же он только видимость человека, данная нам как искушение?

Ян показал рассеченную бровь, приподнял волосы, явил шрам на лбу.

— Видали? Это все я получил, когда дрался за моего господина с людьми, которые были покрепче вашего, — сказал он. — Ух, и лупцевали же они меня прямо на улице! И повалили, и ногами били, и еще дубинкой. Но я в долгу не оставался и отбил им детородные органы, и перебил голени, и напинал им в живот, ну а потом пришел еще брат Эсперанс, который стал теперь капитаном Эсперансом; и мы вдвоем одолели десять таких дерзецов.

— И к чему ты мне это рассказываешь, Ян?

— К тому, что за моего господина я дрался, не жалея ни себя, ни противников моих; как же мне отвечать на вопрос — человек ли он или только видимость? А разве за видимость можно подраться до крови? Будь сир Ив одной только видимостью, я бы ограничился плевком — плюнул бы в негодяев да и уносил бы поскорее ноги.

— Скажи-ка мне вот что, Ян, но сперва подумай хорошенько, чтобы тебе не ошибиться с ответом: ходил ли сир Ив к мессе и видел ли он Господа?

— А что мне хорошего будет, если я отвечу правду? — дерзко спросил Ян.

О чем-то капеллан и сам заранее догадывался, а что-то снизошло к нему как наитие, потому что он обещал:

— Я научу тебя разбирать и рисовать буквы, и ты сможешь читать и писать, если захочешь и будешь усерден.

Ян аж побелел, и вся спесь от него сразу убежала, запряталась в углу, скорчилась там и задрожала.

— А разве такое возможно, чтобы я научился буквам? — тихо спросил Ян.

— Это для кого угодно возможно, кроме слепцов и слабоумных, а у тебя к тому есть расположение, — сказал капеллан. — Отвечай теперь на мой вопрос и берегись: если ты солжешь, я научу тебя буквам неправильным!

— Сир Ив де Керморван почти каждый день, что находился в Ренне, был у мессы и не раз он встречал Спасителя, и было ему назначено такое же испытание после победы над сиром Враном, и Спаситель не отвратился от сира Ива. Это возвестили от имени архиепископа Рено, да удержит святой Гвеноле его душу в своем кошельке, который носит у пояса!

— Разве у святого Гвеноле есть кошелек у пояса? — удивился капеллан.

— У нас в Керморване — нет, и в Ренне — тоже нет, а вот в Нанте, сказывали знающие люди, есть такой кошелек, — ответил Ян.

С того дня капеллан начал учить его буквам, и Ян перестал спокойно спать: каждое мгновение виделись ему завитки, исполненные глубокого смысла, например — «а», «о» или «з»…

* * *

Эсперансу не давал покоя рассказ Неемии, и скоро уже капитан ни о чем другом думать не мог, как только о корриган и ее освобождении.

Неемия сказал, что отнес корриган на своих плечах к ручью и там, по ее просьбе, оставил. И Эсперанс тоже отправился к ручью.

Быстрый поток бежал, то скрываясь среди снега и жухлой травы, то вдруг посверкивая на поверхности. Здесь было светло; кусты, облепленные снегом, тянули ветки через русло. Они гнулись к земле, образуя над ручьем множество округлых арок, и вода протекала под ними, казалось, с особенным весельем, заворачиваясь на бегу в десятки крохотных водоворотиков.

Еще никогда, ни разу за все те годы, что минули со дня расставания, Эсперанс не различал след своей корриган так отчетливо. Он присел на корточки, рассматривая снег и траву, протыкающую мягкий сугроб. Вот здесь лежала корриган, набираясь сил. Здесь она провела несколько дней. Он закрыл глаза, и тотчас Гвенн предстала ему. Тонкое в кости, исхудавшее существо, одетое длинными красными волосами. Не рыжими, как изредка встречается у людей, а ярко-красными, как мясо. Ее глаза были широко распахнуты и не моргали; в них отражался весь мир разом. Зрачки ее вместили в себя луну и звезды; видны в них были и сухие листья, бесплодно задержавшиеся на ветках, и ручей, живая серебристая змея; и быстрые силуэты пролетающих птиц… И каждое облако, проплывающее в вышине, отбрасывало на них свою тень.

Ее тело оставалось неподвижным; ни снег, ни ветер не могли заставить ее даже вздрогнуть — напротив, она набиралась сил от каждого порыва ветра, от каждой пригоршни холодной влаги с небес.

А потом ее обнаружили крестьяне. Это случилось здесь же, на берегу ручья. Сперва это были дети — двое мальчиков, братья. Младший был весь в соплях и с болячкой в углу рта, но веселый и, если отмыть, хорошенький; старший так и лопался от чувства собственной значимости, а лицо у него было рябое.

Стоя там, где долгое время пробыла его возлюбленная, Эсперанс обрел способность смотреть ее глазами. Должно быть, она оставила после себя эти картины подвешенными в воздухе. Корриганы иногда поступают так, когда хотят передать весть о себе.

Младший вдруг остановился и схватил за руку старшего.

— Там кто-то есть! — прошептал он, показывая на высокую траву.

Старший нахмурился.

— Вечно тебе мерещится!

— Нет, — настаивал маленький мальчик, — там кто-то лежит… Оно нас видит.

Теперь и старшему стало не по себе.

— Подожди-ка здесь, — бросил он и осторожно стал пробираться к зарослям. С каждым шагом он все отчетливее ощущал на себе пристальный взгляд, однако, поскольку меньшой брат все время видел его, не хотел показывать страха.

Он присел на корточки, раздвинул траву руками… С земли, наполовину занесенная листьями, смотрела на него корриган. Будь она человеком, мальчик, не усомнившись ни на мгновение, принял бы ее за знатную даму. Но в том-то и заключался страх, что она явно принадлежала к потустороннему миру. Красные пряди, разметавшись, прилипли к земле. Иней покрывал их, снежинки блестели вокруг ее лба. Искаженный образ ручья, тени птиц и деревьев, влага, исторгнутая ветром, — все это мальчик увидел в неподвижных расширенных зрачках корриган. А затем, к своему ужасу, он заметил там и собственное отражение.