Вэвиан Фэйбл - Золотая рыбка. Часть 1

• Название: Золотая рыбка. Часть 1
• Автор: Вэвиан Фэйбл
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1999

Принято считать, что полицейские глупы, продажны и толку от них никакого, но штампы далеко не всегда верны. Дениза Врай — не совсем обычный полицейский. Во-первых, она умна, во-вторых, иронична, в-третьих, безмерно любит влипать в самые рискованные и опасные истории. Ее нисколько не привлекает охота на заурядного маньяка, непременно подавай преступление позаковыристее и помасштабней. А если твой напарник — насмешливый тип, к которому ты неровно дышишь, то будешь из кожи вон лезть, чтобы опередить его и размотать странную и запутанную историю. В городе орудует загадочная банда, которой противостоит не менее загадочный борец за справедливость. Мимо такого безобразия Дениза пройти не может и быстро втягивается в опасную игру, где заранее не скажешь, кто свой, а кто — чужой.

Маньяки, террористы, заурядные грабители — не так-то легко урвать минутку-другую на личную жизнь, и без того полную проблем. Так недолго и превратиться в законченную суперменшу, раскидывающую врагов одной левой, от которой мужчины шарахаются как от огня. Но если главное оружие героини — не пудовые кулаки, а язвительность и острый ум, то и сильный мужчина найдется и сумеет оценить столь яркий характер нашей сыщицы.

---

Высвободив руки из-под головы, он крепко обнимает меня за талию; мы перекатываемся друг через друга, он наваливается на меня всем телом, я беру его лицо в ладони и прижимаюсь губами к его губам. Затем глажу его спину, поочередно перебирая все мускулы, благо их там предостаточно. У пояса белых полотняных брюк моя рука на миг замирает, затем перемещается ниже. Я ласкаю его узкие, литые бедра, гладкую, упругую кожу.

Даниэль поднимает голову.

— Не пора нам домой? — Голос его звучит хрипло.

— Успеется, — отвечаю я и снова ищу его губы.

Он находит мои, однако не останавливается на этом, покрывая поцелуями шею, плечи. Руки его ласкают меня с интересом первооткрывателя и с поразительной изобретательностью. Вот уж никогда бы не подумала, что Хмурый способен проявить творческую инициативу по этой части. Вообще не предполагала в нем способностей, какими он изумляет меня в последующие минуты. А впрочем, отчего бы не признаться, что нечто подобное я все-таки ожидала, иначе с чего бы последние недели буквально места себе не находила!

Мы лежим в душистой траве, одежда наша в беспорядке разбросана вокруг. Над головой у меня темное небо с мириадами сверкающих звезд, позади — уходящий вверх склон холма, по коже пробегают разряды тока от прикосновений Хмурого, от его поцелуев. Затем у меня вырывается возглас освобожденного желания и сладкой истомы и сознание мое отключается.

То, что происходит со мной, не поддается описанию, я удивляюсь, что еще жива. Не знала, что умирают не только от горя, но и от блаженства.

Когда мы с Хмурым возвращаемся, у костра сидят лишь Лацо и Дональд. Мой друг вроде бы не замечает нашего появления, но ковбой не удерживается от реплики:

— На людях эта парочка готова разорвать друг друга на куски, а наедине — вот вам, пожалуйте.

Дональд поднимает взгляд — задумчивый, мечтательный, отблеск костра чертит на его лице причудливые узоры.

— Я хочу работать, — жалобным тоном произносит он.

— Кто мешает? — сочувственно отзываюсь я.

— А вы сможете спать под стук машинки?

— Ради тебя мы на все согласны, — великодушно отвечает Лацо.

— Что это ты собираешься печатать? — интересуется Хмурый, ничего не знающий про творческие муки Дональда.

Дональд бросает на меня обиженный взгляд.

— Ты ему не сказала?

— О чем? — с невинным видом спрашиваю я.

