Мария Покрышкина - Жизнь, отданная небу

• Название: Жизнь, отданная небу
• Автор: Мария Покрышкина
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Эти бомбежки напомнили мне кошмарный случай, происшедший летом 1942 года на станции Котельниково. У самого железнодорожного вокзала в трех заново побеленных трехэтажных зданиях разместили эвакогоспиталь. Конечно, для транспортировки раненых выбор места был удачным, а вот с точки зрения безопасности от воздушных налетов... Вся надежда - на огромные красные кресты, нарисованные на крышах зданий. Эти-то кресты, скорее всего, послужили целью для фашистских летчиков.

Непосредственного отношения к госпиталю мы не имели. Но когда после одной особенно жестокой бомбежки на его территории услышали крики и стоны, не раздумывая, бросились на помощь.

Тяжелая бомба попала точно в центр среднего здания госпиталя. И ничего страшнее увиденного там нам не приходилось видеть никогда.

В живых остались лишь те, кто находился в угловых помещениях здания. Кругом изуродованные тела. Крики, стоны, мольбы уцелевших о спасении. До самого вечера мы вместе с работниками госпиталя вытаскивали из развалин уцелевших, оказывали первую помощь еще нуждавшимся в ней. К себе вернулись за полночь, подавленные, уставшие, перепачканные в крови и пыли.

Там же, в Котельниково, во время другой бомбежки на подворье, где мы стояли, упало десятка два бомб - "лягушек", как их называли на фронте. Они были небольшими по размеру. Падая и ударяясь о землю, "лягушки" подскакивали и разрывались в воздухе, поражая все вокруг осколками.

Во время бомбежки кто-то крикнул:

- Бежим в погреб!

Он был зацементирован, но от взрыва каждой бомбы потолок трескался, и в погреб струйками сыпался песок. Сидеть здесь мне почему-то показалось еще страшнее.

- Ты как хочешь, - крикнула я моей подруге Тае, - а я не хочу погибать в этой яме. Пусть меня лучше убьют там, на улице. - И побежала вверх по ступенькам. Таисия кинулась вслед за мной с криком:

- Остановись! Что ты делаешь?!

В тот самый момент, когда, открыв дверь, я уже занесла ногу, чтобы шагнуть за порог, она схватила меня сзади за гимнастерку и дернула на себя. И тут же в косяк двери вонзился внушительного размера осколок! Не задержи меня Тая, я в лучшем случае осталась бы калекой.

Как и в Котельниково, в Старой Станице редкий день выдавался без бомбежек, и работы у нас, медиков, хватало. Но как ни уставала я физически, еще мучительнее была постоянная тревога за Сашу и ожидание от него хотя бы коротенькой весточки. В свое время в Манасе я его убеждала почаще писать матери, хотя бы всего два слова: "Жив, здоров". Теперь и мне самой ничего от него, кроме этих двух слов, не нужно!

24 мая 1943 года мы были заняты своей обычной работой. Обслуживали летчиков-штурмовиков. То и дело возвращались с задания прошитые пулеметной очередью Ил-2 и к нам доставляли раненых пилотов. В те дни они вылетали на штурмовку в район Миллерово. Фронтовики знают, какие жестокие бои шли там!

Вдруг появляется в амбулатории наш доктор Дехтярь и обращается ко мне:

- Девочка (ему было уже под пятьдесят, и он всех нас, включая его ровесницу повариху Катю, называл девочками), выйди скорее, я тебе что-то скажу.

Закончив перевязку, я выскочила на крыльцо, подумав, что опять привезли раненых. Посмотрела вокруг - никого. Уже собралась вернуться обратно, как вдруг заметила справа группу людей: начсанслужбы 59-го района авиабазирования полковник Арцимович, медсестра Вера, доктор Дехтярь и с ними какой-то летчик в наброшенном на плечи реглане. Стоит, повернувшись ко мне спиной. Смотрю на него и боюсь поверить...

Но вот летчик оборачивается и... мой Саша! Забыв обо всем, бросилась к нему. Потом, когда мы остались вдвоем, он шутливо заметил, что не ожидал от меня такой прыти.

- Ты почему не писал? - не сдержалась я от упрека.

- Родная моя, если бы ты знала, как я сам ждал твоих писем. Почтальон к нам в эскадрилью уже заходить боялся, так я его замучил. Но адрес-то ваш все время менялся. Идут где-то мои письма к тебе.

Кстати, именно в этот день мне принесли его первое письмо, в котором он поздравлял меня с Новым 1943 годом! Мы так смеялись и радовались.

Однако война редко баловала людей радостью. И в тот раз Саша привез с собой горестную весть: 5 мая 1943 года погиб в неравном бою наш дорогой друг Вадим Фадеев. Казалось, что нет в мире такой силы, которая смогла бы сокрушить такого богатыря. Увы, нашлась.

Этот бой спустя много лет был описан в книгах Александра Ивановича "Небо войны" и "Познать себя в бою". И все-таки я еще раз хочу рассказать о нем со слов мужа.

