Лев Портной - Хроники похождений

• Название: Хроники похождений
• Автор: Лев Портной
• Издательство: Бослен
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91187-017-1

1796 год. Вице-канцлер Безбородко и цесаревич Павел сожгли завещание императрицы. Но незадолго до кончины Екатерина Великая переправила в Европу секретные бумаги. Какие тайны они хранят? Вельможи полагают, что это копия завещания. А древний клан вампиров считает, что в бумагах скрыта формула вакцины против действия серебра. Кровавая охота началась.

---

Вдруг лязгнули замки. Я рывком поднялся на ноги и отскочил к постели, испугавшись, что меня застанут за запретным занятием. В дверном проеме появился Плесыч. Он поставил на пол глиняный горшок с деревянной ложкой и скрылся. Дверь закрылась, заскрипели засовы.

Я поднял с пола горшок, наполненный холодной похлебкой. Некоторое время я смотрел на плавающие в мутной жидкости картофельные очистки, кусочки застывшего жира и деревянную ложку. Есть мне не хотелось, и я подозревал, что и во время еды у меня аппетит не появится. Я швырнул горшок в дверь, он раскололся на куски, ошметки жира и картофельная кожура прилипли к дубовой поверхности.

Засовы скрипнули, дверь отворилась. Плесыч держал в руках метелку с совком.

— Это был ваш обед, маркиз, — уродец ухмыльнулся.

— Между прочим, я еще не завтракал! — рявкнул я.

Уродец прибрал черепки и прежде, чем исчезнуть, добавил:

— А кстати, и ужин тоже был в этом горшке.

— Твари! — бросил я ему вслед.

Дверь захлопнулась, и я пнул ее ногой, потом досталось и кровати. Я хотел было съездить и Эвелине ботфортами по физиономии, но что-то удержало меня: верно, я сделался сентиментальным. Злость улеглась. Я вернулся к прерванному занятию и принялся ощупывать камень за камнем, начиная с дальнего угла. Я перебрал всю стену, насколько позволял мой рост. Но если на этом участке и был выход, то его надежно замуровали.

Я исследовал камни по всему периметру зала. Неохваченной осталась та верхняя часть, достать которую не позволял рост. Я был уверен, что под самым потолком уж точно нет никаких секретных лазов. Когда я закончил, в помещении сделалось почти совсем темно. Я с облегчением подумал, что прошел весь день, но ошибся. Темноту вызвали не вечерние сумерки, а надвигавшаяся гроза.

Небо потемнело, горы вдалеке утонули в мутном мареве. Вдруг громыхнуло, и миллионы капель разом зашуршали и застучали по стеклу. Изломанные молнии несколько раз полоснули по земле, озарив мрачную пустошь чередою вспышек. Очередной удар мог прийтись по замку. Словно в далеком детстве, захотелось спрятаться под кровать.

Кровать! А что если под нею и скрыт потайной выход из крепости?!

Я хлопнул рукою по лбу! Обследовал все стены, камушек за камушком, а под кровать заглянуть не догадался! Ведь прикрыть тайник мебелью — вот первое, что приходит в голову любому заговорщику. А в этом помещении гарнитурный набор исчерпывался одним предметом.

Я отошел к двери, лег на пол, скользнул под кровать и начал ладонями шарить по пыльному каменному полу. Почти сразу же моя рука наткнулась на дерево. Сердце заколотилось в бешеном темпе. Я нащупал массивное кольцо, потянул его, и деревянная крышка приподнялась. Это было слишком просто, настолько просто, что мысль о ловушке должна была прийти в голову и пришла. Но другая мысль, мысль о том, что это шанс на спасение, оттеснила мысль о западне в далекие закоулки. Душа моя запрыгала, путь к свободе, пусть даже и мнимый, затмил мой разум. А ко всему прочему, в эти минуты я бы порадовался любой перемене.

Я бросился под кровать, приподнял крышку и заглянул внутрь. В лицо мне дохнул затхлый, холодный воздух, в кромешной темноте ничего разглядеть не удалось. Однако неизвестность не остановила меня. Нужно было каким-то образом оставить крышку приподнятой, развернуться и спуститься в лаз ногами вперед. Я ломал голову над тем, как укрепить деревянный люк, но ничего путного на ум не приходило. С улицы донеслись новые раскаты грома, молния полыхнула так ярко, что осветила лицо Эвелины. Я схватил ее за уцелевшую руку, затащил мумию под кровать и подложил ее голову под крышку. Затем я развернулся, лежа на животе, и просунул ноги в лаз. Отталкиваясь руками, я спустился вниз по пояс и замер, извернувшись этакой зюкой. Я попытался ногами нащупать какие-нибудь ступени или скобы, но все безрезультатно. Я продвинулся еще немного, и под левую ногу попался выступ. Наконец-то! Я изогнул шею, понадеявшись разглядеть что-либо под собой, и — конечно же — ничего не разглядел, только встретился взглядом с мумией Эвелины. Мне почудилось, что в ее пустых глазницах застыл немой укор, и укор этот был силы невероятной. Пожалуй, она простила бы мне оторванную руку, но использование ее головы в качестве подпорки для люка оказалось непростительным оскорблением. А ведь после того, как я спущусь в лаз, деревянная крышка опять придавит ее.