— Значит, не сказала, — сокрушенно качает он головой. — Тогда о чем вы там говорили? И вообще, где вас так долго черти носили?

— Мы были в кино, — бросаю я и, желая пресечь дальнейшие расспросы, поворачиваюсь к Даниэлю: — Мой друг пишет роман.

— Ясно, — кивает Хмурый и спрашивает: — Вместе с Дональдом?

Лацо разражается неприличным хохотом, я пинаю его в лодыжку. Он, сграбастав меня в охапку, перебрасывает через костер. Я лечу, не дыша, пока меня не подхватывает Дональд и, опустив на землю, тотчас прячет голову, поскольку я жажду мести. Затем поспешно вздевает обе руки кверху в знак того, что сдается. Коллеги не любят сражаться со мной, поскольку я избегаю ближнего боя, стараясь держать дистанцию в поединке с мужчинами, превосходящими меня весом и силой. Я предпочитаю пускать в ход ноги. Когда взлетаешь в воздух, чтобы вмазать ногой, тут уж не соразмеряешь силу. Поэтому мои противники решают капитулировать. К тому же Дональд начинает впадать в транс — верный предвестник вдохновения. В полной прострации бродит по Лужайке, не замечая, что вот-вот угодит в костер. Счастье, что вовремя успевает свернуть в сторону.

Лацо воюет с Даниэлем, но борьба односторонняя: ковбой держит в руках два полных бокала, один из которых пытается навязать Хмурому, а тот отказывается. Лацо не унимается, и я спешу Даниэлю на выручку. Пробую, что там за жидкость. Джин! Как давно я о нем мечтаю! Я с наслаждением опрокидываю в себя содержимое бокала.

Раздается стук машинки, тарахтящей, как пулемет; нетерпеливые пальцы Дональда не щадят клавиш. На бумаге рождаются строка за строкой, и, проходя в дом, я слышу, как Дональд сам себе диктует. Он не отрывает глаз от листа бумаги, опасаясь, как бы не заехать за поля и тем самым не пустить по ветру ценные мысли. Метод в принципе правильный, но у него один недостаток: Дональд часто делает опечатки; в таких случаях, бормоча проклятия, он исправляет ошибку, затем, разогнавшись, нещадно терзает многострадальную машинку… до очередной опечатки.

Когда, приняв душ, я ныряю в постель, творческое неистовство Дональда достигает апогея и пулеметный стрекот слышен даже в моей комнате. Я натягиваю на голову одеяло, на чем свет стоит кляня Дональда. Только и слышно: тук-тук-тук-туктуктук, щелк, щелк, черт тебя побери; краткая пауза, затем все повторяется сначала. Эмоциональные вставки весьма однообразны.

Разнообразия ради отворяется дверь, и по голосу Хмурого я чувствую, что он улыбается.

— Спишь?

— Уснешь тут!

— Он и вправду пишет роман?

— Клянется и божится, что да. Тебя это удивляет? Признаться, я и сама не ожидала, хотя Дональд давно грозил разрешиться шедевром. Ты ведь ничего о нас не знаешь. Дональд — мой друг, и, пожалуй, единственный. Ему можно поплакаться в жилетку, перед ним нет нужды постоянно строить из себя этакого суперсыщика в юбке. Дональд — человек совершенно необыкновенный, и если он вдруг взялся за сочинительство, то результат наверняка будет ошеломляющим. Поэтому от нас требуется скоротать бессонную ночь с должным пиететом.

— С пиететом все в порядке. — Хмурый усаживается рядом со мной. — Но объект преклонения я, вероятно, вправе избрать самостоятельно.

— Лишь при условии, что на долю моего друга-сочинителя тоже кое-что останется.

— Договорились. Я хочу спать здесь. С тобой.

— Я слышала из твоих собственных уст утверждение, будто ты любишь спать только один.

— Вкусы меняются. Теперь бессонная ночь под стук пишущей машинки для меня предел мечтаний.

