Наталия Терентьева - Знак неравенства

• Название: Знак неравенства
• Автор: Наталия Терентьева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005

У Дениса есть жена Оксана и дочь Маргоша. Он не хочет их терять, не хочет начинать в сорок лет все сначала. Но жена не потерпит предательства, которое вот-вот откроется. Девушка Алена, милая, нежно любящая Дениса, решила разрушить его жизнь, родив ребенка… Он еще не появился на свет, он еще может не появиться, если попытаться остановить Алену… Уже очень поздно, но разве будущий отец не имеет права решать — быть ли этому ребенку?..

---

Через пару минут вернулась Жанна, таща нечто, завернутое в бумагу, по форме напоминающее узкую дверь от шкафа. Она поставила это на пол и сняла плотную обертку.

— Ой… — Оксана ахнула, увидев подарок.

Эмиль покачал головой, болтая лед в низком стакане с виски.

— С размахом…

Денис тоже на секунду взглянул и снова отвернулся.

— Это мы, что ли? — улыбнулась Оксана.

На великолепно выполненной стеле, имитирующей египетскую резьбу по камню, покрытой яркими красками и позолотой, были изображены Денис и Оксана в виде египетских богов: Оксана сидит, Денис стоит рядом. Стела была выше человеческого роста.

— Жанка, ну, ты придумала… — Оксана расцеловала подругу.

— Нравится? Заказала у одной тетки, известной скульпторши. Та все кочевряжилась — не делаю такого, глупости какие… А мне ее посоветовали, сказали — у нее вкус отличный… Мне нравится. Смешно, правда?

Денис тоже подошел к стеле:

— Обхохочешься. Тетку как зовут? Не Кира?

— Нет, Рената… А что? — Жанна с Оксаной переглянулись.

Эмиль, разглядывая подарок, недоуменно пожал плечами:

— Только почему все наоборот? Оксана сидит, а Денис…

— Это чтоб ты спросил! — засмеялась Жанна.

— А где Маргоша? — вдруг спросил Денис.

— У Марины, у соседки. Лёлик увел ее, ты же так себя… — начала объяснять Оксана.

— Да нет! Здесь почему Маргоши нет? На полотне эпическом?

— Пр-р-р-р… — Жанна фыркнула по-лошадиному и посмотрела на Оксану, разводя руками.

— Древние египтяне… гм… не изображали детей, кажется… — ответила за подругу Оксана. — Давай мы это поставим у камина. Краска не потечет, как ты считаешь, Деня? А потом вделаем в стенку вот здесь. — Она показала рукой на центр комнаты.

— Можно еще потолок нашими мордами расписать. В стиле венецианских фресок. Очень стильно будет… Слушай, а это фараоны или жрецы?

Жанна довольно ухмыльнулась:

— Бери выше!

— Боги, что ли? — Денис посмотрел на жену. — Слушай, а это мысль. Египетским мы еще не молились.

Оксана засмеялась, прикрывая ему ладонью рот:

— Не богохульствуй!.. Ты уж и так сегодня наговорил… — Она крепко обняла мужа. — Возьми меня на ручки…

— И меня!.. — Довольная Жанна откинулась на диване, снова спихнув ноги Эмиля на пол.

Глава 16

Денис долго лежал у себя в спальне, не раздеваясь, заложив руки за голову. Он то открывал глаза, то снова закрывал их, безуспешно стараясь поймать ускользающий сон. Поспал днем, теперь вот никак… Зайти к Оксане он не решился, — ну куда, столько выпить и что-то пробовать, затевать… Только опозоришься… Он услышал тихий стук в стену. Денис тяжело вздохнул, с трудом поднялся с постели и пошел к жене. Он заглянул в чуть приоткрытую дверь ее комнаты. Оксана надела короткую желтую маечку на бретельках, с черными блестящими оборками и высокие, до талии, черные кружевные трусы-стринги. Она стояла перед ним босиком, маленькая, трогательная, и в черных кружевах выглядела очень беспомощно.

Денис дурашливо помахал рукой, стараясь преодолеть внезапно возникшее чувство жалости, которое никак ему сейчас не поможет:

— Физкультпривет!

— Деня!.. — укоризненно посмотрела на него Оксана.

— Понял, мигом исправлюсь. Слушай, я все хотел спросить, — он слегка дотронулся до жесткого кружева белья, — а какой смысл в таких трусах? Не греют, трут небось… — Заметив жалкий взгляд Оксаны, он осекся. — Да, но зато… м-м-м… элегантно… Гм… пойду-ка я душ приму. Тебе идет с хвостиком, кстати…

Оксана улыбнулась и машинально поправила высокий маленький хвост, в который собрала волосы. Ее рука задержалась на гранатовом колье в белом золоте, тускло поблескивавшем на бледной рыхловатой шее.

— Спасибо. Очень красиво, спасибо.

Денис кивнул:

— Носите, не забывайте меня… приходите порыдать в случае чего…

Оксана смотрела вслед мужу, как он аккуратно прикрыл ее дверь, не уверенная, зайдет ли он к ней после душа.