— Господи, да когда же это все кончится! — взвыл я.

Я протиснулся вниз, пытаясь правой ногой нащупать следующую ступеньку. Теперь деревянная крышка покоилась на моей голове. Я оказался нос к носу с мумией, и хотя придерживался растопыренными локтями, почти вся тяжесть моего тела перенеслась на левую ногу. Эвелина смотрела на меня черными провалами пустых глазниц. Мне всего-то и нужно было, что отвернуться в другую сторону. Но я, только что так вольно обращавшийся с мумией, теперь был не в силах повернуть голову. Мне казалось, что, как только я отвернусь, мертвая грешница кинется на меня.

— Господи, — прошептал я и опустился вниз с головой.

В то же мгновение ступенька под ногою осыпалась и я провалился.

Я летел вниз со страшной скоростью. Правда, скорость эта уступала все-таки скорости мыслей, промчавшихся в голове. Мыслей этих было превеликое множество. Из тех, что имели непосредственное отношение к происходящему, выделю следующие. Во-первых, обратил я внимание на слишком гладкую поверхность стен. Из этого я сделал вывод, что попал не в потайной ход, проложенный кем-нибудь из предыдущих узников, а в колодец, являвшийся элементом архитектурного устройства замка. Впрочем, об этом можно было додуматься и раньше: беглец, умудрившийся проделать потайной ход, вряд ли прикрыл бы его специальной деревянной крышкой с металлическим кольцом. Вторая мысль стала предположением, вытекавшим из первой: а не является ли дыра, в которую я угодил, колодцем для отправки грязного белья в постирочную, расположенную где-нибудь в подвале? И, наконец, третьим был вопрос, наиболее уместный в первой половине моего пути: убьюсь ли я насмерть или отделаюсь переломанными ногами? А на втором участке своего полета я думал о том, что точно убьюсь, свернув себе шею.

Рубежом же, разделившим падение на две части, послужил небольшой скошенный выступ. Я наткнулся на него одновременно обеими ступнями, но удержаться из-за намеренно сделанного скоса не мог. На мгновение от удара ноги мои подогнулись, а затем меня швырнуло лицом вперед. Я перевернулся — в этом месте тоннель расширялся настолько, что в кромешной темноте оказалось возможным сделать сальто-мортале без риска получить увечье. И дальше я падал вниз головой, через мгновение с завидной меткостью влетев в новый колодец, что я понял по сузившимся вокруг меня стенам, на которые то и дело натыкался без особого ущерба благодаря их отшлифованным поверхностям. Этот скос задал мне головоломку. У меня появилось странное подозрение, будто кто-то нарочно устроил этот тоннель таким образом, что как бы ты в него не свалился, а к месту назначения прилетишь непременно головой вперед, и головоломка из разряда умственного упражнения превратится в физически ощутимую головоломку, а заодно и в шеескрутку. Я налетел на скошенный выступ ногами, отчего меня швырнуло так, что дальше я полетел ботфортами кверху. Ну а случись мне изначально в это путешествие головою вниз отправиться и головою же на этот скос наткнуться, так голова-то попросту соскользнула бы, и я так и дальше головою вперед и летел бы. Значит, этот выступ нарочно так обустроили, чтобы он разворачивал только тех, кто ногами вперед в лаз спустился.

Тоннель начал плавно загибаться вверх. Теперь я уже не летел вертикально вниз, а скользил по гладкой поверхности приблизительно под сорокапятиградусным уклоном. Стены же вокруг меня сузились так, что я уже не мог ни рук, ни ног согнуть и передвигался, застыв, как гвардеец на карауле, по стойке «смирно». Закончилось же мое путешествие тем, что я врезался плечами в каменную перегородку, а голова моя при этом выскочила в дыру, аккурат под ее размер проделанную. Искусство архитектора вновь произвело на меня впечатление. Ошибись он хотя бы на вершок, и я бы вышиб мозги.

Помещение, внутри которого оказалась моя голова, освещалось неровными всполохами. Должно быть, свет исходил от огня в камине. Я ничего разглядеть не мог, потому что отверстие, в которое высунулась моя голова, закрывала небольшая черная портьера. Сквозь плотную ткань пробивались лишь переливы света, которые, вероятнее всего, исходили от пляшущих языков открытого пламени. Из-за узости тоннеля я не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Я несколько раз помотал головой и подул, что было сил, на портьеру, но она оказалась достаточно тяжелой. Единственное, что мне удалось разглядеть, так это грубую, но отполированную из-за частого использования деревянную поверхность прямо под собой. Судя по глубоким царапинам, это была столешница, на которой готовили пищу.