Николай Полунин - Орфей

• Название: Орфей
• Автор: Николай Полунин
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Девушка... поедем, да?

- Я и сама доеду. Нечего мне!..

- А я потом? Садитесь, садитесь.

...В ожидании электрички Инна купила "Бурду". Фотографии на первых страницах газет на лотке почему-то показывали одно и то же - поваленные деревья, опрокинутые машины. Бред какой-то. И журнал Инна листала, не видя. Она, Инна Аркадьевна Старцева, молодая и чрезвычайно эффектная женщина. Свободная. Действительно свободная, до того даже, что может хоть сейчас отправиться в Америку к мужу, который все простит. Ее состояние выражается в числе с пятью нулями. В деньгах, естественно, не в рублях. У нее здесь прекрасный круг общения. Мужчин она выбирает сама. С нее наконец-то сброшены путы мистической зависимости от неких пусть реально существующих, но все-таки потусторонних сил. Ей больше, слава Богу, не увидеть сна, начинающегося вспышкой, цветами, зеленым газоном и дорогой. Она свободна! Нормальна и свободна!

Засмеявшись, Инна кинула непрочитанную "Бурду" в урну, полную бутылок и оберток от мороженого. Загудела электричка.

Так отчего же ей так одиноко сейчас? Потому что он ушел и сказал: "Прощай", - а она не нашлась, что ответить?

***

Телефон звонил, а я не поднимал трубку.

Короче, уговорил нас Сергей Иваныч. Да по-другому и быть не могло. Ну, куда нам действительно? До первой проверки документов. Был бы я один, а так все выдумки мои... "Переможетесь пока", - сказал Сергей Иваныч, вводя нас с Ежичкой в светлую двухкомнатную квартиру на Лианозовских дубовых бульварах. И машина у него нашлась, и квартира, и ключей связка. Я боялся показать свою тревогу, за Женей по пути посматривая. Она выглядела молодцом, а сам я вдруг себя почувствовал как рыба в воде. В квартире Сергей Иваныч сунулся в холодильник, в ванную. "Ну, сейчас привезут, что надо. Вот Веник, всегда у него шаром покати. Холостяк, не то что мы..." Сергей Иваныч держался легко и свободно, будто ничего особенного. Один раз себя выдал: в коридоре, когда прощались. "Неужели она?" А Женя была в комнате. Я покивал только. "Ну, вы тут отдохните. Через пару часов продукты подвезут. Очень прошу никуда не выходить. Кто подвезет, тот сам дверь откроет". У меня потом было сильное желание проверить, не сидит ли Сергей Иваныч на лестнице, карауля. Я не строил иллюзий, что это за квартира, что никакому не Вениамину она принадлежит. И о своем дальнейшем мог вполне предположить. О нашем. Моем и Жени. Вот за нее вообще всерьез возьмутся. Мне стало совсем нехорошо.

- Что ты? Игоряша... - Ежик вытирала мокрые волосы.

- Писать хочу. А ты все заняла. Мучаюсь.

- Дурачок. Иди скорее. Что не постучал?

- Я стеснительный.

Первые сутки мы спали. Вторые - разговаривали и смотрели телевизор. "Время", "Вести", "Времечко", все информационные программы, какие могли найти. Не очень я многим от Жени отличался в своем неведении относительно здешних событий. Телеканалы новые появились. Я думал, их будет больше. Все показывали последствия урагана. Когда шли эти кадры, или бессмысленные фильмы без начала и конца, или международные новости, или шоу, которыми нас хотели развлечь, мы любили друг друга. Ежичка была точно такой же, но теперь вскрикивала. Я все ждал. И дождался. Вечером она разрыдалась на кухне. Я сунулся, она глухо попросила не ходить. Вертел рюмку с коньяком, слушая затихающие звуки. Крольчатник вспомнил, Ксюху, стекло, которое не смог пробить. С ними-то со всеми - что? Выпить я так и не решился. Всхлипывая, Ежичка утихла совсем. Ничего тут нельзя было сделать, ничего. Представились какие-нибудь светлые палаты реабилитационной клиники. По телевизору шла реклама стирального порошка.

...Я осторожно высвободил из-под Ежкиной головы руку с гипсовой повязкой. С тем, кто привез огромную картонную коробку, напомнившую многое, прибыл и врач. Почистил мне загноившийся лоб и загипсовал кисть. "На рентген надо. Ясно, что перелом, но неизвестно, со смещением ли". Первый, которого я тоже не знал, взглянул вопросительно. "Обойдусь", - сказал я.

Утром этого дня заехал Сергей Иваныч. Передал портфель с экземплярами "Министра...", пачку вырезок. Деньги привез, много. До чего все-таки честные люди. Спросил, удобно ли здесь, не надо ли чего. Я поблагодарил, попросил, если можно, задержаться еще сегодня и, возможно, завтра. Я уже начинал ждать, чувствовал по некоторым признакам, что Женю пока снимать с места не надо. Она ведь и в той шикарной квартире прижиться не успела. Ей-Богу, я боялся трогать ее и ни за что бы не стал, но мы вдруг оказались так рядом... Я увидел, что она страшится сама. Но все было замечательно. Все наше вернулось к нам, хотя вечером она расплакалась на кухне.

