Евгений Витковский - Век перевода (2006)

• Название: Век перевода (2006)
• Автор: Евгений Витковский
• Издательство: Водолей Publishers
• Жанр: Поэзия
• Год: 2006
• ISBN: 5-902312-75-2

Перевод с английского, африкаанс, белорусского, грузинского, датского, древнегреческого, иврита, идиш, исландского, испанского, итальянского, квенья, латинского, мальтийского, немецкого, нидерландского, новогреческого, норвежского, польского, португальского, словацкого, старопровансальского, турецкого, украинского, французского, чешского, шведского

Жанр поэтического перевода не знал подобных изданий за всю историю: без Интернета сделать такую книгу было бы невозможно. Успех первой антологии «Век перевода» (2005) лишь раззадорил и поэтов-переводчиков, и читателей: потребовалось издание новой. На этот раз в ней пятьдесят участников, переводы выполнены с двадцати семи языков, появился солидный раздел литературного наследия. По объему книга превосходит предыдущую в полтора раза. В конце размещен указатель переведенных авторов (для обеих книг) — почти 300 имен.

Хочется надеяться, что эта антология не будет последней.

---

XXXI. Обитатель

Он стар был, когда нов был Вавилон,
Была его загадка долго скрыта;
И наконец из-под кусков гранита
Предстал, прекрасен, нашим взорам он.
Там было много древних прочных стен,
Широких мостовых и старых плит,
И изваяний фантастичный вид —
Вот мир, попавший в лет ушедших плен.

Вниз уводили ветхие ступени
К загадочным развалинам ворот;
Камнями был завален узкий вход —
Там древностей таинственные тени.
Но, вход пробив, мы крикнули «беги!»,
Услышав снизу грозные шаги.

XXXII. Отчуждение

Он телом оставался здесь всегда,
С рассветом он был дома, но лишь ночь
Пожалует, он духом мчался прочь —
Куда влекла полночная звезда.
Он видел Яддит, но хранил мечты,
Вернувшись целым из гурийских зон —
Оттуда, где в ночи скитался он
И слышал зовы труб из пустоты.

Проснулся как-то старцем он с утра —
И взгляды ближних были не милы,
И всё плыло, как из туманной мглы, —
Фантомы, ложь, пустая мишура.
Друзья не признают его своим —
Напрасно он тянуться будет к ним.

XXXIII. Портовые гудки

Над шпилями, нагроможденьем крыш
Всю ночь из порта слышатся гудки;
И к берегам, что страшно далеки,
Они несутся, нарушая тишь.
И каждого, кто ночью не уснул,
Влечет гуденье это через мрак;
С заливов, огибая Зодиак,
Сквозь космос к нам доносится тот гул.

Они ночами задают маршрут,
Который к темным сказкам нас несет;
И слышится нам эхо из пустот
Тех слов, которых люди не поймут.
И в хоре, что всё тише и слабей,
Земных мы не услышим кораблей.

XXXIV. Возвращение

Дорога уводила вниз — туда,
Где мшистые лежали валуны;
И капли, беспокойны, холодны, —
Невидимая капала вода.
Безветренно — ни вздоха и ни стона,
Молчали и деревья, и кусты;
И вдруг из непроглядной темноты
Возникла предо мной громада склона.

До неба возвышалась та скала,
И острый пик был страшен и высок;
А лестницей был лавовый поток,
Но для шагов крута она была.
Я закричал: что за звезда и год
Мне запрещают этот переход?!

XXXV. Вечерняя звезда

Я увидал ее издалека —
Оттуда, где леса прикрыли луг;
Она сияла тускло мне, но вдруг
Вся вспыхнула, как золото ярка.
Спустилась ночь, и старенький маяк
Мерцающим сияньем бил мне в глаз;
Но светом ярче в миллионы раз
Звезда горела, разгоняя мрак.

И возникали в воздухе опять
Виденья прошлых лет — сады, леса,
Ночные башни, море, небеса;
С чего бы — не могу я вам сказать.
Но знал я, что в космической ночи
От дома моего шли те лучи.

XXXVI. Непрерывность

В вещах старинных есть незримый след
Той сущности, прозрачной как эфир,
Которая пронизывает мир
И служит связью тех и этих лет.
И это — непрерывности печать,
Секретный ключ, открыть способный дверь
В закрытый мир, где прячется теперь
Минувшее — его не увидать.

Но в час, когда вечернюю зарю
Багровый провожает небосклон,
Встают века, что впали в мертвый сон,
Но не мертвы, а живы. Я смотрю
И в странном свете вижу: вот она —
Твердыня лет, где стены — времена.

