Сьюзан Ховач - Богатые — такие разные. Том 2

• Название: Богатые — такие разные. Том 2
• Автор: Сьюзан Ховач
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87322-295-9

Нарушив мир в семье крупного американского банкира Пола Ван Зейла и покорив его сердце, молодая честолюбивая англичанка Дайана Слейд задумывает покорить и мир бизнеса. Это ей удается. Но тем сильнее растет в ней желание вновь пережить любовь, обрести семью, детей, вернуться в любимый Мэллингхэм.

---

— …О, я… да, дело в том…

— Ты никогда не говорила с ним об этом? Боже мой, Дайана, ты еще хлебнешь горя с этим мальчиком!

— Но он еще так мал! Как можно пытаться объяснить ему…

— Ну, разумеется! Ты ведь так запуталась, что не в состоянии объясниться даже сама с собой, не говоря уже о ком-то другом! — отрезал я и зашагал по склону дюны к берегу.

Она спустилась за мной. Я увидел, что Дайана плачет, и обнял ее.

— Прости меня, дорогая, прости меня.

— Я выйду замуж за тебя, Стив, выйду. Я хочу этого…

— Ну, разумеется, выйдешь. Я не вижу в этом для тебя никакой проблемы. Существует много видов брака — мы выберем тот, которым нам подходит. Ты не окажешься в одиночной камере вместе с мужем, который будет бить тебя каждый вечер.

Она попыталась засмеяться. Мы поцеловались.

— Надеюсь, это не помешает твоей карьере, — с тревогой проговорила Дайана. — В наши дни публика не слишком задумывается над разводом, но здесь его получить намного труднее, чем в Америке.

— Дорогая, чего британцы действительно никогда не допустят — это того, чтобы я, сделав ребенка их любимой леди, мисс Дайане Слейд, потом уютно устроился с собственной женой в Мейфэре и зажил с ней счастливо. Второй развод не будет для меня самой большой из моих трагедий, и я его получу, и именно в Англии. Кстати, сколько времени нужно для того, чтобы купить здесь развод? И сколько здесь стоят разводы?

Эти слова ее немного развеселили, па что я и рассчитывал, но, к сожалению, оказалось, что дело предстояло не очень веселое. Закон штата Нью-Йорк о разводе один из самых строгих, да и по английскому закону для развода с Кэролайн оснований не было. Как сказал мне один из авторитетнейших лондонских адвокатов, единственным основанием для прекращения моего брака было бы заявление Кэролайн, подтвержденное доказательствами адюльтера.

Мне было трудно представить себе, как это Кэролайн будет смиренно просить судью о разрешении уступить меня Дайане. На душе у меня становилось тревожно, но поскольку, прежде всего, следовало, очевидно, задержать отъезд Кэролайн в Лондон, я послал ей телеграмму:

«СОЖАЛЕНИЮ ДОЛЖЕН ПРОСИТЬ ОТЛОЖИТЬ ОТЪЕЗД ТЧК ОТМЕНИТЕ ВЫЕЗД И ЖДИТЕ ДАЛЬНЕЙШИХ СООБЩЕНИЙ ТЧК СТИВЕН».

Вернувшись в тот вечер в «Ритц», я был потрясен, обнаружив телеграмму от Кэролайн:

«СОЖАЛЕЮ НО ДОЛЖНА ОТЛОЖИТЬ ОТЪЕЗД ТЧК ГОСПИТАЛИЗИРОВАНА ДЛЯ ОПЕРАЦИИ ТЧК НИЧЕГО СЕРЬЕЗНОГО С ЛЮБОВЬЮ КЭЛ».

Это было для меня настоящим ударом. Она была больна, и теперь я вряд ли мог бы объявить ей, что с нашим браком покончено. Это означало бить лежачего, как говорят англичане — что просто неспортивно.

Я все еще не мог решить, каким должен быть мой следующий шаг, когда получил письмо от своего брата Люка:

«Полагаю, тебе известно, — коряво писал он, — что операция у Кэролайн оказалась более сложной, чем ожидалось, и врачи говорят, что она должна подлечиться месяца три, и только тогда сможет приехать к вам в Европу. Не спрашивай меня, что это была за операция, потому что Кэролайн не стала говорить мне об этом, а мне спрашивать было неудобно. По-моему, какая-то женская болезнь…»

«И я сказала доктору, — писала Кэролайн в пришедшем на следующий день письме, — что если он не скажет мне правду, я на него пожалуюсь. Доброкачественная была опухоль или нет? Он ответил, что нет, но просил не беспокоиться, потому что они вырезали ее всю. Тогда я спросила: «Так, значит, это был рак матки?» И он подтвердил, но сказал, что выздоровление идет хорошо, и прогноз отличный. Такие вот дела. Разумеется, если бы я знала раньше, что у меня рак, я попросила бы тебя вернуться домой, но теперь больше нет никакой опасности. Однако, дорогой, хоть я и не хочу впадать в истерику, было бы очень хорошо, если бы ты смог ненадолго вернуться в Нью-Йорк…»

— Мне придется поехать, — расстроенно проговорил я.

