Хаджи-Мурат Мугуев - Буйный Терек. Книга 1

• Название: Буйный Терек. Книга 1
• Автор: Хаджи-Мурат Мугуев
• Издательство: Ир
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1975

Исторический роман старейшего советского писателя Хаджи-Мурата Мугуева «Буйный Терек» посвящен очень интересной и богатой событиями эпохе. В нем рассказывается о последних годах «проконсульства» на Кавказе А. П. Ермолова, о начале мюридистского движения, о деятельности имама Гази-Магомеда и молодого Шамиля, о героических эпизодах русско-персидской войны 1827 года.

---

Ермолов пожал руку Небольсину. Поручик благодарно взглянул на него, поняв, что мечта Саньки уже свершилась.

Вечером 4 сентября обстрел крепости прекратился. Настала тишина, сменившая немолчный грохот орудий. Это было тягостно и подозрительно.

— Наверное, опять штурм, — говорили солдаты.

Тактика персиян была однообразна. Они уже дважды пробовали таким образом овладеть крепостью. Реут приказал гарнизону удвоить бдительность, он отменил отдых ротам, несшим дневной караул. Армянские женщины опять кипятили воду и готовили тюки с пропитанным нефтью тряпьем. Гарнизон ожидал штурма, но его не было, и только не прекращавшийся всю ночь отдаленный шум да не затухавшие в городе огни говорили о том, что Аббас-Мирза что-то задумал.

Утром, часов в десять, к стенам крепости подошла группа горожан, несших белые флаги и еще издали махавших снятыми с головы кулохами[109].

— А где же персы? Это одни шушинцы. Вон, впереди наш таджир-баши, за ним его зять мошенник Абдул-баши, вон меняла Тахмас-ага. Чего им надо? — разглядывая в подзорную трубу толпу, сказал Реут.

Персов не было, и это наводило на подозрение, что это какая-нибудь ловушка, военная хитрость. Голоса подходивших уже явственно были слышны на стенах, как вдруг по дороге из Тази-Кенда с барабанным боем, держа ружья «на плечо», вышла русская полурота, оставленная Реутом в помощь армянам. Впереди полуроты бежали жители Тази-Кенда, стреляя в воздух, подбрасывая вверх шапки и что-то радостно крича.

Несколько конных армян, размахивая обнаженными кинжалами, мчались в карьер к крепости, и вдруг мощное «ура» огласило воздух. Со стен, у ворот, из бойниц, стоя и размахивая шапками, защитники крепости кричали «ура».

Всем стало ясно, что Аббас снял осаду и внезапно оставил Шушу.

Обозленный долгим стоянием под крепостью и упорной защитой русских, Аббас-Мирза назначил в ночь на 6 сентября генеральный штурм, для чего подтянул к Шуше еще две батареи тяжелых орудий.

Но вечером 4 сентября прискакавшие из Елизаветполя гонцы сообщили, что десятитысячный авангард Аббаса-Мирзы под командованием его сына Мамеда и сардара Амир-хана наголову разбит Мадатовым, а сам Амир-хан убит.

Аббас-Мирза рассвирепел. В ярости он приказал пороть вестников несчастья, но татары, жители Шуши подтвердили донесение, добавив, что царевич уже бежал за русскую границу и что Мадатов занял Елизаветполь.

Аббас-Мирза растерялся. Он понял наконец, какую роковую ошибку совершил, простояв под стенами этой проклятой крепости целых пятьдесят два дня. Горсточка русских задержала его на такой огромный срок в Шуше. Он мрачно оглянулся на Майлза, стоявшего вместе с сановниками в почтительной позе невдалеке от него. Ему показалось, что англичанин смотрит на него с усмешкой. Аббас отвернулся и долго читал присланное ему донесение.

— Что теперь делать? — наконец спросил он, ни на кого не глядя.

Сановники молчали. Новость ошеломила их. Только теперь поняли они, что война с русскими лишь начинается и что о легком захвате Тифлиса не приходится и мечтать. Они молчали, боясь сказать что-либо неугодное наследнику и не совпадающее с его мыслями.

— Думать не о чем, ваше высочество! Надо сейчас же сниматься с места, бросить осаду и со всеми силами идти на Елизаветполь. Мадатов сейчас слаб, нам доносят, что у него не более трех тысяч человек. Надо настичь его и уничтожить. Нас шестьдесят тысяч, у него три. У нас пятьдесят орудий, у него двенадцать. Мы истребим Мадатова и только этим восстановим положение дел, — выступая вперед, сказал Майлз.

Англичанин был раздосадован и не старался скрыть этого. Говорил он резко, без обычной придворной осторожности и льстивости.

Аббас-Мирза нерешительно обвел глазами остальных.

— Сардар Майлз говорит верно. Надо идти к Гандже, — сказал Аллаяр-хан, и все закивали.

Царевич Измаил, второй сын Аббаса-Мирзы, почтительно склонился перед отцом.

— Отец, идем на Ганджу. Мы выпустим кровь из проклятого армянина и закуем его солдат в цепи.

Аббас резко поднялся с кресла.

— Утром идем на Ганджу! Приготовить войска к уходу!

