Дэвид Лоуренс - Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность

• Название: Психоанализ и бессознательное. Порнография и непристойность
• Автор: Дэвид Лоуренс
• Издательство: «Эксмо»
• Жанр: Философия
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03099-9

В этой книге великий английский писатель Дэвид Герберт Лоуренс (1885–1930), автор блестящих и беспрецедентных по своей откровенности литературных произведений, открывается отечественному читателю с неожиданной стороны. Убедительностью аргументов и обезоруживающей смелостью философские эссе Лоуренса не уступают по силе воздействия его прославленной художественной прозе. Лоуренс удивляет, шокирует и… подтверждает репутацию писателя, которому всегда есть что сказать по-настоящему нового.

В оформлении книги использованы фрагменты гобеленов работы Уильяма Морриса.

---

Вы должны прийти в своей душе к необходимости жить по-новому и решительно порвать со старой жизнью. Вы должны помнить, что вы мужчина, а быть мужчиной — значит всегда идти в одиночестве, впереди женщины, прокладывая себе и ей путь через старый мир в новый. Вы просто обязаны быть одиноки и идти впереди один. А если вы не знаете, в каком направлении вам идти, оглянитесь вокруг и идите за тем, кто знает дорогу и на кого вам укажет сердце. Но, следуя за ним, никогда не оглядывайтесь назад. Ибо если Лотова жена[104], оглянувшись, превратилась в соляной столб, то те мужчины, что вечно оглядываются назад, спрашивая дорогу у своих женщин, давно уже превратились в жалкие столбы полузастывшей слезливости.

Вы должны также бороться за веру женщины в вас как в настоящего мужчину, в первопроходца. Ни один мужчина не будет в глазах своей женщины настоящим мужчиной, пока не станет первопроходцем. Еще более нелегкая борьба предстоит вам за то, чтоб она захотела иметь и свою собственную цель, но обязательно учитывающую и вас — свою «ночную» цель, соответствующую вашей «дневной». Луна, планета женщин, отклоняет нас от нашего дневного пути, отворачивает нас от нашего общественного единения; планомерно, как повторяющийся прилив, она приводит нас в состояние критицизма, разобщенности и общественного разделения. Все это и является целью женщины, присущей ей искони, как бы она ни отрицала этого. Ее цель — глубокий чувственный индивидуализм тайны и исключительности в ночной тиши, враждебной ко всему постороннему и пребывающей в безопасности за крепкими засовами. И вам предстоит долгая и трудная борьба за то, чтобы у вашей женщины возникло желание посвятить свою цель именно вам; за то, чтобы она искренне, всеми фибрами своей души, поверила в вашу цель, признав, что она выше ее цели; за то, чтобы свою цель она превратила в способ осуществления вашей цели, что придало бы вам новые силы для ее осуществления. Но женщина не поверит в вашу цель до тех пор, пока вы сами не сделаете эту цель главным смыслом своей жизни — главным настолько, что для вашей души все остальное потеряет свое значение, в том числе и сама женщина. Она не поверит в вас до тех пор, пока вы сами в своей душе не обрубите все свои прежние связи и не уйдете вперед, во тьму.

Конечно, вполне может быть, что она уже и сейчас вас любит бескорыстной любовью, любит ради вас самих. Но любовь ее не станет настоящей любовью без уважения или даже страха перед вашей великой целью, без живой веры в вас, идущего впереди и устремленного в будущее.

Но по-настоящему наполненной ваша жизнь будет только тогда, когда женщина поверит в вас как в первопроходца, каковым вы действительно станете, поставив перед собой великую цель; когда она увидит в вас настоящего мужчину, идущего впереди нее и смело прокладывающего путь во тьму; когда она узнает боль и красоту этой веры, на алтарь которой она положит одиночество ожидания и необходимость следовать позади вас, а не рядом с вами. Как это прекрасно — возвращаться к своей женщине по вечерам, когда она ожидает вас в предвкушении увидеть вас и в то же время в страхе за вас! Как хорошо возвращаться в свой дом, наполненный уютом и присутствием любимой жены! Как хорошо наблюдать рядом с ней, как сгущаются сумерки! Каким сокровищем станут для вас эти вечера! А для нее это будет означать наступление времени, когда она вновь обретает все то, что потеряно днем; все то, по чему она так скучала, что принадлежит ей одной и существует ради нее одной; все то, что в полноте и богатстве, какие никогда ей не были ведомы, она обретает, заключая вас в свои объятия. Вот когда наступает ее час, вот в чем заключается ее цель, вот что значит быть настоящей женой.

Ах, как это и в самом деле хорошо — прийти домой к своей верной жене, зная, что она верит в вас и покоряется вашей цели, признавая ее выше всех своих целей. И как прекрасно это ночное падение с высот вашего неустанного стремления к поставленной цели! Как радостно у вас на душе, когда, усталый, со всем бременем прожитого дня, оставленным позади, вы возвращаетесь к себе домой! Теперь вы и сами готовы обратиться к другой вашей цели — к наслаждению таинственной тьмой в объятиях своей женщины. И вы знаете, что эта цель любовно подготовлена ею специально для вас. Как необыкновенно хорошо это чувствовать! Вы ощущаете несказанную благодарность женщине, которая любит вас, и верит в вашу цель, и обретает вас в великолепном ночном шатре своих жарких объятий. Вот что значит иметь жену.

