Ким Эдвардс - Дочь хранителя тайны

• Название: Дочь хранителя тайны
• Автор: Ким Эдвардс
• Издательство: Фантом Пресс, Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 5-86471-437-9

Однажды снежной ночью, когда метель парализовала жизнь во всем городе, доктору Дэвиду Генри пришлось самому принимать роды у своей жены. Эта ночь станет роковой и для молодого отца, и для его жены Норы, и для помощницы врача Каролины, и для родившихся младенцев. Тень поразительной, непостижимой тайны накроет всех участников драмы, их дороги надолго разойдутся, чтобы через годы вновь пересечься. Читая этот роман, вы будете зачарованно следить за судьбой героев, наблюдать, как брак, основанный на нежнейшем из чувств, разрушается из-за слепого подчинения условностям, разъедается ложью и обманом. Однако из-под пепла непременно пробьются ростки новой жизни, питаемые любовью и пониманием. В этом красивом, печальном и оптимистичном романе есть все: любовь, страдание, милосердие, искупление.

---

– Пол? – Голос матери.

– Я здесь, – сказал он, подхватывая гитару. – На крыльце. Мы с Розмари.

– Боже милосердный… – Отец возник у крыльца, чисто выбритый, в свежем костюме. Он похудел и выглядел уставшим. Впрочем, как и мать, которая через миг присоединилась к нему.

Пол поднялся, не сводя глаз с отца.

– Я поступаю в Джуллиард, пап. На прошлой неделе звонили – я принят. И я пойду туда.

Он ждал, что отец заведет свою обычную песню про ненадежность карьеры исполнителя даже классической музыки. О множестве дорог, открытых перед Полом, о том, что всегда можно играть и сколько угодно наслаждаться этим, но зарабатывать надо чем-то более серьезным. Он ждал упорных возражений, резонных доводов, угроз, наконец. И заранее готовился к отпору. А отец, к величайшему удивлению Пола, только кивнул и сказал:

– Молодец. – Его лицо на секунду смягчилось, было видно, что он доволен. Когда он снова заговорил, голос звучал спокойно и уверенно. – Если это действительно то, чего ты хочешь, – поступай, учись и будь счастлив.

Пол неловко топтался на крыльце. Много лет при разговорах с отцом ему казалось, что он пытается с разбега пробить лбом стену. Сейчас стена таинственным образом исчезла, а он все бежал в пустоту.

– Я горжусь тобой, сынок, – добавил отец. Все смотрели на Пола, и у него на глазах выступили слезы. Не зная, что сказать, он опустил голову и пошел прочь с гитарой в руке, сначала просто чтобы избежать их взглядов и не позориться, но затем припустил бегом.

– Пол! – крикнула вслед Нора.

Он затормозил, развернулся – и вдруг увидел мать другими глазами: какая она бледная, как нервно обхватила себя руками, как некрасиво растрепалась на ветру ее модная прическа. Он подумал о Бри и опухоли, вспомнил слова матери о том, что они с сестрой стали очень похожи, и похолодел от страха. Потом вспомнил отца в грязной рубашке и брюках, с черной щетиной, почти уже бородой, и спутанными волосами. Даже сейчас, несмотря на его опрятность и спокойствие, все равно было видно, что он изменился. Безупречный, педантичный, непогрешимый отец Пола стал другим человеком.

И Розмари, которая молча слушала их разговор, сложив руки на груди, каким-то образом участвовала в фантастическом преображении отца, и Пол снова очень испугался всего происходящего.

И он побежал.

Мистер Ферри и миссис Пул помахали Полу со своих крылечек. В ответ он на бегу поднял гитару. Он был уже в трех кварталах от дома, в пяти, в десяти. На другой стороне шоссе, перед низким бунгало, стоял автомобиль с работающим двигателем. Хозяин, должно быть, что-то забыл и заскочил в дом – портфель взять или пиджак. Пол остановился. Желто-коричневый «гремлин», самая уродливая тачка во вселенной, проржавела по краям. Пол перешел улицу, открыл водительскую дверцу, сел. Никто не крикнул, не выбежал из дома. Пол захлопнул дверь, передвинул сиденье, освобождая место для ног, пристроил гитару на сиденье рядом.

Коробка передач автоматическая, отметил он, а салон завален конфетными обертками и пустыми пачками от сигарет. Ну точно, хозяйка – клиническая неудачница. Из тех, что мажутся как клоуны и работают секретаршами в какой-нибудь тоскливой дыре типа химчистки. Он повернул ключ зажигания – хоть бы ключ догадалась вынуть, растяпа! – и сдал назад.

По-прежнему ничего: ни воплей, ни визгов. Пол вывернул руль.

Водитель он был, мягко говоря, неопытный, но решил, что вождение схоже с сексом: если притвориться, будто знаешь, что делаешь, то скоро осваиваешься и входишь в роль.

Нед Стоун и Рэнди Делани торчали на углу школы и швыряли в траву окурки. Пол поискал взглядом Лорен Лобельо – она зачастую присоединялась к ним, и тогда ее дыхание при поцелуе отдавало дымом.

