Сьюзан Ховач - Богатые — такие разные. Том 2

• Название: Богатые — такие разные. Том 2
• Автор: Сьюзан Ховач
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-295-9

Нарушив мир в семье крупного американского банкира Пола Ван Зейла и покорив его сердце, молодая честолюбивая англичанка Дайана Слейд задумывает покорить и мир бизнеса. Это ей удается. Но тем сильнее растет в ней желание вновь пережить любовь, обрести семью, детей, вернуться в любимый Мэллингхэм.

---

«Эмили говорит… Эмили делает это… Эмили делает это… Эмили, Эмили, Эмили…» Их резкие, недружелюбные голоса любовно смягчались при произнесении ее имени. Глаза их смотрели на меня с непримиримой враждебностью. В конце уик-энда они, что называется, приперли отца к стене, закрыв от меня дверь, и уговаривали его вернуться вместе с ними в Париж.

Стив разговаривал с ними целых три часа и вышел из комнаты совершенно изможденным. Виски в бутылке снова убавилось. Мы проводили мальчиков в Кройдон, поцеловали их на прощанье и выразили надежду на то, что они изменят свое решение, когда мы въедем в наш новый большой дом.

— Сомневаюсь, — холодно ответил Скотт. — Как бы там ни было, мы с Эмили в это время уже будем в Америке.

Скотт был темноволосым, как Кэролайн, высоким для своих тринадцати лет и вызывающе самоуверенным. Тони также был грубым, но уверенности в себе у него было меньше. Из них двоих он мне нравился больше.

— Может быть, нам удастся навестить вас будущим летом, — начал он, стараясь быть великодушным, но стушевался под взглядом Скотта.

— Что я могу сделать? — в отчаянии говорил потом Стив. — Разумеется, любой суд настоял бы на том, чтобы они вернулись ко мне. Ведь Эмили даже не является их законным опекуном. Но если бы я заставил их жить со мной, кончилось бы тем, что они возненавидели бы меня и сделали бы всех нас несчастными. Единственная моя надежда на то, что со временем они успокоятся, а когда окончательно поймут, что я уже не вернусь к Эмили, станут относиться к этому более разумно.

— Как я полагаю, Эмили не имеет намерений ухаживать за ними? — полюбопытствовала я, пытаясь представить себе, как бы чувствовала себя, если бы сбежавший муж взвалил на меня заботу о моих пасынках.

— Дайана, забота о детях — жизненное призвание Эмили. Вся ее благотворительная деятельность связана с благополучием детей.

— Одно упоминание ее имени вызывает у меня безнадежное ощущение ее превосходства, — подавленно проговорила я.

— Едем домой и напьемся.

Мы от души рассмеялись, отбросив уныние, но это был грустный вечер, а на следующее утро мы оба с облегчением отправились на работу.

Партнер Стива на Милк-стрит встретил его заявлением о том, что решил перейти в другой банк, и, хотя Стив не собирался взваливать на себя руководство лондонским отделением банка, он понял, что ему ничего не оставалось, как взять бразды правления в свои руки. Я втайне надеялась на то, что он снова увлечется своей прежней мечтой о европейской империи, но примирилась с неизбежностью его возвращения в Нью-Йорк. Мне нравилась мысль об открытии салона в Америке.

Я чувствовала, что это было бы как раз тем самым вызовом, который был мне так необходим теперь, когда моему бизнесу исполнилось десять лет. Но я не хотела эмигрировать в Америку навсегда, хотя и подозревала, что необходимость разрываться между двумя континентами могла создать для нас трудности. Однако я была полна решимости осуществить этот план. Мне нравился Нью-Йорк и казалось, что, вернувшись туда, я смогу освободиться от призрака Пола.

Я старалась представить себе, каким мне покажется при нашей встрече Корнелиус.

Корнелиус никогда не писал Стиву. Меня нервировало это упорное молчание, но Стив оставался невозмутимым.

— Что мог бы написать этот приблудный коротышка? — пожимая плечами, говорил он. — Имея за спиной историю своих браков, он вряд ли отважился бы читать мне нравоучения!

И рассмеявшись своему воспоминанию, я поняла, что он никогда больше не будет принимать Корнелиуса всерьез. Корнелиус был почти вытеснен из гнезда на Уиллоу-стрит. Он был уже достоянием истории.

Я часто думала о Корнелиусе. Когда-то давно все, кроме Пола, считали его женоподобным ничтожеством, но это мнение давно уже было отброшено. Теперь за ним, затаив дыхание, наблюдали газеты и журналы, и я тоже. Я следила за каждым его шагом, от скандального развода до хладнокровного совращения беременной жены другого человека, что стало сенсацией в газетных колонках международной светской хроники и сплетен. Корнелиусу было двадцать пять лет, он был богат, красив, пользовался дурной славой, и на расстоянии больше трех тысяч миль я ощущала таинственную силу его по-звериному зловещей безликой индивидуальности. Я находила его безликим потому, что на всех попадавших мне на глаза фотографиях лицо его было лишено всякого выражения. И я поняла, что это, вероятно, являлось его средством защиты от навязчивой прессы, но это, тем не менее, не делало личность Корнелиуса для меня менее отталкивающей. Каждый раз, когда я видела его портреты, я понимала, что боюсь его.