Денис чувствовал себя ужасно. Лишь бы Оксанка ничего не поняла — про эту самую жалость в первую очередь… Он залез на табурет в ванной. Где-то здесь должен быть тот журнал, он его в прошлый раз засунул за шкаф, кажется…

…Ведь она его на самом деле любит. Всю долгую и не очень веселую совместную жизнь. Вот такого, как он есть. И не бросает. Значит, все прощает. Борется за него, как может. И ради него старается. Ведь давно могла бы прогнать его, если бы не любила. Заменить мальчиком с тугими мышцами и животным желанием каждый день иметь женщину.

Да где же он, этот чертов журнал… неужели домработница нашла и переложила… А еще хуже — Оксанка, стыда не оберешься… Черный табурет с лакированными ножками пошатнулся, и Денис чуть не упал, стараясь подальше залезть рукой за подсвеченный шкафчик. Вот он, застрял в выемке.

Денис с облегчением слез с табурета, пнул его подальше от себя — почему-то его раздражал черный с золотом декор большой ванной комнаты, казался ему стилем похоронного бюро. Ампир не ампир… Какая разница, как назвать, если тошно становится…

Он сел на пол. В руках Денис держал вожделенный журнал: на каждой глянцевой страничке — по сладкой девочке, а то и по две, снятые хорошо, в мельчайших подробностях. Сейчас он откроет и увидит каждый волосок, каждую складочку… Девочки бесстыжие, гладенькие, сильно и красиво накрашенные, то в обнимку друг с другом, то в самых откровенных, отчаянных позах… Но перед глазами все стояла Оксана с хвостиком, с надеждой глядящая ему в глаза. Стояла и мешала ему. Потому что некстати думать сейчас, что во всем виноват только он, что все ее завихрения появились, потому что некуда больше спрятаться от одиночества, в котором виноват только он…

Денис бросил журнал на пол, достал из шкафа две баночки, досадливо вздохнул, прочитав названия, и взял трубку внутреннего телефона.

— Оксан, не спишь? Молодец… Вот тут пилюли… читаю: с сушеными семенниками козла… Это для меня? Ага, понял. А если три? Ну, ясно… — Денис заставил себя засмеяться. — А вот еще одна — с ядом… сейчас… шафрановой кобры! Это для тебя? Понял, не дурак. По две? Ладно. Ну, ты не спи…

Повесив трубку на стену, он насыпал себе в руку пилюли, с сомнением проглотил их, запив водой из-под крана, уселся поудобнее на полу и снова взял журнал.

— Да-а… Крейзи энд секси… Вот кто из нас, интересно, крейзи, а кто секси… — Он стал листать журнал. — Секси… секси… Это точно не я… Так, где тут у нас такая плохая черненькая девочка со сладкими, упругими ножками?

Вот она, эта девчонка с маленькой, круглой, неразвитой грудью… Безобразная картинка… Он еще не стал ее подробно рассматривать, оставил как раз для такого случая. Но почему-то сегодня вид натруженных, дряблых половых губ этой вроде совсем юной метиски, ее вывороченный влажный рот вызвали у него лишь отвращение.

Он достал из небольшого бара бутылку виски и стакан, плеснул себе на дно. Потом, поколебавшись, налил полстакана, выпил. И тут же вздрогнул от тихого стонущего звука. Через мгновение Денис понял — Оксанка включила буддийскую музыку для создания «атмосферы». Он взял со стены трубку.

— Слушай, выключи эту волынку, а?

— Тебе не нравится? По-моему, это стимулирует и расслабляет…

— Одновременно? Бред какой-то… И потом… Этот их азиатский музыкальный строй с восьмыми долями тона мы воспринимаем как фальшь.

— Кто «мы»?

— Европейцы, — вздохнул Денис и сам засмеялся.

— Вот именно. Просто восточная музыка стимулирует половую активность на уровне подкорки. Ты просто слушай, ни о чем не думай.

— Ага. Ну ладно. А ты что делаешь?

— Читаю.

— Нагорную проповедь?

— Нет, детектив. «Как я отравила мужа».

— Ясно. Я приду, Оксанка. Не спи.

Денис с трудом приспособил на рычаг трубку, которая никак не хотела держаться на месте, взял с полки горсть палочек для ушей, заткнул по три в каждое ухо, сел обратно на пол, закрыл глаза. Слышно, все равно слышно. Он постарался вслушаться в текущую, неостановимую, плачущую мелодию. Стал даже подпевать. Внезапно он почувствовал резкий сильный спазм. По пищеводу поднялся жгучий комок, пустой желудок изверг из себя полстакана виски вместе с нерастворившимися пилюлями.

Денис отбросил журнал, вытерся о ножное полотенце, висящее внизу у ванны. Переполз к черному биде, включил воду и сунул голову в фонтанчик. «Генитально-подмывальный фонтан», — сочинил он на ходу, но в кои веки раз от собственного остроумия ему не стало легче.

Она там ждет — маленькая, растерянная, вмиг теряющая все свое напускное чванство, когда никто ее не видит, уж он-то это знает. Сколько раз он смотрел на нее, уснувшую, не дождавшуюся его, и ему иногда хотелось взять ее на руки и покачать, побаюкать — уставшую, столько раз обманутую, несчастную и некрасивую во сне… И сейчас она опять ждет, а он валяется в собственной желчи, мордой в биде, пьет воду из подмывального фонтана и не может мобилизоваться, чтобы исполнись свой долг.