Маргарита Меклина - Моя преступная связь с искусством

• Название: Моя преступная связь с искусством
• Автор: Маргарита Меклина
• Издательство: Русский Гулливер/Центр современной литературы
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91627-081-5

Маргарита Меклина — прозаик и эссеист. Выросла в Ленинграде, с 1994 года живет в США. Дебютировала в литературе в 1996-м году публикациями рассказов в альманахах «Вавилон» и «Митин журнал». Лауреат премии Андрея Белого в номинации «Проза» (2003) «за героическое неразличение реального и возможного миров, за книгу „Сражение при Петербурге“ — побочный трофей этого неразличения». Лауреат «Русской Премии» за 2008 год в номинации «Малая проза» за рукопись «Моя преступная связь с искусством». Лауреат премии «Вольный Стрелок» (2009) за эпистолярный роман «Год на право переписки» (совместно с А. Драгомощенко). Считает, что существование в двух культурах дает ей больше возможностей в противостоянии языковой и социальной среде, в какой бы стране она не жила, а также, что к «писателям-билингвам можно относиться только как к бисексуалам — с завистью».

В своих коротких текстах балансирует на грани фикшн и нон-фикшн, жизни и творчества, России и США. Ее сюжеты по замысловатости могут сравниться лишь с Борхесом, стиль — с Набоковым, а послужной список стран, в которых она побывала и откуда заняла своих литературных героев, составит честь любому шпиону. Эта книга познакомит вас с художником, крадущим картину из музея в Берлине; с проживавшими в Аргентине еврейскими гаучо; с девушкой, беседующей на линии экватора в Эквадоре со своим мертвым любовником; с дальневосточным ученым, размышляющим о сталинских временах, и другими яркими персонажами.

Книга — лауреат «Русской премии» 2008.

---

«Это Билли!» — вскричал вдруг Паскаль.

По улице брел старик в драном кашемировом свитере, из-под которого торчал муаровый воротничок когда-то модной рубашки. Брюки его были тщательно выглажены, но материал простоватый; на голове — кепка щегольская по фасону, но из дешевого полиэстра.

«Скорее, а то он уйдет, за ним!» — дергал Феррару Паскаль.

«Это не он, но похож», — убыстрив шаг и возбужденно повернув голову в сторону кашемирового старика, промолвил Феррара. Эта игра заворожила его и он казался еще более энергичен, бордовело бордовое поло, лысый череп сверкал.

«Новости о Билли доходят до меня примерно раз в год, под Рождество, когда одна из родственниц наносит нам ежегодный визит, и они имеют тенденцию ухудшаться. Сначала я узнал, что они остались без денег, в прошлом году умерла его престарелая мать, с которой они вместе тут жили (она единственная поощряла его занятия фотографией), а после ее смерти Билли, говорят, стал совсем странным, так что не удивлюсь, если он вовсе не пустит нас на порог!»

С этими словами профессор нажал на кнопку тридцать четыре. Хриплый голос из железной рифленки на домофоне начал откашливаться. «Что, что он сказал?» — пропустив несколько отрывистых реплик, которыми Феррара обменялся с выползшим из железной решетки осевшим старческим голосом, спросил Паскаль, но профессор уже тащил его за собой со словами: «Нам повезло, он дома и рад будет нас видеть!»

В лифте пахло мочой; рядом с лифтом на полу было подозрительно влажно.

Феррара внимательно посмотрел на блестящее пятно влаги и также внимательно, высоко поднимая ноги в сандалиях без носков, его обошел.

Дверь в квартиру Билли была приоткрыта. Паскаль по почтальонскому опыту знал, что двери всегда приоткрыты именно в бедных квартирах. Иногда, когда он входил в такую квартиру с посылкой, получатели не понимали, что это от их бесплатно предоставленного им адвоката или с бывшего места работы (откуда им пришлось уйти по болезни), и сразу отскакивали от него: «Нет-нет, мы не будем платить!», думая, что он пытается им что-то продать, и Паскаль объяснял терпеливо, что денег не надо, что он почтальон и вот им прислали подарок. Недоверчивость в глазах получателей исчезала мучительно медленно, а когда Паскаль рассказывал эти истории коллегам на почте, они смотрели на него с таким недоумением, что Паскаль понимал, что он, пожалуй, из них самый внимательный и чувствительный почтальон.

Очевидно, Билли услышал их голоса, потому что из приоткрытой двери вдруг раздалось: «Входите, входите!», и когда Паскаль зашел на порог (в квартире стоял сложный запах немолодого человека и его одиночества), навстречу ему, с шарканием и откашливаниями, вышел растрепанный, с плохой пятнистой кожей старик (Паскаль тут же отметил клочки волос на голове и небритые пучки на щеках), в плотной хлопчатобумажной мастерке с именем никак не относящегося к нему британского колледжа и с босыми ногами. Паскаль попытался сделать вид, что не заметил этих черных, распухших, с потрескавшейся кожей и ранами ног, но его взгляд все время невольно стремился туда. «Похоже, подагра», — шепнул Феррара, который тоже все замечал.

Билли закашлялся и, откашлявшись, спросил сигарету. Лицо у него было оплывшее, но в нем еще можно было различить анфас молодого лица, в юности сухощавого (что было сразу ясно Паскалю по фото в гостиной, впоследствии, впрочем, оказавшимся портретом мальчиковой Биллиной дочери, которыми — и портретом, и дочерью — он очень гордился). «Она в театре играет и пишет пьесы», — пояснил он.