Гитара соскользнула с сиденья. Пол затормозил и пристегнул ее ремнем. «Гремлин», дерьмо собачье. Теперь – по городу, аккуратно останавливаясь на светофорах. День был синий, ослепительно яркий. Он вспомнил слезы в глазах Розмари. Он не хотел обижать ее, но обидел. И что-то случилось, изменилось в мире. Она была частью той ситуации, что страшила Пола, а он – нет, хотя лицо отца, пусть на мгновение, осветилось счастьем от его новости.

Пол катил куда глаза глядят. Меньше всего ему хотелось возвращаться домой и ждать решения родителей, поэтому, достигнув развязки, он свернул в сторону Луисвилля. Перед мысленным взором замерцала Калифорния: музыка, бесконечные пляжи. Лорен Лобельо не заплачет – присосется к новой жертве. Любовью между ними и не пахло; она была для него наркотиком, и все, что они делали, имело темный, нехороший привкус. Калифорния. Скоро он окажется у океана и все лето будет играть на гитаре, а жить чем бог пошлет. Ну а осенью найдет способ добраться до Джуллиарда. Автостопом через всю страну – чем плохо? Пол до предела опустил окно, и весенний ветер ворвал ся в салон. «Гремлин» с трудом выжимал пятьдесят пять миль, даже на полном газу, но Полу казалось, что он летит.

Он неплохо знал эту дорогу по чинным школьным поездкам в луисвилльский зоопарк и тем безумным автомобильным гонкам, которые устраивала мать, когда он был еще маленький. Помнится, он лежал на заднем сиденье и смотрел, как в окне проносятся ветки, листья, столбы, провода. Мать громко пела под радио, потом ее голос вкрадчиво обещал, что они остановятся и купят мороженое или что-нибудь еще, если он будет хорошо себя вести и сидеть тихо. Долгие годы он вел себя хорошо, но это ничего не меняло. Пол открыл для себя музыку и в игре изливал душу в безмолвие родительского дома, в пустоту, которая заменила им жизнь после смерти его сестры, но и это не могло ничего изменить. Как умел, он старался заставить родителей выйти из их скорлупы и увидеть, услышать найденную им радостную красоту. Он так много играл, так хорошо этому научился. Но они ни разу не подняли глаз, чтобы оглянуться и увидеть мир по-новому, ни разу – пока в дверь не вошла Розмари и не изменила все вокруг. А может, она ничего и не меняла. Может, ее появление пролило обнажающий свет на их жизнь, сместило акцент в композиции. Как известно, в одном мгновении бесчисленное множество вариантов.

Он положил руку на гитару. Теплое дерево успокаивало. Он вдавил педаль газа в пол.

Автомобиль вскарабкался меж известняковых стен, где шоссе врезалось в гору, а затем спустился, почти слетел, к изгибу реки Кентукки. Мост запел под его колесами. Пол ехал, дальше и дальше. Что угодно, лишь бы не думать.

IV

Сквозь стекло двери своего кабинета Нора смотрела, как кипит работа на фирме. Мелькнул темный костюм и начищенные ботинки – в офис вошел Нил Симз, менеджер по работе с персоналом из IB М. Бри, которая задержалась в приемной, забирая факсы, обернулась и поздоровалась с ним. Она была в песочном льняном костюме и темно-желтых туфлях; тонкий золотой браслет скользнул вверх по запястью, к локтю, когда она протянула ему руку. Под ее элегантным нарядом скрывалась страшная худоба – что называется, кожа да кости. Однако смех сестры, по-прежнему заразительный, через стекло доносился до Норы, прижимавшей к уху телефонную трубку. На столе перед ней лежала блестящая папка с жирной золотой надписью «IBМ» – материалы, которые она готовила несколько недель.

– Послушай, Сэм, – сказала Нора, – я же просила больше не звонить. И это не шутка.

Из трубки глубокой холодной рекой разливалось молчание. Она мысленно увидела Сэма, работающего дома, у окна во всю стену с видом на озеро. Нора познакомилась с инвестиционным аналитиком Сэмом полгода назад, у лифта подземной парковки. Ключи выскользнули у нее из рук, и он ловко поймал их на лету; его пальцы мелькнули, как рыбки. «Ваши?» – спросил он с быстрой, легкой улыбкой, – пошутил: кроме них, вокруг не было ни души. Нора, мгновенно ощутив в груди знакомое, восхитительно порочное замирание, кивнула. Его пальцы скользнули по ее коже, прохладный металл лег в ладонь.

Тем же вечером он оставил ей сообщение на автоответчике. Ее сердце забилось, разволновалось от его голоса. И все же, когда запись кончилась, она велела себе сесть и пересчитать свои романы за прошедшие годы – короткие и длинные, страстные и спокойные, горькие и дружеские.

Четыре. Она начертала эту цифру на полях утренней газеты резкими графитными штрихами. Наверху, в ванной, журчала вода. В гостиной Пол бесконечно повторял один и тот же гитарный аккорд. Дэвида в доме не было, он занимался своими фотографиями – как всегда, бесконечно далекий от нее. В каждый роман Нора вступала с надеждой, упиваясь тайными встречами, свежестью впечатлений, новизной. После Говарда у нее было два мимолетных и приятных увлечения, а потом еще одна, более длительная связь. Все они начинались в тот момент, когда Нора думала, что вот-вот сойдет с ума от рева тишины в доме, и таинственная вселенная, скрытая в другом, неважно каком человеке, представлялась спасением.