Ежка спала, я ее укрыл. Стола для бумаг тут не было, я сел в большой комнате в кресло под торшером. Прежде чем в портфель лезть, зажмурился и постарался еще раз все вспомнить. Продумать. Снова та моя дурацкая привычка.

А) ...отчего Сергей Иваныч при нежданной встрече сразу этот вариант предложил. Само собою, как бы подразумевая, что в бегах я (Ежку никто со мной встретить, конечно, не предполагал, тут что уж) и в Зачатьевский не явлюсь. Ответ: меня там ждали. И давно ждали. Понятия не имею, что там сейчас и как. С того начать, что мне пришлось бы доказывать долго-долго, что я - это я. Без ссылок на НИИТоВ вряд ли бы обошлось, я ж не имею полезной привычки хранить документы вне дома в абонированной ячейке.

Бэ) ...по отрывочным его репликам понять можно, что ждали и там" в лесу, а значит, и вся жизнь моя отшельническая для них - "как простое стекло".

Вэ) ...и Крольчатник.

Гэ) ...и Гордеев? Стоп, этот вопрос я себе уже задавал. Отставим пока в сторону его загадочную фигуру.

Дэ) ...и глаза пора бы открыть.

Я сделал вид, что зажмурился только затем, чтобы преподнести себе сюрприз. Рецензии читать было интересно. Полемические две статьи, в которой одной "Министр..." просто упоминается, а во второй всему мне устраивался доскональный разбор, - еще интереснее. Я посмотрел, кем подписана. А, ну это понятно. На оборотах вырезок проставлены даты. Последняя - 97, март. Долго же меня поминали. И стопочка хорошая, два десятка с лишним штук. Раньше никогда к упоминаниям о себе трепета не испытывал.

Я прекратил играть сам с собой в поддавки и развернул газетный лист на две полосы. "Мерседес" должен быть расстрелян!" - поперек, крупно, и полоса вывороткой, то есть не белый фон, черный шрифт, а вычерченная засветкой бумага, в которой белый текст светится. Эффектно, но не более того. Вот тут автора "самого провидческого романа постперестроечной России" превозносили всяко. Параллелей, правда, между выкатившимся аккурат к Новому, 1995 году, триллером и войной, разразившейся на Кавказе, проводилось мало. Недостаточно, на мой взгляд. При желании их можно было и больше набрать. Имеется в "Министре..." одна сюжетная линия... Зато дневники Левы Федотова, якобы предсказавшего Великую Отечественную, цитировались вовсю. Я читал эти дневники. Любой заинтересованный вопросом мог прочесть. Ничего особенного. Просто мальчик думал без шор в сознании. То ли от общего ума, то ли просто по привычке, не разглагольствовал вслух, а тихо записывал. Почему и уцелел до самого 43-го, чтобы погибнуть в той хорошо им продуманной и признанной неизбежно вот именно такой, а не какой говорили все, войне.

Но я-то и не думал!..

Спокойней, сказал я себе. Не заводи все сначала. Женю тебе вернули. Гордеев, кем бы на самом деле ни был, вернул. Будь рад.

Надо же, как меня достало. Я уехал в первых числах ноября 94-го. Сразу после... Дней не хватило, чтобы понять смысл их затеи. Какой "черный вторник"! Их, может, "вторников" этих, еще случится...

Женя застонала, заметалась, я пошел к ней. Сколько ей будет сниться тот автобус?

Мне внезапно дико захотелось, чтобы под рукой оказалась клавиатура. Или машинка. Или бумага. Я представил себе, что работаю, и это было приятно. Впервые за годы (случай в Крольчатнике не считается, да там и не по-настоящему было) - приятно, а не страшно.

Сложил газетный лист, присоединил к другим, убрал в портфель. Взвесил на руке книжку. Яркий глянцевый том. Как и требовалось быть. Как мечталось. В оформлении обложки использован коллаж из газеты, первой гласно приклеившей к тогдашнему министру обороны кличку по названию автомобилей-иномарок, которые он коллекционировал. Это у меня, значит, двенадцатая... не то тринадцатая? Да, тринадцатая, чертова дюжина. Говорят, к концу второго десятка своих вышедших книг их перестаешь считать и начинаешь путать. Однако - тринадцать. Каков простор для нумерологических построений. Раскрывать роман нет никакого желания. Соображения под буквами алфавита продолжались.

Е) ...конечно, я жил в лесу не как на необитаемом острове. Приемничек, правда, почти сразу сдох, но война - это не такая вещь, чтобы мимо пройти. Но, во-первых, до самой первой своей весны я был слишком занят борьбой за выживание и действительно ничего не знал. Позже - все-таки был я выключен из сферы действия средств массовой информации. Из-под давления СМИ. Это полностью. А главное, ведь я уехал, чтобы забыть, вот и забывал. Да и помогли мне, как выяснилось, весьма успешно. На консервации я находился, по их меркам. Отсюда вытекает, что