Рахим Эсенов - Большевистское подполье Закаспия

• Название: Большевистское подполье Закаспия
• Автор: Рахим Эсенов
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1974

Книга воскрешает героические страницы борьбы трудящихся Средней Азии против националистической контрреволюции и иностранных интервентов в годы гражданской войны. Широко используя новые архивные материалы, автор показывает большевиков Закаспия как организаторов и руководителей героической борьбы трудящихся масс. С особым интересом читаются разделы, рассказывающие о подготовке вооруженного восстания, борьбе партизанского отряда Аллаяра Курбанова, в котором плечом к плечу сражались туркмены и русские.

---

3. М. Рустамов, сын подпольщика Мамеда Гаджимамедали-оглы Рустамова, пишет77:

Отец выполнял многие важные поручения подпольной организации большевиков. Владея четырьмя языками — туркменским, азербайджанским, русским и фарсидским, он был хорошей находкой для подпольной организации…

Профессия арбакеша открывала перед отцом многие двери, создавала возможность общаться с различными слоями общества.

Мой отец и его друзья, бывая в народе — на базаре, в чайханах, а то и просто посещая дома, разоблачали реакционность бехаизма, будто ненароком рассказывали об успехах красных войск, распространяли большевистские воззвания и прокламации. Позднее мне стало известно, что отец и его друзья общались также и с сипаями, симпатизировавшими большевикам.

Одной из труднейших задач для большевистского подполья была организация политической работы среди английских войск. Сложность ее порождалась не только незнанием подпольщиками английского и индийских языков, но и тем, что войска интервентов держались обособленно. Им запрещалось общаться с солдатами русских частей, местным населением, особенно с рабочими. Английское командование старалось оградить своих подчиненных от «революционной заразы».

Большевистское подполье поручило А. Мелькумову, знавшему восточные языки, И. Храброву и другим изучать настроение сипаев, разведать их численность, разузнать, как долго они пробудут на фронте. Важно было знать, как относятся офицеры к солдатам, что думают сипаи о большевиках, о их политике. Оказалось, что английские офицеры как к сипаям, так и к русским солдатам и офицерам относились свысока, с презрением, считая свою нацию превыше любой другой. Они воспитывали своих подчиненных в слепом повиновении, за провинность избивали стэками (бить рукой английский офицер считал ниже своего достоинства; унтер-офицеры этих предрассудков не придерживались — били синаев кулаками). Когда английский офицер располагался в поле обедать, то сипаю запрещалось стоять с солнечной стороны, чтобы тень «черного» не падала на еду «белого». Чванство англичан привело к тому, что однажды в бою под Душаком они потеряли почти весь свой командный состав: офицер считал позорным ложиться в одну цепь с сипаями.

Сипаи считали, что в Закаспий они приехали по долгу службы, но не знали, против кого им придется воевать. Большевиков они представляли по извращенным рассказам офицеров как людей опасных для всего мира, их старались убедить в гуманности «миссии» — «покончить с большевиками, дать покой человечеству». В Ашхабаде, по дороге на фронт, на станциях и разъездах подпольщикам иногда удавалось побеседовать с сипаями, объяснить, за что борются большевики, такие же простые рабочие и крестьяне, как и индийские солдаты. Сипай Ляль Хан рассказывал, что не знает, за что воюет, и страстно хочет вернуться на родину. Некоторые соглашались, что офицеры их обманывают; кое-кто, молча выслушав агитатора, обещал подумать, поразмыслить над тем, что узнал в беседе.

Незнание подпольщиками индийских языков не всегда было непреодолимым барьером — помогали картинки, изображающие расстрел индусов англичанами. Возможно, подпольщики использовали и красочный плакат, выпущенный Политотделом Реввоенсовета. На нем были изображены три нагих изнуренных индуса, запряженных в плуг; их погонял Джон Буль, с торчащими хищными зубами и бакенбардами цвета имбиря, размахивающий маузером в одной руке и плетью — в другой.

Наглядная агитация оказывала на сипаев заметное влияние. Война, уносившая жизни простых людей, по набивавшая мошну английских империалистов, настроение самих сипаев во многом определяли успех агитации большевиков. Сипаи заверяли, что с большевиками они воевать не будут. А индус Ярхан Амет Хан, добровольно сдавшийся в плен, говорил: " В наступление индусы идти не хотят». Некоторые сипаи, указывая на погоны, говорили: «Инглис — меньшевой, а моя — большевой» («англичанин — меньшевик, а я — большевик»). До двадцати английских солдат было арестовано «за политику» и отправлено в Бомбей. Подпольной организации были известны девять случаев добровольной сдачи сипаев в плен красным частям. С помощью сипаев подполье постоянно располагало ценными сведениями о численности английских войск и их артиллерии, снаряжении и т. п.