Основную группу истребителей в тот раз, как обычно, вел Саша. В задачу Вадима и его ведомого Андрея Труда входило прикрытие группы от возможного нападения "мессершмиттов". Вадим и Андрей летели несколько в стороне и выше. В это время подошла большая группа бомбардировщиков Ю-88.

Прежде чем вступить с ними в бой, Саша передал по радио, чтобы Вадим с Андреем пристроились к основной группе. Но они, погнавшись за кем-то, оторвались от остальных и наскочили на двенадцать истребителей противника. Сначала Вадим отвечал. Затем связь с ним прервалась.

Как рассказал потом на аэродроме Андрей Труд, Вадим сбил одного из двенадцати "мессершмиттов", но затем был ранен. Он передал по радио Андрею, что выходит из боя и идет на аэродром. Труд не мог ему помочь, так как был связан боем. Он сделал единственное, что мог: не дал гитлеровским летчикам возможности преследовать Фадеева. Но тот, видимо, был ранен тяжело. Иначе чем можно объяснить, что такой опытный летчик не смог взять правильный курс на свой аэродром, а упал далеко в стороне, в кубанских плавнях?

Саша мне рассказал, как долго он разыскивал наш БАО, неоднократно менявший адрес. Наконец узнал, что мы дислоцируемся под Миллерово, и единственный раз в жизни попросил у командования краткосрочный отпуск. Ему даже предоставили связной самолет У-2. Прилетев на наш аэродром, он первым делом подрулил к "стартеру" (им, кстати, оказался вылеченный мной от фурункулеза водитель), разговорился с ним и, словно бы невзначай, поинтересовался моим времяпрепровождением.

Водитель, узнав, что речь идет обо мне, очень обрадовался, заулыбался и взахлеб стал ему расхваливать меня.

- Как хорошо, что вы к нам прилетели, товарищ капитан! Машенька так волнуется, сколько уже времени ждет от вас писем. Как она вам обрадуется!

И тут же предложил моему мужу мигом домчать его в БАО на своем "стартере".

- Значит, не веришь мне, если о моем поведении посторонних людей расспрашиваешь, - упрекнула я Сашу.

- Причем тут недоверие? - смутился он. - Я ведь тебе сам все и рассказал. Просто приятно было послушать, как тебя люди хвалят. Даже завидно.

Но затем, помолчав, добавил:

- Ты уж прости меня, Мария. Конечно, глупость я сморозил. Нехорошо получилось. Прости.

И это тоже была одна из черт его характера. Он умел признавать свои ошибки и искренне в них раскаивался.

Три дня пролетели как одно мгновение. Ему надо было улетать. Вновь приходилось расставаться.

Десять километров до аэродрома мы прошли незаметно. А при прощании выяснилось, что мой муж верит в приметы на манер моряков. По его убеждению, женщина, даже жена, не должна приближаться к самолету.

Помню, я очень обиделась и даже обронила слезу по этому поводу, но он все равно ушел к самолету один. Взлетел и растаял в дымке.

Вернувшись в БАО и управившись с делами в амбулатории, я взяла какую-то книгу и попыталась отвлечься от вновь вернувшихся беспокойных мыслей. Но что-то не читалось. "Как долетел Саша?" - тревожилась я. Вдруг стук в окно. Выглянула и обомлела - он собственной персоной! Что за наваждение? Обрадовалась несказанно. Оказывается, в полете обнаружилась какая-то неисправность в У-2. И дабы не стать легкой добычей для случайного "мессершмитта", Саша решил вернуться обратно.

На следующий день он меня опять не подпустил к самолету, но на этот раз я более спокойно отнеслась к его приметам. Перед самым отлетом муж как бы между прочим обронил:

- Ты обрати внимание в ближайшие дни на прессу. Мне, кажется, должны присвоить звание Героя.

Оказалось, что еще в день его прилета ко мне, 24 мая 1943 года, Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о награждении гвардии капитана Александра Ивановича Покрышкина медалью Золотая Звезда с вручением ему второго ордена Ленина!

И снова разлуки

В первом же после своего визита письме (теперь почта приходила регулярно) Саша предупредил меня, чтобы я не вздумала задирать нос перед людьми. "Помни, Мария, мы с тобой ничуть не лучше других. Смотри, не зазнавайся!" И потом регулярно напоминал об этом. Слава богу, "вирусом" зазнайства мне, кажется, удалось не заболеть. Убереглась я от него и по сей день.

Похоже, уже упоминала о том, что воздушные бои на Кубани в ту пору были жестокими. И я в каждом письме умоляла Сашу не рисковать без надобности, беречь себя. На это он отвечал, что неоправданного риска никогда не признавал, но давно подметил, что тех, кто уж очень себя бережет, чаще всего и сбивают. "Ты не волнуйся, Мария, - писал он. - Меня и раньше сбить было не так-то просто, а теперь и подавно. Ведь у меня есть ты, а я очень хочу с тобой встретиться. Так что будь спокойна за меня".