Мысль о том, что он был законным владельцем Мэллингхэма, по-прежнему вызывала у меня самые ужасные кошмары. Я часто видела во сне, что, возвращаясь в Мэллингхэм, обнаруживала его лежавшим в ожидании меня в пустом доме. Обычно я просыпалась, увидев, как он приближается ко мне, но однажды проснулась не сразу, и этой задержки оказалось достаточно для того, чтобы я увидела в его руке нож.

В другой раз, когда я с криком проснулась, Стив попросил меня объяснить, в чем дело, а выслушав мой рассказ, он разразился громким смехом.

— Дорогая, этот парень не бегает, размахивая стилетами!

— Нож, — холодно заметила я, — был, разумеется, символическим.

Он сделал более серьезную попытку разубедить меня.

— Дайана, тайна Мэллингхэма останется с нами до могилы. Все это уже миновало.

— Да, да, я понимаю, что это глупо. Он сделал еще одну попытку.

— Черт побери, Дайана, он же всего лишь мальчишка, заказывающий гамбургеры в первоклассных ресторанах и просиживающий целые вечера на диване, держась за руки со своей женой.

— Да. Он не Джек-Потрошитель. Да, я понимаю. Я только хочу, чтобы мы, Стив, никогда не оказывались по разные стороны, только и всего. Стив, что по-твоему почувствовал Корнелиус, когда услышал, что ты оставил Эмили ради этой опасной Дайаны Слейд?

— О, бьюсь об заклад, он посинел от ярости. Это уж наверняка. Но что он может сделать другого, кроме как помочь Эмили в оформлении развода?

— Я думаю, что он захочет отомстить. Стив терпеливо вздохнул.

— Милая моя, ты все еще во власти кошмарного сна и настроена слишком мелодраматически. Это же не «Гранд-Опера» и не Чикаго, а Нью-Йорк, теперь город Фиорелло Лагардии, а не Джимми Уокера. Корнелиус не станет бегать повсюду с топором в руках, ни с символическим, ни с настоящим. В интересах своей карьеры он стремится сохранить хорошие отношения со мной. Даже если бы он захотел отомстить, ему пришлось бы отказаться от этой мысли, и в любом случае Эмили не допустила бы никаких осложнений, которые могли бы повредить детям. Она успокоит Корнелиуса, подожди и увидишь сама!

Я ждала, Эмили вернулась в Нью-Йорк и разумно, с минимальным шумом, организовала развод. Когда она написала Стиву, чтобы рассказать о детях, по-прежнему глухое молчание Корнелиуса показалось более тяжелым, чем всегда, но я ничего не сказала и принялась за организацию назначенной на весну свадьбы. Я решила, что глупо продолжать нервничать из-за Корнелиуса: у меня и без того было слишком много забот.

Нэнни угрожала уходом, когда в мою жизнь снова вернулся Стив, и успокоилась только тогда, когда я поведала ей о предстоявшей свадьбе.

— Вы обвенчаетесь в церкви? — мрачно среагировала она, услышав, что мы ждали развода Стива.

Эта нянька была религиозной фанатичкой, наводившей уныние па любого человека старше двенадцати лет. После того, как, выйдя замуж, ушла Мэри Окс, мне было очень трудно найти ей замену, прежде всего из-за моей широкой известности, а также из-за того, что близнецы доставляли слишком много хлопот. Няньки не задерживались больше чем на полгода, и я сменила одну за другой двоих, прежде чем нашла такую, которая была достаточно стойкой, чтобы улаживать споры, выполнять тяжелую работу и ликвидировать хаос, царивший после увольнения предыдущих нянек. Я оставила ее у себя потому, что ей каким-то образом удалось завоевать уважение и любовь детей, но сама я находила ее чересчур утомительной.

— Когда вы придете поговорить с детьми, мадам? — спрашивала она, глядя на меня с таким видом, словно я готовилась к подпольной свадьбе.

Я так боялась, как бы какое-нибудь несчастье не помешало нашей свадьбе, что решила сохранить помолвку втайне до получения развода, но когда Нэнни сурово сказала: «Я думаю, что нужно сказать Элану» — пообещала это сделать. Элан ни разу не спросил ни меня, ни Стива, намерены ли мы пожениться, а мы так хорошо помнили свои нарушенные четыре года назад обещания, что теперь суеверно боялись говорить с ним об этом.

Однако Нэнни сказала свое слово, и я в тот же вечер, призвав на помощь все свое мужество, последовала за Эланом в столовую, где он обычно делал заданные на дом уроки, чтобы посвятить его в наши новые планы.