Среди сипаев, охранявших областную тюрьму, успешно проводили агитацию сами арестованные — большевики, советские работники, красноармейцы.

В Мерве сипаи взбунтовались, убили своих офицеров и ушли в Афганистан. В Ашхабаде около ста сипаев отказались ехать на фронт. Англичане их арестовали и отправили в Иран78.

Таким образом, оккупационные войска под влиянием большевистской агитации «заражались» революционным духом, разлагалась их дисциплина. Уход интервентов из Закаспия был предрешен.

* * *

К осени 1918 года подпольные организации Закаспия уже обрели силы настолько, что могли перейти к более сложной деятельности: организации саботажа, диверсий, нанесению врагу ощутимого материального урона.

Планируя аварии и крушения воинских поездов, подпольщики продумывали не только все детали диверсионных актов, но и организацию защиты, оправдания пли побега тех, кто их совершал. Так, на станции Такир машинист М. С. Мазур врезал свой состав в паровозы, стоявшие на станционных путях. На допросе он сумел убедить, что тяжесть поезда превышала силу паровоза и потому будто бы случилось крушение.

Дерзкие диверсии совершал и машинист Т. А. Исаев. Ночью 4 ноября 1918 года, несмотря на указание начальника авангарда белых войск двигаться со скоростью 4 версты, машинист умышленно превысил скорость в несколько раз и у станции Анненково столкнул воинский состав с резервным паровозом. На следующий день Исаев столкнул воинский эшелон с бронепоездом. Были выведены из строя два вагона и надолго загромождены пути.

1 декабря 1918 года на белогвардейском суде Т. А. Исаева защищали член Ашхабадского подпольного комитета Г. С. Кадыгроб и машинист Эськович, представитель рабочих депо. Обвинители — полковник Аса-нов и член Временного исполкома Смирнов — расцепили действия машиниста как злой умысел. Кадыгробу и Эськовичу удалось доказать, что крушение произошло не по вине подсудимого, машиниста опытного и аккуратного, а из-за несоблюдения правил техники безопасности самими военными (с бронепоезда «большей частью сигналов не подают»), а также из-за того, что паровоз по вине администрации не имел фонарей с цветными стеклами79.

Белогвардейский суд приговорил Т. А. Исаева к двум месяцам тюремного заключения. Такой мягкий приговор по сути победа подпольной организации, которой удалось спасти своего члена от неминуемого расстрела.

Подпольщики всячески вредили белогвардейским властям. Начальник города выговаривал заведующему ашхабадской телефонной сетью П. К. Теплищеву «за плохую постановку дела на телефонной станции». В октябре-ноябре 1918 года останавливались двигатели на электростанции, обеспечивавшей энергией городскую типографию и телефонную станцию. Заведующий электростанцией видел в этом руку машиниста М. В. Тюганова, которого начальник города распорядился уволить, а Дружкин тут же упрятал в тюрьму.

С. И. Сунгуров, А. Е. Олифер и телефонист А. Фролов перерезали под Каахка телеграфные провода, разбивали изоляторы, выводя из строя линии связи белых. Часто рвались телеграфные провода между Ашхабадом и Гауданом, по которым англичане и белогвардейцы связывались с Мешхедом. Белогвардейская печать нередко информировала читателей: «Телеграммы из Мешхеда вследствие порчи телеграфной линии редакцией не были получены». Сокрушался по поводу «злой работы» большевиков и начальник города Худоложкин80.

Не без влияния подпольщиков наиболее сознательные рабочие саботировали приказы белогвардейского командования, под разными предлогами срывали доставку на фронт эшелонов с войсками и военными грузами, отказывались или уклонялись от ремонтных работ во фронтовой полосе. Так, помощник машиниста станции Мерв И. П. Мороз не захотел ехать на паровозе, отправляемом на фронт. В рапорте дежурного мервского депо от 15 ноября 1918 года с тревогой говорилось об острой нужде в паровозных бригадах, о машинистах Васильеве, Панюшкине, Иванове, Липине и других, отказавшихся от поездки или не явившихся па маневры. Вредили врагу и на его передовых позициях. Во время боя под Душа-ком Д. Семенов, начальник боепитания белогвардейской артиллерии, по своей инициативе распорядился доставить снаряды к бездействующей, поврежденной батарее81.

Саботировали и в глубоком тылу врага. Не без основания белогвардейская «Трудовая мысль» 4 августа 1918 года предупреждала: «В тылу наших войск имеются люди, которые не прочь услужить господам большевикам».