Но ни один мужчина не может сказать о себе, что у него есть жена (даже если он и женат), если он не служит какой-нибудь высшей цели. В противном случае он скорее имеет любовницу, чем жену. И тут не имеет значения, как долго он был женат. Но если его дни не посвящены живой, требующей полной отдачи, по-настоящему великой цели — цели более высокой, чем у супруги; если его душа не отдана служению этой цели, то его жена не может считаться женой, а только его любовницей, точно так же, как и он не может считаться мужем, а только ее любовником.

Если у мужчины нет такой «дневной» цели, тогда его жена низводится до уровня просто женщины, а ее цель — до уровня «ночной» цели, превращающейся в великую цель секса. Но эта цель — скорее не цель, а крик тоски по чему-то более значимому и возвышенному. По тому, чтобы мужчина, высвободившись утром из ее объятий, отправлялся в ожидающий его день к достижению высшей цели. По тому, чтобы каждое утро мужчина исчезал за горизонтом, продолжая свой путь к будущему. Полнокровная сексуальная цель требует, и требует настоятельно, этого последующего исчезновения мужчины за горизонтом будущего. Если же этого не будет происходить, если впереди у мужчины нет великого пути, исполненного веры в поставленную им для себя цель, если секс служит для него одновременно и отправной точкой, и целью, тогда этот секс становится бездонной пропастью. И непременный финал такого секса — полное растворение в смерти как в единственно возможном будущем. Так было с Кармен и Анной Карениной. Когда секс — одновременно и отправная точка, и пункт назначения, единственный выход — смерть. Именно это мы видим в «Кармен» и в «Анне Карениной», и такая развязка является темой для всей современной трагедии. Это наша единственная и порядком надоевшая. избитая тема, тема экстаза и агонии любви, тема финальной страсти и ее агонии в смерти. Смерти как единственно возможного, чистого и прекрасного завершения великой страсти. Любовники, романтические любовники воскликнут: «Но это же действительно прекрасно!»

Но ничего прекрасного в этом нет. Хотя, с другой стороны, уж лучше великая страсть и ее финал, смерть, чем ложная, фальшивая цель. Толстой сказал «нет» такой страсти и «красивому» завершению ее в смерти. А вот собственную жизнь он завершил не очень красивым и, может быть, даже фальшивым поступком[105]. Его книги лучше его жизни. Лучше уж «женская» цель, страсть и смерть, чем фальшивая цель мужчины.

И все же Анна Каренина и Вронский в тысячу раз лучше Наташи и ее увальня Пьера[106]. Эта славная, но очень уж приторная парочка так старательно принялась размножаться, что Пьеру ради того же секса пришлось основательно попыхтеть и над своей великой целью. На мой взгляд, Вронский в романе выглядит даже лучше, чем сам Толстой в своей жизни. Вспомните последние слова Вронского: «Да, как орудие, я могу годиться на что-нибудь. Но, как человек, я — развалина»[107]. Лучше уж это, чем Толстой, и толстовство, и его домотканая крестьянская рубаха, без которой он не мог обходиться.

Лучше пылкая страсть и смерть, чем все эти комплексы и всякого рода «измы». Отбросим старую демагогию и старые цели, а вместе с ними и лицемерные рассуждения, подаваемые к ним как приправа. Лучше уж страсть и смерть.

Но самое лучшее — это все-таки жизнь, разве не так?

Ради всего святого, попытайтесь мне возразить, если вы не согласны со мной. К чему ходить вокруг да около?

А каков из меня получился лжец?

Д. Г. Лоуренс — единственный писатель современной Англии, которому есть что сказать по-настоящему нового.

Дж. М. Марри, рецензия на книгу Д. Г. Лоуренса «Фантазия на тему о бессознательном» в немецкой газете «Allgemeines Handelsblatt» от 31 марта 1923 г.

Автопортрет Д. Г. Лоуренса

Странные и в то же время гениальные произведения о сексе, впервые представляемые на суд русского читателя в этой книге, не могли быть порождением никакого иного гения, кроме британского. И причины для этого существуют веские, хотя и достаточно парадоксальные.

Дело в том, что образ жизни рядового британца традиционно определяется характером и образом жизни высшего света, а если говорить точнее — короля или королевы или же королевской семьи. Эпохи, стили архитектуры, литературные направления — все это в Британии носит имя правящего монарха. Многие из нас знакомы с такими понятиями, как «Викторианская эпоха», «елизаветинская литература», стиль архитектуры «тюдор», «якобитский» стиль мебели. И эта традиция — далеко не формальность. Она на протяжении многих веков отражала самый дух островитян-британцев.