ЛИТЕРАТУРНОЕ НАСЛЕДИЕ

СЕРГЕЙ ПЕТРОВ (1911–1988) Неизданные переводы

КЛЕМАН МАРО{262} (1497–1544)

О пяти степенях в любви

В пятнадцать лет вас Бог оборони!
Пять я в любви начислил степеней.
Взгляд первою бывает искони,
Второй — беседа, поцелуй за ней,
Потом желание обнять нежней.
Я степени последней не начел.
А в чем она? — Немеет мой глагол.
Приди, однако, вы в мои покои,
Быка я за рога возьму, хотя и гол,
И покажу вам, что это такое.

ТЕОДОР ДЕ БАНВИЛЬ{263} (1823–1891)

Кролики

На травке кролики в лесу
Резвятся нежно и невинно,
И пьют они взасос росу,
Как налегаем мы на вина.

Тот бело-, а тот сероух;
Бродяжки эти издалече.
От них исходит тминный дух,
Они ведут такие речи:

«Мы кролики. Невежды мы,
Неграмотнее нет народа.
Мы носим то среди зимы,
Что подарила нам природа.

Мы не гадаем по звездам,
Мечтою не стремимся к далям,
А также в область старых дам
Не следуем мы за Стендалем.

Нам Достоевский незнаком,
И мордочки у нас не строги,
И, уж конечно, мы ни в ком
Не ищем разных психологий.

В сапожках ходим меховых —
Мы только кролики лесные.
За неименьем таковых
Не пишем в книжки записные.

И Кант нам попросту никто,
Никак в его идеи вгрызться
Нам не желательно. Зато
Мы Лафонтена-баснописца

Глубоко чтим. Но предпочтем
Молчанье, нежели нам станут
Так излагать ученый том,
Что даже наши уши вянут.

Полезем за Елену в бой,
Готовы выкинуть коленце,
Но песни нет у нас такой,
Что пели древле митиленцы.

Фиалку песенкой простой
Мы забавляем без огласки,
А тонкость купно с красотой —
Пусть ими лакомятся ласки.

Ах, наша песенка тиха;
Ее лужайкам подарив, мы
Не брезгуем в конце стиха —
Уж вы простите — ставить рифмы.

И Шопенгауэру назло,
Которого мы не читаем,
Жизнь, свежий воздух и тепло
Великим благом мы считаем.

Вдыхая сладкий дух сосны,
Не в тесноте и не в обиде,
Мы кролики и мы нежны,
В тени на задних лапках сидя».

АНРИ КАЗАЛИС{264} (1840–1909)

Ночной ураган

Вздымался на дыбы вал, словно жеребец,
По воздуху мотал раскидистою гривой.
Я море в час грозы увидел наконец,
Я, что привык ходить в долине молчаливой.

Выл ветер и вопил, раскатывая зов,
И океан скакал на скалы, свирепея.
От этих ужасов, от черных сих валов
Дышалося душе свободней и вольнее.

Луна безумная, скользнув по небесам,
Вдруг осветила ночь сиянием туманным.
И в дали были лишь свирепый лай и гам
Да выкрики и рев над пенным океаном.

Природа вечная — знать, и тебе страдать,
Знать, и твоей душе известен час кончины.
Не в этих бурях ли ты будешь век рыдать
И в ветрах бешеных всегда кричать с кручины?

И ты страдаешь, Мать, ты, кем мы рождены,
Мы, что порой мрачней грозы твоей полночной,
Подобные тебе во всем твои сыны,
Как ты, изменчивы, измучены, порочны.

РОВЕР ДЕ МОНТЕСКЬЮ-ФЕЗАНСАК{265} (1855–1921)

Фо

Нет в жизни ничего прекраснее, слаще и величественнее таинственного.

Шатобриан

Японцы выбрали эгидою от бед
Таинственную тварь и странное растенье:
Грибы, которые — ни зверь земной, ни цвет,
А к ним нетопырей, что вживе схожи с тенью.

Не в сих ли символах уразуметь дано,
Что счастье не бежит к свободам бирюзовым,
А только к ласковым и непонятным зовам
С вопросом, шепчущим: «Да где и в чем оно?»

Капли

О светлячочки,
Вы — точно точки
В ночи, и вновь
Гореть вы рады,
Как световклады
В саму любовь.

Вы на полянке,
Мои светлянки,
Огни полей!
И как вы падки
Зажечь лампадки
Ночных лилей!

И, как дождинки,
Ронять звездинки
Привыкли вы,
Их с высей сея, —
Рой эмпирея
На ткань травы.

От светоока
Блестит осока,
Мерцает лес,
И зелень нивы
Глядит ревниво
На синь небес…

Рой искроточек
Я на листочек
Собрал — и вот
Здесь, на поляне,
Так мил Диане
Ваш хоровод,

Когда несутся
С огнем сосудцы
Из темноты,
Огнепрыгуньи,
Светомигуньи,
Светоцветы.

Молитва слуги