Даниэль укладывается рядом со мной, заложив руки за голову. Я пристраиваюсь у него на плече, он отводит мои волосы от своего лица, и рука его, продолжая движение, ласкает меня.

И тут я совершаю промах.

— Скажи, тебе что-нибудь говорит имя Хольден? — спрашиваю я. — Йон или Любош Хольден?

Даниэль замирает, но всего лишь на мгновение. Затем вскакивает столь резко, что я отлетаю в сторону. Схватив меня за плечи, он кричит мне прямо в лицо:

— Как ты узнала?

— В чем дело? Рехнулся ты, что ли?

Отпустив мои плечи, Хмурый включает свет. Пристально вглядывается мне в глаза. Постепенно лицо его смягчается.

— Мне так хотелось уберечь тебя от этого, — с улыбкой говорит он.

— От чего на сей раз? Любопытно узнать, зачем ты пудрил мне мозги, когда я впервые поинтересовалась бандой мотоциклистов? Навешал лапши на уши, вместо того чтобы честно поделиться информацией. Почему?

— Потому что ты заинтересовалась рокерами в связи с Мартином.

— Ну и что?

— Длинная история…

Я пожимаю плечами:

— Времени у нас навалом.

Встав с постели, иду в дальний конец комнаты. Всей одежды на мне — пышные волосы, да и те в беспорядке. Даниэль стыдливо отводит глаза, а я запускаю в него туфлей и, отыскав пачку сигарет, закуриваю.

— Накинула бы на себя что-нибудь, — советует он, раскачивая на пальце мою туфельку. Сам-то Даниэль вроде бы одет — на нем неизменные белые полотняные брюки, — но если вам доводилось видеть мужчину в штанах свободного покроя и из тонкой материи, вы знаете, что это куда хуже, чем неприкрытая нагота. Не обращая внимания на его деликатную просьбу, я возвращаюсь к постели и усаживаюсь в ногах, натянув на плечи легкое одеяло.

— Вся эта история не понравилась мне с самого начала, когда Шеф под видом рокеров послал вас с Дональдом на разведку. Нет чтобы снабдить подробной информацией, так он с размаху швырнул вас в глубокую воду. Ну а если бы вы, не дай бог, напоролись на них? Знала ты о башмаках со стальной прокладкой, об изуверской жестокости бандитов?

— О жестокости была наслышана.

Хмурый неодобрительно качает головой.

— Не поленись в понедельник перелистать досье. Я собрал все, имеющее к ним отношение, перелопатил все материалы, связанные с разбойными нападениями рокеров, и обнаружил кое-какие любопытные подробности. Первый случай, как тебе известно, произошел осенью. Налетчиков было двое. Они инсценировали несчастный случай, а когда ничего не подозревавший водитель остановился, его убили. В машине находилась еще молодая женщина, ее избили и изнасиловали. За отсутствием улик дело заглохло. Но осталась крохотная зацепочка: личность жертвы. Поскольку убитый был профессиональным гангстером, возникла версия о разборке между враждующими группировками. На том и порешили.

Очередной налет произошел весной, но никому даже в голову не пришло сопоставить оба случая. На сей раз обошлось без убийства, мужчину избили до полусмерти и ограбили. К счастью, в машине он был один. Третий случай разыгрывался по отработанному сценарию; женщину, сидевшую за рулем, изнасиловали оба налетчика. Кто-то из живущих поблизости вызвал полицию, и бандитам удалось улизнуть лишь в последнюю минуту. Последовал короткий перерыв между налетами, а в следующий раз рокеров было уже трое. Третий — невысокого роста и щуплый — стоял на стреме, почти не вмешиваясь в ход событий, разве что разок-другой «для понта» пнет беззащитную жертву. Башмаки со стальной прокладкой не раз упоминались в показаниях свидетелей, нанесенные ими удары пострадавшие называли «убийственными».