Персидская армия ушла из Шуши утром 5-го, но, верный своим правилам, Аббас шел вперед подобно черепахе — медленно, осторожно. Его армия делала в сутки не свыше пятнадцати-шестнадцати километров. Майлз, возмущенный таким «наползом на русских», посоветовал Аббасу ускорить движение, но разгневанный валиагд в тот же день приказал ему выехать в Тавриз.

Высланные Мадатовым лазутчики донесли:

— Аббас-Мирза со всей своей армией движется к Елизаветполю. Шуша свободна, но персиян много, как песчинок в море.

Донесения шли из разных мест, и все о-ни говорили о несметности иранской армии.

«Земля стонет от копыт кизилбашских коней. Верблюды с зембуреками тянутся на пять верст, пушек у Аббаса больше ста, а пехота, как саранча, заполняет степь», —

писал один из татарских беков.

— Я знаю этого прохвоста, — засмеялся Мадатов. — Его сообщения надо делить на три и только одна часть будет соответствовать истине.

— Но, ваше сиятельство, если даже у Аббаса не сто, а тридцать три орудия и не восемьдесят, а сорок тысяч войска, то и тогда это во много раз больше всего нашего отряда, — сказал полковник Абхазов.

— А кавалерии у него действительно много, — добавил донской есаул Бакланов.

— Так что же, давайте решать, — предложил Мадатов.

— Выведем наш отряд из города и будем ждать помощи из Тифлиса, — предложил Мищенко.

— Правильно. Именно об этом думаю и я. В городе нам запираться незачем, наш солдат умеет наступать и любит сам атаковать врага. Выведем отряд в степь. Пока Аббас ползет сюда, расположимся лагерем, найдем место для сражения, подойдут наши, и мы сами нападем на персов, — решил Мадатов.

Военный совет был кончен. Утром весь отряд вышел из города.

— Ваше высокопревосходительство, полученные штабом донесения говорят о том, что персы оставили Шушу и скопом идут к Елизаветполю. Там произойдет решительное сражение, и нам надо теперь же со всеми резервами идти на помощь Мадатову.

— Я готов, Алексей Петрович, — ответил Паскевич.

— Думаю, Иван Федорович, что делать это надо завтра, иначе помощь может запоздать и Аббас по частям раздавит нас. Берите с собой херсонцев два батальона, грузинцев[110] полтора во главе с полковником графом Симоничем — это лучший из моих офицеров; батальон карабинеров, четыре роты ширванцев, егерей батальон, шестнадцать орудий, фальконетные и ракетные взводы, нижегородских драгун семь эскадронов во главе с Шабельским — тоже старым кавказцем и испытанным бойцом; донских казаков два полка — Костина и Иловайского и три сотни грузинской милиции во главе с князем Дадешкелиани. Это лучшее из лучших, что можем дать. Итого под вашим началом будет семь с половиной тысяч отборных кавказских воинов, каждый из которых стоит четырех персиян. Доверяйтесь им, ваше высокопревосходительство, и они не подведут вас. Это все, что могу дать. Два батальона пехоты и три сотни казаков с двумя орудиями остаются у меня для охраны всей Грузии, — сказал Ермолов.

Утром Паскевич выступил к Елизаветполю.

Ночью он, минуя Ермолова, отослал на имя Николая секретное письмо.

«Страшусь, ваше величество, идти с такими не обученными строю, не знающими маневра, вовсе не похожими на воинов, плохо одетыми солдатами, страшусь идти в бой. Наши российские рекруты в десяток раз надежнее и обученнее, чем сии ермоловские мужики, коих главнокомандующий называет «товарищами» и «кавказскими орлами». И офицеры не лучше солдат, невежды, не знающие уставов и дисциплины. И не будь вашей монаршей воли, я никогда не решился бы идти с сим сбродом на вдесятеро сильнейшего врага».

Два других, весьма по своему содержанию похожих на первое, письма Паскевич с тем же курьером послал начальнику главного штаба барону Дибичу и министру иностранных дел графу Нессельроде.

Отряд Мадатова, найдя возле Елизаветполя подходящую для боя позицию, стал ждать, но кто подойдет раньше — русские резервы или вся шестидесятитысячная армия Аббаса, сказать было нельзя.

Рано утром Небольсин явился к Мадатову.

— А-а, Александр-джан, вернулся? Ну, как там дела? Как поживает Тифлис? Как Паскевич?

Узнав, что Паскевич назначен заместителем Ермолова и что Вельяминов подчинен ему, Мадатов задумался.

— Это плохо, — читая личное письмо Ермолова, вслух размышлял он. — Едет сюда начальствовать над нами. Что же делать, подчинимся, только бы разбить персов, а там… — он махнул рукой. — А как Алексей Петрович, огорчен?

— Держится ровно, однако видно, что с Паскевичем ему оставаться нельзя.

— Немного нам дает помощи Алексей Петрович, но зато все лучшее, что у него есть. Посчитаем. — И, загибая пальцы, Мадатов стал считать войска, которые шли к нему с Паскевичем. — Маловато, всего нас будет тысяч около семи, это — считая и конницу. Орудий — двадцать четыре, ракетниц и фальконетов — тридцать. Прибавим к этому татарскую милицию и сотен пять армянских стрелков — вот и все. Не больше семи с половиною тысяч, это противу армады нового иранского Дария.