— Она знала, что ты так решишь, — отозвалась Дайана.

— Что, черт побери, ты имеешь в виду?

— Ничего.

— Боже мой, Дайана, рак у женщины!

— Да, и мне кажется, что это очень мужественное письмо, я просто восхищаюсь ею и надеюсь, что она доживет до ста лет. Но взгляни на все вот с какой стороны. Стив. Кэролайн наверняка знает о нас. Если она сама и не читает светскую хронику в газетах, наверняка нашлось с полдюжины добрых друзей, горевших желанием поделиться с нею сведениями о том, что происходит здесь с тобой. Поскольку Кэролайн не отдаст тебя без борьбы, то понятно, что она не может не стараться сделать все для того, чтобы заманить тебя в Америку.

Я был на грани ссоры с Дайаной, но мне удавалось себя сдерживать. Известно, что беременность иногда мешает женщине мыслить разумно, и неудивительно, что Дайана могла ревновать к Кэролайн.

Я телеграфировал врачу с просьбой дать мне точную информацию о состоянии Кэролайн, а в телеграмме Люку попросил его закупить половину цветочной лавки и отправить Кэролайн в больницу цветы, а сам стал думать над тем, какое решение было бы честным по отношению к каждому из нас.

Врач Кэролайн сообщил, что, хотя операцию можно считать успешной, нельзя не принимать во внимание возможность рецидива. Он рекомендовал Кэролайн находиться до Рождества под его наблюдением.

Наступил август. У меня было две возможности. Поехать в Нью-Йорк и чистосердечно поговорить с Кэролайн, добиться развода по причине адюльтера, немедленно отправиться обратно в Англию, жениться на Дайане и зажить счастливой жизнью. Или же остаться в Англии, признать своего незаконнорожденного сына, когда он появится на свет, и затеять медленную, мучительную процедуру развода с Кэролайн.

Я долго взвешивал все соображения. С какой бы стороны я ни посмотрел на эту ситуацию, приходилось признать, что я попал в очень сложное положение, и в любом случае должен поступить честно и порядочно.

Я обязан был встретиться с Кэролайн. Было бы недостойно прятаться в Англии за спинами адвокатов. Требовалось поговорить с нею, все объяснить, и самому как можно тактичнее и разумнее договориться о прекращении брака.

Я почувствовал себя лучше, приняв это решение, как будто после долгого перерыва сходил в церковь. Однако потом я подумал, что если сразу же отправлюсь в Нью-Йорк и окажусь у ее постели, то могу найти ее настолько больной, что буду не в силах сообщить ей эту плохую новость. Мне следовало подождать, пока она достаточно окрепнет и сможет наброситься на меня с ругательствами в ее обычном стиле, тем самым убедив меня в том, что оставаться ее мужем для меня совершенно невозможно.

Мобилизовав всю дипломатичность, на которую был способен, я написал Кэролайн о том, что, разумеется, приеду в Нью-Йорк, но что до середины сентября по деловым причинам никак не могу покинуть Лондон. Я добавил, что принять это трудное решение мне помогло письмо врача о том, что дело идет к ее полному выздоровлению. Потом я написал Люку и попросил его отправить ей вторую половину цветочной лавки.

Дайана с облегчением узнала о том, что я решил пока воздержаться от поездки к постели больной, но хотела, чтобы я вообще отказался от поездки в Америку для встречи с Кэролайн. Не забывая о ее опыте с Полом, я понимал ее чувства, но не мог допустить, чтобы ее позиция меня поколебала.

— Я должен подумать о Скотте и Тони, — сказал я ей, — и объяснить им положение вещей. Прости меня, Дайана, но ты не должна мешать мне выполнить свои обязанности по отношению к семье.

Она тут же сказала, что понимает меня, но я видел, как с приближением моего отъезда росло ее напряжение. Кульминация настала в начале сентября, когда доктор сказал ей, что у нее малокровие, и уложил ее на неделю в постель. Она бросилась на подушки в своем великолепном парижском пеньюаре, очень бледная, с печальным лицом, и прекрасная, как женщина из какого-нибудь рыцарского романа, которой осталось недолго жить.

Я сдался при третьем посещении приболевшей Дайаны.

— Черт возьми, Дайана, — с тревогой воскликнул я, — я не могу оставить тебя в таком состоянии!

И отложил поездку в Нью-Йорк до ноября. К тому времени я окончательно понял, что Дайане я нужен больше, чем Кэролайн. Люк писал мне, что Кэролайн чувствует себя гораздо лучше, даже опять приглашает друзей, чтобы поиграть в бридж. У Дайаны же был такой вид, словно у нее с минуты на минуту должен был случиться выкидыш.

Я пытался решить, что для меня важнее, и пришел к выводу, что обязан в любом случае оставаться с Дайаной, пока не родится ребенок. Я мог бы позднее усыновить его, чтобы он считался законным, и даже усыновить Элана. А когда не будет препятствий для брака, все встанет на свое место.

— Ты говорила Элану о ребенке? — спросил я Дайану.

— Нет, я ожидаю подходящего момента, — отвечала она.