Кожа у него на шее висела, большой нос с горбинкой придавал оплывшему лицу некую негармонирующую с этой нездоровой рыхлостью хищность, и весь его запущенный вид сильно разился от вида краснощекого почтальона и немолодого, холеного, заботящегося о холестероле профессора.

Паскаль достал из нагрудного кармана мятой белой рубашки полусмятую пачку (черные в Италии он носить не решался) и выудил две — все, что там оставалось. «Спасибо!» — с достоинством просипел Билли, и Паскаль подумал, что надо же, вот совпадение, как раз закончилось курево и тут же с табачком подоспели незваные визитеры, но потом заметил стоявшее на книжной полке грязное блюдце с перхотными пятнами пепла и нераскуренными, девственно нетронутыми сигаретами, и ему стало неловко, как будто он уличил Билли во лжи.

«Мы все тут родственники», — улыбаясь, произнес профессор Феррара и поглядел с теплотой на кашлявшего и сипевшего Билли. «Я вот профессор, а он почтальон».

«Профессор изучает червей», — добавил Паскаль, чтобы хоть что-то сказать и выставить их обоих в выгодном свете. Профессор напрягся. Но ведь Билли, узнав, что профессор изучает червей, сразу поймет, что они пришли сюда из желания познакомиться, а не чтобы, к примеру, торговаться по поводу книг, изданных Печатным Домом Братьев Скарфати.

Эти книги действительно стояли плотными рядами на полках.

«Ваша тетя ведь была небезызвестной писательницей, не правда ли? Я был на ее похоронах», — спросил Феррара.

«Да, абсолютная правда», — кивнул Билли и закурил. Он курил и дым не торопясь струился вверх, глаза у Билли слезились, и он снова закашлялся.

За дверью, которую Билли так и оставил неплотно прикрытой, послышалось копошение и затем раздраженные голоса. «Я разберусь!» — сказал Феррара и вышел. Через минуту вернулся: «Там соседи твои, Билли, пришли. Ругаются, что мы их машину побили.»

«Они сумасшедшие, не обращайте внимания, — ответил Билли затягиваясь. — Тут весь дом такой».

За дверью раздался крик.

«Билли, может быть, нам закрыть дверь?» — предложил учтиво Феррара. Он был корректен и деликатен, как будто боялся разбить заведенный порядок вещей.

«Да они сюда не войдут, не волнуйтесь, — ответил Билли. — Сколько раз уже жаловались насчет этой машины, но у них машину украли в 2005-м году».

Феррара добавил: «Да и я удивился. Наша машина стоит прямо напротив подъезда, а они сообщают, что их побитая за углом».

«Подождите, они через час с новым заявленьем придут».

Что-то тяжелое бухнуло в дверь.

«Тут каждый день так», — сигарета Билли потухла, и он принялся шарить по столу в поисках зажигалки.

Профессор, извинившись, вышел на секундочку в туалет и вернулся оттуда с озабоченным выражением на лице: «Билли, я заметил, что у тебя там, кажется, не закрыто биде. Вода течет и течет; ты забыл завернуть».

Билли раскурил окурок и, дойдя до самого фильтра, положил его во второе металлическое грязное блюдце, стоявшее на столе. Он был исключительно вежлив и тих и со всем соглашался: так подчиненный ведет себя в присутствии босса, от которого не знает, чего ожидать.

«Там все время течет; сантехник приходил и сказал, что уже не починить».

«Тогда ясно, — заметил Феррара. — А то я подумал, что ты об этом не знал».

«Вы спросили про тетушку?» — Билли поднялся из-за стола в своей давно нестиранной мастерке и начал копаться в комоде, где были свалены книги. «Вот ее рукописные сочинения, а вот тома в кожаном переплете братьев Скарфати, я немного возьму».

Профессор Феррара пристально, со значением, поглядел на Паскаля и заявил: «Билли, ему надо возвращаться в Торино, так что мы к тебе совсем ненадолго пришли. Мы отсюда прямо на железнодорожный вокзал».

Билли всматривался в книжную полку, как будто глаза его должны были непосредственно коснуться букв и обладали тактильными качествами (Паскаль заметил, что ресницы у него были длинные и шелковистые, и они касались изъеденных временем переплетов), а потом вытащил небольшой том с белесыми прожилками на корешке. «Как червячки», — подумал Паскаль.

«Вот она! Двадцать евро всего, подойдет?»

«Нет, книг нам не нужно», — отклонил предложенье Феррара.

«Письма! — встрепенулся старик. — У меня есть ее письма, ведь она вела переписку со многими писателями того времени и футурист Маринетти был ее конфидант».

Он добавил несколько слов на латыни, но Паскаль не понял, к чему относились эти слова.

Вслед за Феррарой они вышли в прихожую.

Билли вернулся в комнату и пришел оттуда с набитой чем-то, супермаркетного вида холщовой сумой:

«Вот как раз перед вашим приходом я перебирал ее письма; они настоящие — их кроме меня никто не читал!»

«Нет, нам не надо, — сказал Феррара. — Спасибо», — и с состраданием взглянул на его растрескавшиеся распухшие ступни.

Тот продолжал говорить: «Как раз вчера я перечитывал записи в ее дневнике и там она описывает встречу с Монтале! Охи и ахи, но потом следует подробный разбор его стихов. Тетя моя была совсем не глупа».

Феррара поинтересовался: «Билли, как ты себя чувствуешь, хорошо?»

Билли выглядел плохо. У него были мешки под глазами и тряпочка на запястье, а ширинка на мешковатых штанах наполовину расстегнута (Паскаль подумал, что, может быть, он начал застегивать и потом забыл, не довел до конца).